– Душа ребенка странствует одновременно в двух мирах, – ответила ему беременная женщина. – Круль привел ее к тебе. Она до сих пор не оправилась от страха. Тебе поручено встретить ее.
Крюпп поправил рукава своего выцветшего и порядком истершегося плаща.
– Для Крюппа, искусного в магии, это не будет слишком уж трудным.
– Хорошо бы, – морща лоб, сказала ривийка. – Но учти: ее нынешняя плоть сильно изуродована. Я тебя предостерегла.
Крюпп в знак согласия кивнул и огляделся по сторонам.
– Откуда мне ее ждать?
Пран Шоль почему-то засмеялся.
– Думаю, она придет с юга, – сказала ривийка.
Крюпп пожал плечами, затем поклонился тлан-имасу и ривийке и двинулся на юг. Через некоторое время он обернулся, однако костер пропал. Крюпп остался наедине с холодной северной ночью.
Взошедшая полная луна щедро залила пространство серебристо-голубым светом. Куда ни посмотри – везде унылая равнина и не на чем остановить взгляд. Крюпп прищурился. Похоже, к нему кто-то шел, с трудом переставляя ноги. Потом шедший упал и кое-как поднялся. Даже в ярком лунном свете его очертания казались совершенно черными.
Крюпп устремился навстречу. Незнакомец заметил его и остановился. Крюпп достал шелковый платок и вытер пот, обильно катившийся у него по лицу. Ривийка была права. То, что предстало взору толстяка, некогда было рослой женщиной с длинными черными волосами. Но сейчас Крюпп приближался к покойнице. Ее высохшая плоть напоминала кусок черного дерева. Пожалуй, самое ужасное зрелище представляли ее руки и ноги. Их как будто наспех пришили к туловищу. Да и само туловище, похоже, было собрано по кускам.
Крюпп шумно вздохнул. Женщина вскинула голову. Незрячие глаза уставились на Крюппа. Она остановилась, открыла рот, но оттуда не вылетело ни слова.
Толстяк окружил себя заклинанием и опять взглянул на женщину. Ее тоже окружало охранительное заклинание, однако что-то грубо вторглось в магическую ткань. Скорее всего, это «что-то» и явилось причиной ее гибели.
– Послушай, дорогая, – обратился к ней Крюпп. – Я знаю, ты меня слышишь.
На самом деле он ничего не знал, но твердо решил держаться своего предположения.
– Твоя душа заперта внутри чужого тела. Я помогу тебе. Идем.
Он зашагал в обратном направлении. За спиной послышался шорох шагов. Крюпп улыбнулся.
– Крюпп сведущ в заклинаниях, – прошептал он. – Более того, если Крюппа вынуждают обстоятельства, он даже способен быть непреклонным.
Его не особо удивили словно из ничего появившийся костер и фигуры двоих людей, ожидавших его возвращения. Заметив Крюппа, Пран Шоль шагнул к нему.
– Спасибо тебе, Крюпп.
Тлан-имас внимательно оглядел женщину, приковылявшую вместе с толстяком, и удовлетворенно кивнул.
– Вижу, она столкнулась с магией тлан-имасов. Но это еще не все. Как по-твоему, она и сама была когда-то колдуньей? – спросил он ривийку.
Та приблизилась к незнакомке.
– Заблудившаяся, тебя прежде звали Дырявый Парус. Твой магический Путь – Тюр. Он и сейчас наполняет тебя, давая тебе подобие жизни. Он оберегает тебя от напастей.
Ривийка вновь распахнула свои одежды.
– Настало время вернуть тебя в мир живых.
Дырявый Парус испуганно отшатнулась.
– Внутри тебя скрыто прошлое, – сказал ей Пран. – Оно – мой мир. Ты знаешь настоящее, а эта женщина предлагает тебе будущее. Здесь, в этом месте, прошлое, настоящее и будущее слились воедино. Твое тело было защищено охранительным заклинанием. Умирая, ты открыла свой Путь, но в него вклинилась магия другого Пути – Теллана. Нынче ты блуждаешь во сне смертного человека. Крюпп – вместилище твоих перемен. Так позволь нам тебе помочь.
Губы Дырявого Паруса раскрылись в беззвучном крике. Она упала в руки к Прану. Ривийка быстро подошла к ним.
– Однако сон Крюппа принимает странный оборот, – провозгласил толстяк. – Опять его вынуждают отодвигать свои заботы в сторону ради чужих забот.
Неожиданно рядом с собой он увидел Круля.
– Ты не прав. Я никогда не заставляю тебя что-либо делать, не воздав тебе.
Крюпп поднял глаза на Древнего бога.
– Крюпп ни о чем не просит. Появление Дырявого Паруса – уже дар, и меня радует собственная причастность к этим событиям.
Круль кивнул.
– И все же поведай мне о своих заботах.
– Раллик и Муриллио пытаются исправить давнишнюю несправедливость. Они думают, будто я ничего не знаю об их замыслах, но я непременно обращу их затеи себе на пользу. Я сознаю свою вину и все-таки не могу поступить иначе.
– Понятно. А что ты мне скажешь про нынешнего владельца вращающейся монеты?
– Его оберегают, но пока не в полной мере. Мне известно, что в Даруджистан тайно проникли люди Малазанской империи. Их замыслы…
– По-настоящему неизвестны даже им, – перебил его Древний бог. – Когда столкнешься с ними, обрати их неведение себе на пользу. Порою союзников находишь там, где не чаял встретить. Сейчас к Даруджистану движется странная пара: тлан-имас и посланница малазанцев, которой ненавистна магия и маги. Их собственные намерения губительны, однако в игру вступили другие силы, которые внимательно следят за ними. Наблюдай за этими двумя, но не пытайся открыто им противостоять. Они опасны. Ты же знаешь, Крюпп: сила нападает на силу. Оставь их; пусть вкусят плоды своих действий.
– Крюпп далеко не дурак, почтенный Круль. Открыто он никому не противится и старается любой ценой избежать столкновений.
Пока они говорили, ривийка взяла Дырявый Парус на руки. Пран Шоль опустился рядом с ними на корточки; он закрыл глаза и беззвучно шептал заклинания. Ривийка качала изуродованное тело и что-то тихо напевала. По ее чреслам струилась вода.
– О, да она вот-вот родит, – прошептал Крюпп.
Ривийка вдруг отшвырнула от себя безжизненное тело колдуньи. Лунный свет сделался настолько ярким, что Крюпп не смог глядеть на ночное светило.
Ривийка тоже опустилась на корточки. У нее начались схватки. Лицо обильно покрылось потом. Пран Шоль оставался неподвижным, хотя что-то сотрясало его изнутри. Крюпп видел это по перекошенному лицу тлан-имаса. Два сверкающих янтарных глаза Прана глядели на луну.
– Скажи, Древний бог, многое ли запомнит Дырявый Парус из своей прежней жизни? – шепотом спросил Крюпп.
– Мне это неизвестно, – ответил Круль. – Перемещение души – вещь тонкая и непредсказуемая. Тело этой женщины поглотил огонь. Душа ее успела вылететь на крыльях боли и страданий. Потом душа нашла себе другое тело, тоже истерзанное. Никто не знает, каким будет рождающийся ребенок. Его жизнь, Крюпп, – совершенная тайна.
– Судя по родителям, на свет должно появиться удивительное дитя. А скажи, Круль, что сталось с первым ребенком, которого носила ривийка?
– Не было никакого ребенка, Крюпп. Ривийка готовилась к родам совершенно неведомым способом. – Древний бог усмехнулся. – Даже я не знаю о нем. Это, Крюпп, – лунная магия.
Роды продолжались. Крюппу показалось, что они растянулись на несколько часов. Все это время луна неподвижно висела над головой, как будто несла караул.
Затем в ночной тишине раздался негромкий крик. Ривийка подняла на руки младенца, покрытого серебристым мехом. Крюпп едва не разинул рот от удивления, но мех сразу же стал отваливаться. Ривийка перевернула ребенка и припала ртом к его животу. Острые зубы перекусили пуповину.
Пран Шоль встал рядом с Крюппом и Древним богом. Тлан-имас был заметно изможден.
– Этот ребенок забрал у меня все силы, – устало прошептал он.
Ривийка вновь опустилась на корточки, чтобы избавиться от последа. Новорожденного, точнее, новорожденную она прижимала к груди. Крюпп не поверил своим глазам: с ее живота бесследно исчезла татуировка с белым лисом.
– Жаль, что я не смогу вернуться через двадцать лет и увидеть это дитя взрослой женщиной, – сказал тлан-имас.
– Ты обязательно вернешься, – тихо возразил ему Круль. – Но не в своем прежнем обличье, а как гадающий на костях.
– И когда? – прошептал Пран Шоль.
– Через триста тысяч лет, Пран Шоль из клана Каннига Толя, – ответил Древний бог.
Крюпп коснулся плеча тлан-имаса.
– Теперь ты знаешь свое будущее.
Пран взглянул на Крюппа и вдруг оглушительно расхохотался.
За несколько часов до того, как Крюппу приснился судьбоносный сон, толстяк побывал у алхимика Барука и рассказал ему о вращающейся монете и ее владельце. Самое удивительное, восковой отпечаток, сделанный Крюппом, повторял свойства монеты, и изумленный Барук наблюдал, как меняются лица опоннов. Потом случилась и вовсе странная вещь: воск расплавился.
Выйдя от Барука, Крюпп остановился, чтобы отдышаться. Грудь и рукава его камзола были усеяны застывшими восковыми брызгами. Слуга Роальд, обычно бдительно стоявший возле дверей, куда-то запропастился. Крюпп отирал пот и вел разговор с самим собой.
– И почему имя Крокуса показалось Баруку знакомым? Ну конечно! Как же глупый Крюпп мог забыть? Конечно, он же знает Мамота, дядю этого оболтуса. Может, даже когда-нибудь видел мальчишку.
Крюпп побрел по коридору к лестнице. Что ж, сила опоннов явно возросла. Несомненно, это они вмешались и расплавили восковой кругляш. Крюпп улыбнулся, однако ему было не особо весело. Нет, лучше не связываться с богами. Магическая сила имеет обыкновение пробуждать его собственные таланты.
Он уже чувствовал колоду Драконов, сокрытую в недрах его мозга. Карты настойчиво просили Крюппа сделать расклад.
Продолжая вытирать пот, он добрался до лестницы и начал спускаться. В это время появился Роальд, нагруженный кульками с провизией. Крюпп заметил, что одежда старика густо покрыта пылью.
– Роальд, дружище, ты как будто в песчаной буре побывал. Может, тебе помочь? Дай, я возьму часть твоей ноши.
– Спасибо тебе, Крюпп, но это лишнее, – буркнул слуга Барука. – Я привык таскать тяжести. Просто когда будешь выходить, поплотнее закрой дверь и уличные ворота.
– Непременно закрою, дорогой Роальд.