– Это-то найдется. А вот куда подевался сам дядя? Ты, случайно, не знаешь?
– Если б знала, давно б тебе сказала.
Старуху на ступеньках, пожалуй, в расчет можно было не брать. Сидит и от нечего делать глазеет на прохожих. Зато с другой женщины, что притаилась в тени, лучше глаз не спускать. У владельца монеты опоннов, оказывается, есть защитники.
Серрата беспокоилась не напрасно. Она была первой помощницей Аномандера Рейка и, подобно своему господину, любила безупречность во всем. Найти юнца, которого опонны сделали своей пешкой, оказалось делом несложным. Рейк сообщил ей все необходимые подробности, после чего она быстро нашла магические нити, исходящие от опоннов. Более того: две недели назад она уже столкнулась с этим парнем на крыше. Ее соплеменники следили за ним до самого «Феникса», но приказа расправиться с ним она тогда не отдала. Если б она только знала! Присутствие опоннов в Даруджистане могло окончиться еще две недели назад!
«Досадная оплошность», – с улыбкой подумала Серрата.
Она поудобнее устроилась на крыше. Скорее всего, владелец монеты выберется из дома ближе к ночи. А наблюдательницу, затаившуюся в тени, придется убрать. Тогда Серрата займет ее место. Она вспомнила про другую женщину, грузно промчавшуюся мимо нее. Этой можно не опасаться.
А теперь ждать. Терпеливо ждать. Терпение всегда вознаграждается.
Муриллио еще раз обвел глазами уличную толпу и покачал головой.
– Их тут нет. Значит, уже добрались до Мамота.
Крюпп с наслаждением втягивал в себя даруджистанский воздух.
– О благословенные ароматы города. Крюпп полагает, что твое суждение справедливо. И потому ничто не помешает задержаться нам здесь на пару часов, дабы отдохнуть и освежить горло.
С этими словами он взошел по ступеням «Феникса».
Несколько завсегдатаев таверны, рассевшихся за его столом, молча забрали кружки, кувшины с элем и ушли в другое место. Крюпп проводил их благодарным кивком и шумно опустился на свой любимый стул. Муриллио задержался у стойки, перебросившись несколькими фразами с Беззубым, затем тоже прошел к столу.
Только сейчас Муриллио заметил, насколько пропылилась его одежда и он сам.
– Мечтаю поскорее забраться в лохань с горячей водой, – сказал он. – Да, Крюпп, Беззубый рассказал мне, что видел Раллика. Он был здесь и говорил с каким-то незнакомцем. Потом ушел и с тех пор не появлялся.
Крюппу, похоже, было не до Раллика.
– А вот и наша дорогая Сулита спешит к нам, – провозгласил он.
Вскоре на столе уже красовался полный кувшин эля. Крюпп шелковым платком протер кружку и наполнил ее, выплеснув часть пены на стол.
– Послушай, а разве мы не должны были явиться к Баруку и рассказать, что к чему? – спросил он.
– Всему свое время, – отмахнулся Крюпп. – Вначале нужно передохнуть и набраться сил. Каково, если Крюпп, не договорив фразу, вдруг охрипнет? Это лишь разозлит Барука.
Толстяк осушил кружку.
Муриллио почти не притрагивался к элю. Пальцы беспокойно барабанили по влажным доскам стола, а глаза обшаривали зал. Затем он откинулся на спинку стула и отхлебнул из своей кружки.
– Значит, ты разнюхал про нашу с Ралликом затею, – сказал Муриллио. – И что ты теперь намерен делать?
Крюпп озадаченно поднял брови.
– Что способен делать Крюпп, кроме добра? Я намерен помогать вам, когда понадобится, и не более того. Дорогой Муриллио, я убедительно прошу тебя не испытывать ни малейшего беспокойства по поводу моей косвенной причастности. Действуйте так, как задумали. А на Крюппа просто взирайте как на заботливую няньку.
– Клобук тебя накрой, Крюпп, – простонал Муриллио. – Мы и без твоей помощи неплохо управлялись. Самое лучшее, если ты вообще будешь держаться подальше, не суя нос в наши дела.
– По-твоему, Крюпп должен бросить друзей на произвол судьбы? Никогда!
Муриллио допил эль и поднялся из-за стола.
– Пойду-ка я домой, – сказал он. – Советую не оттягивать свидание с Баруком. Но если только Раллик каким-то образом узнает, что ты пронюхал про нашу затею, я тебе, Крюпп, не завидую.
Крюпп отрешенно махнул рукой.
– Видишь Сулиту? Она вновь спешит сюда, а на подносе – угощение для Крюппа. В сравнении с ним все кинжалы Раллика Нома и его несносный характер – просто щепки, плывущие по воде. Спокойной тебе ночи, Муриллио. Завтра увидимся.
Муриллио смерил толстяка взглядом.
– Спокойной ночи, Крюпп, – буркнул он.
Муриллио покинул таверну через кухонную дверь. Сделав несколько шагов по темному переулку, он ощутил чье-то присутствие.
– Раллик? – неуверенно спросил он.
– Нет, – ответил чужой голос. – Не бойтесь меня, Муриллио. Можете называть меня Круголомом. У меня для вас послание от Угря.
Незнакомец приблизился.
– Дело касается сановника Турбана Орра.
Раллик привычно перемещался по крышам. Можно было бы двигаться и быстрее, но тогда его шаги услышат. А его никто не должен слышать. Их встреча с Оцелотом тоже будет беззвучной. Она продлится ровно столько, сколько нужно для смертельного удара. В случае промаха магия Оцелота убьет его. Если только…
Раллик остановился и запустил пальцы в сумку на поясе. Несколько лет назад алхимик Барук вознаградил его за добросовестно сделанную работу, дав мешочек какой-то красноватой пыли. Как тогда объяснил ему Барук, этот порошок отвращает чужую магию. Раллик так и носил подарок алхимика, не слишком веря в магические снадобья. Сейчас он неожиданно вспомнил о мешочке. Не утратила ли пыль своих свойств? Сравнимы ли они по силе с магией Оцелота? Скоро он это узнает.
Раллик прошел по высокой крыше, почти примыкавшей к куполу. Справа от него, внизу, тянулась восточная часть городской стены. Вдали мигали тусклые огоньки домишек Перетряса. Ассасин подозревал, что Оцелот дожидается возвращения Колля, затаившись с арбалетом невдалеке от Восточных ворот. Убить человека на подъезде к городу всегда проще, чем внутри городских стен.
Но ведь там плохой обзор. Наиболее вероятное место, где мог засесть Оцелот, – колокольня храма Круля. Впрочем, обычное зрение его командиру ни к чему. У Оцелота есть магия. Лежит себе в какой-нибудь расщелине и ждет. Вполне может быть, что Раллик просто споткнется о него.
Ном перебрался на северную сторону крыши. В небе темнела своими простыми, суровыми очертаниями колокольня храма Круля. Трудно выбрать более удачное место для стрельбы по Коллю. Раллик достал мешочек с пылью. Барук ему тогда говорил: все, покрытое этой пылью, становится непроницаемым для магии. И окружающее пространство – тоже. Но как велико это пространство? Не побежишь же к Баруку спрашивать! Главное, чтобы пыль не потеряла силу. Раллик запомнил и другие слова алхимика: пыль ни в коем случае не должна попасть на кожу.
– Ядовитая она, что ли? – спросил тогда Раллик.
– Нет, – без тени улыбки ответил ему алхимик. – Эта пыль способна изменять людей. Как и в какую сторону – заранее не предскажешь. Потому лучше не рисковать.
У ассасина вспотело лицо. А если он не найдет Оцелота? Гибель Колля грозила разрушить все их замыслы. Более того, она лишала самого Раллика последней попытки… чего? Последней попытки остаться человеком. Плата за его неудачу была неизмеримо высока.
– Ну не пустое же это слово – справедливость, – сердито прошептал Раллик. – Должно же оно что-то значить. Должно!
Он развязал мешочек и высыпал на ладонь щепотку тончайшего порошка, и впрямь напоминающего пыль. Раллик растер порошок между пальцами. Ничего особенного. Похоже на обыкновенную ржавчину.
– Может, этот порошок теперь годится лишь для ближайшей сточной канавы? – спросил себя Раллик.
Пожав вместо ответа плечами, ассасин принялся втирать красноватую пыль в кожу, начав с лица.
– И где они, перемены? Не чувствую я никаких перемен.
Расстегнув рубашку, Раллик натер порошком всю грудь, использовав подарок Барука до последней пылинки. Затем он вывернул мешочек наизнанку и запихал себе в пояс. Охота продолжалась. Где-то поблизости скрывался Оцелот, сверля глазами Трясучку.
– Я все равно найду тебя, Оцелот, – прошептал Раллик, всматриваясь в очертания колокольни. – А там – с помощью магии или без нее – ты ничего не услышишь. Ты даже не почувствуешь моего дыхания у себя на затылке. А когда почувствуешь – будет уже поздно. Клянусь тебе.
Он полез на колокольню.
ГЛАВА 18
Город этот прячет
под своим голубым покровом
чью-то незримую руку;
держит она, словно камень,
нож острый, и полит он ядом
восьминогой Паральты…
Яд убивает мгновенно —
всего лишь раз успевает
вздохнуть обреченный и гибнет.
Готова рука разрезать
проклятую паутину;
трепещут тончайшие нити,
сотканные паучихой.
И если не впал еще в хаос
город под голубым покровом —
пусть руку благодарит,
хранительницу равновесья.
Сидя на койке, Калам сосредоточенно точил свои кинжалы.
– А ты уверен, что справишься? – спросил его подошедший Бурдюк.
Калам поднял голову.
– У нас что, есть другие возможности? – спросил он и вернулся к прерванной работе.
От вечного недосыпания лицо Бурдюка посерело, а глаза ввалились. Но спать он будет потом. Лучше, конечно, если не вечным сном.
В другом углу комнатенки примостился Быстрый Бен. Руки мага сжимали кусок рваной подстилки. Глаза были закрыты. За столом Скрипач с Ежом разложили свой большой арбалет.
Они придирчиво оглядывали каждую часть, после чего принимались ее чистить. Оба понимали, что и им придется стрелять.
Бурдюк придерживался того же мнения. Охотников за ними хватало, и с каждым часом кольцо вокруг взвода сужалось. Сильнее всего сержант опасался тистеандиев. Его ребята будут держаться до последнего, но их все-таки мало.
Возле окна, скрестив ручищи, маячил Ходунок. На койке, сотрясая пространство своими руладами, храпел Колотун.