Идрис отнесся к этому спокойно и говорил, что этого и следовало ожидать.
– «Призраки» много и долго старались завлечь сюда Тихоокеанское сообщество, – сказал он. – Вряд ли кто-то собирался делать нам подарки. Но если тихоокеанцы заключат договор с ними, мы также получим выгоду как союзники «призраков». Я провел несколько полезных бесед с дипломатами. Доверять им пока рано, но общие тенденции обнадеживают. Позже нам надо будет обстоятельно переговорить. Всем будет интересно узнать твое мнение.
Но Мэси пока так и не составила связного мнения. Она не знала, за что ухватиться. Определенно лишь одно: она не годится для дипломатии. Две команды людей, полных фальшивого дружелюбия, изображающих простодушие и прямоту, но втайне острящих ножи, – это невыносимо, депрессивно, страшно.
Мэси хватало лишь на разговоры с главой тихоокеанцев, Томми Табаджи, почтенным старцем, полным достоинства и остроумного лукавства, чернокожим, с копной седых косичек. Он относился к переговорам будто к спектаклю, поставленному младшими ради удовольствия старших, развлекал Мэси бесконечными историями и анекдотами про восстановление австралийской природы и выуживал из Мэси истории про ее приключения на окраинах Солнечной системы. Он сказал, что Тихоокеанское сообщество вступило в альянс единственно потому, что бесконтрольное хозяйничанье Великой Бразилии и Евросоюза в системах Юпитера и Сатурна – катастрофа и для остальных землян, и для дальних. Тихоокеанцы быстро пришли к взаимопониманию с населением Япета, установили лишь символические налоги, заняли небольшую часть луны, а в остальном позволили дальним распоряжаться по-своему.
– Конечно, мы хотим того же, что и бразильцы с европейцами: доступа к технологиям и знанию людей, принявших вас. Но, в отличие от европейцев и бразильцев, мы предпочитаем торговлю и сотрудничество, а не грабеж. Это дороже – но выгоды быстро окупают вложения. Видите ли, мы – практичные и прагматичные люди. Мы разделяем с бразильцами и европейцами желание восполнить ущерб, нанесенный Гее индустриальной эпохой, хотим жить, не уничтожая мир вокруг.
Мы стараемся сделать Австралию образцом нашей доброй воли, вернуть ее к до-человеческому состоянию, сделать землей мечты. А это очень серьезное и дорогостоящее дело! Тем не менее радикальные «зеленые» Великой Бразилии и Евросоюза обвиняют нас в том, что мы изменяем Гее! А мы всего лишь применяем технологии, которые «зеленые» хотят запретить только из-за слепого фанатизма. Возможно, когда-нибудь, после того как улягутся волнения и простятся кровь и неразумие, вы наведаетесь в Австралию – и я пройду вместе с вами по песенной тропе моего народа. Тогда я сумею показать вам, чего же именно мы хотим.
Мэси поблагодарила за приглашение, сказала, что очень хотела бы им воспользоваться – но сейчас, похоже, она направится не на Землю, а еще дальше от нее.
– Тогда, возможно, я мог бы посетить вас на Хароне, Плутоне или любом другом планетоиде, который вы захотите сделать домом, – сказал Томми Табаджи. – Знаете, у любого мира есть свои песенные тропы. Этому мы выучились у добрых людей с Япета. И это замечательный пример того, как сотрудничество помогает нам обоим.
– Сотрудничество? В самом деле? Жители Япета не просили захватывать их луну.
– Мы и не захватывали. В нашем владении лишь небольшая его часть, крошечный поселок посреди глухомани – как отпечаток ступни на земной тропе. Если бы вы поговорили с жителями Япета, думаю, обнаружили бы, что на своей луне они предпочитают нас бразильцам и европейцам. Мэси, суть в том, что мы верим: выиграть мир гораздо важнее, чем выиграть войну. А мы именно что пытаемся выиграть мир. Потому мы и здесь.
Мэси понимала, что он кормит ее пропагандой, но охотно соглашалась – ведь она знала правду, и он знал об этом. Все – игра.
Однажды Сада Селене обидела Мэси в особенности сильно. Мэси пришла в столовую – и тут Сада подошла и попросила Мэси поесть в другом месте, потому что в столовой дипломаты и «призраки» затеяли конфиденциальную дискуссию. Потом Томми Табаджи отыскал Мэси, сидящую в одиночестве в нише у экватора одной из больших сфер-залов. Внизу ступенями спускались открытые террасы: мастерские, спальни, общественные места. Все белое, яркое и чистое, словно часть архитектурного макета. В холодном воздухе разносились человеческие голоса. Томми сел рядом с Мэси, покачал ногами в пустоте и сказал, что, если бы зависело от него, он бы с радостью пригласил Мэси на переговоры.
– Мы – вместе в этом деле, и все, в принципе, хотим того же, – заметил он.
– В самом деле? И чего же?
– Несомненно, примирения. Способа так или иначе сгладить рознь между Землей и дальними.
– А, так вы прилетели не только за секретами быстрого реактора, – заключила Мэси. – Кстати, вы же об этом говорили в столовой?
Этот вопрос уже давно вертелся у Мэси на языке – но она сдерживалась. Теперь гнев заставил позабыть об осторожности.
Улыбка на лице Томми Табаджи не дрогнула.
– Как я и полагал, вы без труда вычислили главную цель нашего визита. Я понимаю вашу злость. Я знаю: у вас в некотором роде интерес собственника. Ведь именно вы с партнером, в конце концов, украли чертежи у бразильцев. Я слышал и о том, как вы спасли Авернус и помогли оставить с носом профессора-доктора Шри Хон-Оуэн. Я говорил вам, что мне случилось повстречаться с ней? Интересная женщина. Жутко умная – но, честно говоря, в ней человеческого – кот наплакал. Поразительно хрупкая смесь высокомерия и наивности.
– Мистер Табаджи, вы уводите разговор в сторону.
– Да, я немного разболтался. Хорошо, я попробую быть как можно более прямым и откровенным, – произнес Томми с напором – и наконец-то всерьез. – Конечно, мы хотим этот чертов двигатель. Без него мы в проигрыше. Я уж знаю, поверьте, проведя столько суток в гибернации по пути от Сатурна к Нептуну. Если бы мы не уступали союзникам по своим возможностям, это открыло бы новые перспективы для нас. Не исключено, что мы смогли бы придать истории новое направление: к миру и сотрудничеству. Иначе нас всех ожидают печальные времена. К тому же информация должна быть свободной. Как я и сказал нашим хозяевам, моя работа – ускорить неизбежное. Если они не хотят давать нам желаемое, мы возьмем его по-другому.
– Это предложение? – осведомилась Мэси, пристально глядя на дипломата. – Если да, то знайте: «призраки» слушают нас. Они слушают всех.
– Надеюсь, я даю вам повод задуматься. И им тоже, если они слушают, – громко сказал Томми Табаджи. – Мне нечего скрывать.
– Мистер Табаджи, мне нечего дать вам.
– Мэси, не стоит недооценивать себя. Я знаю вас совсем немного, но уверен: вы можете принять на себя ответственность важного и трудного решения.
– Я не вправе его принять.
– Не понимаю, с чего вовлекать кого-то другого. В конце концов, это вы украли чертежи. Думаю, это дает вам право на независимую сделку.
– Их украли мы с партнером. А потом мы отдали их друзьям. Так что перед тем, как хотя бы подумать о передаче чертежей вам, я должна обсудить это с друзьями. И я очень надеюсь, что они не согласятся.
– Вы боитесь того, на что способны «призраки»? – спросил дипломат.
– Их больше. Они сильнее. Так что да, боюсь. И не доверяю вам.
– Само собой. С чего бы мне доверять? Но вы бы могли поразмыслить о нашем маленьком разговоре. И рассказать о нем друзьям.
– Мистер Табаджи, они скажут «нет». И никакие слова этого не изменят.
– Тогда какой вред от того, чтобы поговорить?
Двумя днями позже переговоры прекратились без какого-либо результата. Дипломаты Тихоокеанского сообщества вернулись на корабль, тот покинул орбиту Тритона и начал долгое медленное путешествие обратно на Сатурн. Мэси и Идрис вернулись на Протей. Томми подарил ей на прощание иглу с записанными данными.
– Здесь – криптографический код военного уровня, – сообщил он. – Вы можете использовать его для переговоров со мной, не боясь, что узнают «призраки». Я понимаю, что вам следует сперва все обсудить с друзьями. Это нормально. Торопиться некуда. У меня впереди долгое путешествие, и большую его часть я проведу во сне. А когда я проснусь, надеюсь, вы пошлете мне весточку.
Мэси рассказала остальным Свободным дальним о попытках Томми Табаджи во время долгого собрания, на котором Мэси и Идрис информировали остальных о своих беседах с «призраками» и тихоокеанцами. Идрис склонялся к оптимизму. Дипломаты Тихоокеанского сообщества улетели с пустыми руками, не сумев прийти к согласию с «призраками», и у Свободных дальних появился шанс наладить свои отношения с тихоокеанцами. Конечно, это ни к чему не обязывает – а в особенности к передаче секрета быстрого реактора в обмен на туманные обещания будущего союза. Но само желание переговоров может дать определенное влияние, быть может, даже защиту.
Меньшинство во главе с Мари Жанрено громко и яростно противилось контактам с землянами. Оно не хотело никаких дел с тихоокеанцами – мол, это до крайности опасно. Если «призраки» обнаружат переговоры Свободных с тихоокеанцами, то могут покончить с независимостью Свободных дальних. Мэси с удовольствием отстранилась, просто сидела и слушала, пока Идрис разбирался с возражениями и комментариями. Он любил дебаты, был оживлен, красноречив, излучал обаяние и добродушный юмор. Изрядная часть его способности к убеждению зиждилась на том, что его очень тяжело было не любить. Но в конце концов Свободные согласились лишь с тем, что согласия нет. Переговоры с тихоокеанцами не начнутся – но не исключено, что Тихоокеанское сообщество получит ответ, если само будет искать переговоров.
Идрис и Мэси отсутствовали двадцать дней. Она не связывалась с Ньютом и близнецами все это время, потому что «призраки» не позволили, как они выразились, понапрасну эксплуатировать систему связи. После дебатов Мэси и Ньют под руководством близнецов вышли на долгую прогулку по террасам жилища. Мэси с гордостью и толикой грусти увидела, что малыши изменились, подмечала множество чудесных, удивительных мелочей. Близнецам не терпелось показать посаженные своими руками новые ряды саженцев, продолжающих новый лес вдоль края пышного луга. Хан раздобыл лейку, демонстрировал, как поливает любимые деревья и ласково говорит с ними, будто с домашними животными. Хана держала пальцы Мэси в горячем маленьком кулачке, называла виды деревьев, объясняла, насколько они выросли и какими большими скоро станут.