молчать надо!
– Какую? – испугался я. – В парикмахерской инфекция?
– Это я так, преувеличила, – призналась Олеся, усиленно соскребая с моих ногтей наклеенные пластинки. – Сначала Костька помер, да он дурак, на операцию лег, хотел рубцы от прыщей сошлифовать, а сердце наркоза не выдержало, ну, он и отъехал на тот свет. А сегодня утром из больницы позвонили и сказали: «Грибкова скоро хоронить придется».
Я чуть не сломал маникюрный столик, потому что от неожиданности подскочил и стукнул коленями о тонкую доску из пластика.
– Алексей скончался?!
– Вы его знали? Жив пока, но точно помрет!
– Э… э… я пару раз стригся у него. Что с ним случилось?
– Отравился, – равнодушно пояснила Олеся, – вот чем, нам не сказали, думаю, консервами, сплошь и рядом такое случается. Ботулизм. У меня одна клиентка – химик, такое рассказывает!!! Нет, у нас в салоне точно эпидемия, ща еще кто-нибудь помрет.
– Не дай бог, – покачал я головой, – впрочем, такой поворот событий все же маловероятен. Рамкин погиб из-за больного сердца, Грибков отравился. Они же не болели чумой или оспой! И может, Алексей еще выздоровеет, надо надеяться на лучшее.
– Стопудово помрет, а с ними еще кто-нибудь – где два гроба, там ждут третий, – заявила Олеся. – Мне бабушка всегда говорила: «Смерть звонит трижды».
– Вам не жалко ни Костю, ни Лешу?
– Они с нами не дружили, – поморщилась Олеся, – такие фу-ты ну-ты! Алешка из себя хрен знает что корчил. С мастерами нос задирал, сквозь зубы слова цедил, всем видом демонстрировал: вы чмо, а я москвич. Ой, подумаешь, прыщ на носу! Мы ему слишком простые были, никогда до нас не снисходил, царя натурально корчил. Если у кого день рождения, ни в жизни не останется шампанского выпить, даже не поздравит! Зато перед клиентками на колени падал, думал, никто не понимает, что ему охота на богатенькой жениться. Но везде ему облом был! Крутые девчонки на парикмахера не поглядят. Пришлось Алешке с Анжелкой водиться!
Знакомое имя заставило меня насторожиться.
– С кем?
– С Анжелой Лиховой, – затараторила Олеся, – она к нам голову делать ходит, правда, давно не заглядывала. Ко мне Лихова не садилась, врала, что качество моей работы ей не по душе. Только на самом деле денег у нее на одну прическу было, нет бы честно признаться: маникюр я сама делаю! И чаевых она никогда не оставляла. Они с Лешкой очень друг другу подходили, оба жадные и с понтами. Вот Костик, тот проще был, хотя тоже с наворотами, зато Ритка совсем обычная.
– Ритка?
– Семина, наш мастер. Повернитесь налево, видите, у окна девушка стоит, в темно-синем халате, брюнетка с хвостиком.
– Да, – растерянно ответил я.
– Это Ритка, она с Костиком жила, – затарахтела Олеся, не замечая моего ошарашенного вида, – ничего парикмахер, тихая, спокойная, не вредная, но тоже с нами мало общалась, очень уж молчаливая, слова из нее не вытянешь, с такой неинтересно. Вообще-то ее Анжелка привела, вроде как протекцию ей составила, да, видно, не даром, потом укладываться у Ритки практически бесплатно стала.
Из пухлогубого ротика Олеси снова полился поток слов, я ощутил прилив морской болезни, постарался справиться с тошнотой и начал еще внимательнее слушать маникюршу. В конце концов, отбросив в сторону словесный мусор, я сумел вычленить суть.
Анжела ходила в салон давно, когда-то она посещала его вместе с мамой, но Галина Петровна поменяла парикмахерскую, а ее доченька осталась.
Потом случилось так, что сразу пять парикмахерш собрались в декрет. Хозяйка ударилась в панику, впору было закрывать салон, но Клава быстро взяла себя в руки и сообщила цирюльникам:
– Ищите для нас новых сотрудников, пока их нет, оставшиеся будут пахать без выходных.
Это услышала Лихова и привела в салон Риту Семину, представила ту своей подругой, дала девушке отличную рекомендацию.
Семина оказалась грамотным специалистом, она быстро прижилась в коллективе, а потом у нее началась любовь с Рамкиным.
Олеся вытерла мои руки салфеткой и поинтересовалась:
– Ну как?
– Замечательно, – на этот раз совершенно искренне воскликнул я, – ногти как новые. Скажите, Олеся, Семина хорошо стрижет?
– Классно, – ответила очень довольная щедрыми чаевыми Олеся.
– Вроде она сейчас свободна, спросите у Риты, не может ли она меня слегка подровнять?
– Айн момент, – крикнула Олеся и рванулась к товарке.
Не прошло и пяти минут, как дело уладилось наилучшим образом. Мне торжественно вымыли голову и усадили в кресло, появилась Рита.
– Здравствуйте, – прошелестела она, – как стричься хотите?
– На ваше усмотрение, – улыбнулся я.
Семина кивнула и защелкала ножницами, пару раз я пытался завести разговор, но тщетно, девушка отделывалась кивком или коротким «да, да, вы правы». Рита была абсолютно не похожа на погремушку Олесю.
Глава 28
За все время работы Семина ни разу не задала мне вопроса, лишь в самом конце, подавая зеркало, настороженно произнесла:
– Посмотрите сзади, вас устраивает?
Волосы выглядели как всегда, но я изобразил невероятный восторг.
– Потрясающе, до сих пор еще никому не удавалось сделать из меня такого красавца.
Слабое подобие улыбки скользнуло по бледным губам Риты.
– Спасибо.
– Вот, держите.
– Зачем так много? И потом, деньги у нас принимают на рецепшен.
– Это чаевые.
– Столько?!! Я не возьму! – решительно отрезала Семина.
– Но вы так старались!
– Всякая работа имеет цену, – не сдалась Рита, – вы же не станете покупать карандаш за миллион рублей.
– Ну, если им работал великий Пикассо, – засмеялся я, – то он и дороже потянет. Вы славно потрудились, не обижайтесь, я от чистого сердца даю.
– Спасибо, – кивнула Рита и взяла одну из купюр, – этого с лихвой хватит.
– Ладно, – согласился я, – будь по-вашему. Когда вы заканчиваете работу?
– Салон закрывается в десять.
– Вы на машине?
– На метро.
– Давайте подброшу вас до дома.
– Спасибо, – твердо ответила Рита, – я привыкла пользоваться подземкой.
– Мне не трудно.
– Благодарю.
– Значит, в двадцать два у дверей?
– Нет.
– Не подумайте ничего плохого, просто я хочу оказать вам услугу, – настаивал я, – тем более что нам по пути, я живу буквально напротив вашего дома.
В глазах Риты вспыхнул огонек.
– Откуда вы знаете мой адрес? – неожиданно оживилась она.
Я посмотрел на легкий румянец, который озарил щеки девушки, и соврал:
– Право, это неважно. Знаю, и все тут, впрочем, мне известно не только, где вы живете, но и то, что Лихова скончалась, а Грибков одной ногой в могиле. Рита, мне необходимо срочно с вами поговорить.
Семина молча уставилась в окно.
– Вы слышите меня? – Я начал выходить из себя.
– Да.
– Грибков затеял какую-то аферу?
Семина по-прежнему не произносила ни слова.
– Они с Лиховой задумали нечто плохое? – изощрялся в догадках я.
Вновь никакой реакции.
– Я не исключаю, что они хотели втянуть в это дело и вас с Рамкиным.
Рита продолжала изображать из себя статую.
– Да поймите, все очень серьезно! – попытался я воззвать к разуму Семиной. – Что вам известно о судьбе Кости?
Парикмахерша поежилась.
– Костик умер в результате неправильно сделанного наркоза, это была трагическая случайность.
– Я не о Рамкине сейчас речь веду, а об Арапове, его тоже звали Константином.
– Почему «звали»? – одними губами спросила Рита, потом, мгновенно спохватившись, добавила: – Кто такой Арапов? Никогда не слышала эту фамилию.
– Вы дружили с Лиховой?
– Да. Мы в одно училище ходили.
– И не слышали про Арапова?
– Нет, – вяло отбивалась Рита.
Я потерял самообладание, похоже, Семина считает меня дураком!
– Анжела жила с Константином Араповым…
– Что-то не так? – спросила Арина с рецепшен, быстрым шагом направляясь к нам. – У вас проблемы? Рита плохо постригла вас? Только скажите, она будет переделывать за свой счет!
– Дело в другом, – начал я и поймал взгляд Риты.
В глазах девушки застыло отчаяние, приправленное страхом.
– Что произошло? – наседала Арина. – Имейте в виду, мы всегда на стороне клиента; мастера, обидевшего вас, немедленно уволят.
– Наоборот, – замахал я руками, – великолепная работа, чудесная! Я хотел поощрить девушку, дал ей чаевые, а она отказывается, говорит, сумма слишком велика, неудобно ей.
Арина зыркнула на Риту:
– Возьми купюры и не выдрючивайся! Человек от чистого сердца благодарит.
Семина покорно протянула руку, я положил ей на ладошку ассигнации.
– Позвольте проводить вас, – с ужимками обезьянки засуетилась Арина.
Больше всего мне хотелось сказать ей: «Отстаньте! Нам с Ритой лучше побыть наедине».
Но этого делать было нельзя, пришлось под конвоем Арины дойти до стойки, расплатиться и направиться к выходу.
«Ну ничего, – думал я, хватаясь за здоровенную ручку из латуни, – посмотрим, что Рита запоет вечером, непременно дождусь ее после работы».
Вдруг я ощутил легкое прикосновение и обернулся, рядом стояла Семина.
– Простите, – очень громко заявила она, – когда вы давали мне чаевые, среди купюр затесалась бумажка с телефоном, может, он вам нужен?
Я взял клочок и выбрался на улицу – не следует читать записку в непосредственной близости от Арины, похоже, сия девица не только языкаста, но и глазаста.
На всякий случай я развернул листочек, сидя в своей машине. На нем оказалась всего одна фраза, наспех нацарапанная карандашом: «22.30, метро „Китай-город“, выход к церкви. Если опоздаете – подожду до 23.00».
Я бросил взгляд на часы, завел мотор, времени вполне достаточно, чтобы, даже учитывая пробки, добраться до места свидания.
Семина появилась точно в указанное время, правда, я сначала не узнал ее, без форменной одежды девушка стала еще меньше и тоньше, на вид Рите теперь с трудом можно было дать шестнадцать лет.