– Зачем Марина таскала с собой эту карточку? – прошептал я.
– Помнишь, там был план на обороте.
– Да.
– Игорь нарисовал Араповой, как проехать в мастерскую, та хотела отреставрировать картину, а у Рогатого был знакомый художник-реставратор, на визитке показано, как добраться до него.
Потом Аня вешает сумку себе на плечо, одежду оставляет в подвале. Они с Игорем с трудом вытаскивают труп, засовывают его в «Жигули» и увозят далеко от Москвы, в Тверскую область, там останки Марины топят в болоте. Ржавые «Жигули» бросают в другом месте, а сами преступники едут в Москву на электричке. По дороге Аня спохватывается – одежда мамы! Она осталась в подвале! Девушку охватывает беспокойство, но потом она махнула рукой: ну кто найдет шмотки в подземелье? В него так просто не попасть.
Аня как ни в чем не бывало прибывает домой, у нее на руках билет до Лондона, надо избавиться от всех участников «похищения», и можно спокойно улетать. Аня не дергается, всем знакомым, если те начинают звонить, девочка сообщает:
– Мама и брат поехали отдохнуть, скоро будут.
Опасность для нее представляют Анжела, Грибков, Рогатый и Иван Павлович Подушкин. С первой Аня поступила просто: пришла в гости, принесла с собой еду и спокойно смотрела, как глупая Лихова слопала почти весь отравленный салат. Анжеле быстро стало плохо, Аня ушла, не дождавшись ее смерти. Убийцы часто действуют по трафарету, поэтому салат достается и Грибкову. Но тут Аня совершает ошибку: во-первых, она хоть и пытается прикинуться Анжелой и натягивает ее куртку, которую она прихватила с вешалки, уходя от Лиховой, но высокой ей никогда не стать, а во-вторых, девушка плохо рассчитала дозу, Алексей тучный, ему нужно больше отравы. Грибков абсолютно доверяет Нюсе, он съедает угощение, чувствует дурноту, а милая девочка уходит, опять не дожидаясь смерти «объекта», она уверена, что парень – покойник.
Следующий на очереди Рогатый. Но Игорь после убийства Араповой съезжает с катушек, он возвращается домой, хватается за героин, снова садится на иглу. Перепуганная Башлыкова пристраивает его в частную клинику, она очень боится, как бы слух о том, что Рогатый наркоман, не долетел до работы, поэтому держит рот на замке.
– Она не знала о похищении?
– Нет.
– Но почему же пошла к Грибкову?
– Башлыкова навестила Рогатого в клинике, а тот начал твердить невероятные вещи, требовать: «Пойди к Лехе, спроси, где Костя? Костя умер? Где деньги? А? Верните карточку». Говорил он бессвязно, и поэтому Маша отправляется к Грибкову в надежде что-то узнать.
Услыхав, что Грибков пока не умер, а Рогатый подевался неведомо куда, Аня решает ускорить отъезд за границу, она меняет билет и спешно улетает в Лондон. Арапова, наверное, тщательно подготовилась, она понимает, что в Великобритании ее не найти, вероятно, имеет паспорт на чужое имя.
– Зачем она попросила, чтобы я проводил ее?
Нора вздохнула:
– Это была моя идея. Я ведь не предполагала, что эту жуткую историю задумала хрупкая, интеллигентная, великолепно воспитанная Анечка. Знаешь, одно время я подозревала, что фальшивую Чечню организовал один из бывших служащих Марины, уволенный ею Зальцман, а оно вон как обернулось. Кстати, помнишь, ты рассказывал, что был поражен тем, какая милая девочка Аня?
– Да.
– Она тебя покорила!
– Да.
– А еще очаровала сотрудника авиакомпании, и тот разрешил ей не разуваться!
– Да.
– Я знаю, почему служащий проявил редкостную любезность. На его вопрос: «Сколько у вас денег?» – Аня ответила: «Двадцать фунтов», а потом открыла кошелек и показала кредитку. После этого он и впал в экстаз.
– Но почему?
– Ваня, он увидел черную карточку, ради которой Аня задумала преступление. Менеджер мгновенно понял, что за пассажирка перед ним, сколько у юной особы денег, если банк вручил ей такой документ. Я еще проверю свои предположения, найду этого дядьку, он должен был запомнить Аню, не каждый день на его жизненном пути встречаются такие девочки, и, если он подтвердит: «Да, я видел черную кредитку», – это будет доказательством вины Ани. Понимаешь?
Я кивнул. Желая получить деньги, девица пошла на ужасное преступление. Она монстр. Внезапно мне вспомнился нежный, ласковый голосок:
«Иван Павлович, я пришлю вам трубку Шерлока Холмса, вы настоящий сыщик!»
Мне стало совсем нехорошо. Негодяйка по непонятной причине оставила меня в живых, торопилась покинуть Россию, решила не тратить времени зря, поняла, что лучше смотаться в Лондон… И поиздевалась надо мной, посмеялась. Я-то, дурак, от чистого сердца поблагодарил девушку, представляю, как та веселилась, когда самолет начал взлетать. Я в ее глазах был и остался тюфяком.
– Теперь тебе все ясно? – ожила Нора.
Я кивнул и тут же воскликнул:
– Нет! Кто загнал меня в подвал?
– Аня.
– Но та же уже в Англии?!!
– И что? Там нет телефона?
– Ну да, – согласился я, – верно, но почему вдруг она решила…
Элеонора вздохнула:
– Ваня, Аня поторопилась уехать, почуяла опасность, но мысли избавиться от тебя не оставила, прилетела в Лондон, слегка успокоилась и начала действовать.
– Откуда она знала про дверь?
– Костя рассказал, что его бабушка, Нина Антоновна, все детство по развалинам таскала. Не забудь, брат с сестрой вместе составляли план. Сначала хотели запереть вас в коридоре предприятия, потом ограничились подвалом. Аня хорошо знала: заброшенное место никто не посещает, Подушкина не найдут либо обнаружат тогда, когда уже будет поздно. Думаю, следующий на очереди Грибков, если Аня, конечно, узнает, что он выжил. Кстати, как ты думаешь, почему она решила утопить тело матери в болоте? Не легче ли было оставить его в подземном лабиринте?
– Не знаю, – прошептал я.
– И я тоже, – вздохнула Нора.
– Когда Аню арестуют, мы потребуем, чтобы она ответила на этот вопрос, – закричал я.
– Не горячись, – подняла вверх указательный палец Нора, – думаю, этот вопрос останется без ответа.
Эпилог
Как ни прискорбно, но Элеонора оказалась права. Вся предпринятая ею активность по поискам Анны Араповой оказалась тщетной. Единственное, что моей хозяйке удалось узнать, это то, что женщина с такими данными пересекла границу и вышла из самолета в аэропорту Хитроу.
Далее следы Анны терялись, названия банка, где хранятся деньги, мы не знали, да и не станут его служащие выдавать тайны клиентов, тем более обладателей черных карточек.
Рогатый умер в психиатрической лечебнице, Грибков выздоровел и попал в СИЗО. Он честно признался следователю во всем и сейчас ждет суда. Маша Башлыкова узнала, в чем был замешан Игорь, и уволилась из «Гемы». Тело Марины так и не нашли. В конце концов Эдик Марков был вынужден объявить о пропаже Араповой и смерти Константина, журналисты, словно спущенные с цепи собаки, принялись добывать информацию, и, наверное, кто-то из сотрудников МВД проболтался. Правда вылезла наружу, и долгие месяцы имя Араповой полоскали на страницах прессы. Ее фирме был нанесен сокрушительный удар, «Гема» объявила себя банкротом. Не знаю, является ли это правдой, или хитрый Эдик просто решил открыть то же предприятие, но под иным именем, но сейчас в роскошном здании расположена контора «Форо», и она также занимается лекарствами. Зато студия Маркела Листового неожиданно стала очень модным местом, по непонятной для меня причине люди, прочитав в газете, где работал парикмахер Алексей Грибков, валом повалили в салон. Рита Семина по-прежнему стоит у кресла с ножницами в руках, но это все, что я о ней знаю.
Через день после моего освобождения из бункера Николетта устроила невероятный скандал. Я, чувствуя себя виноватым, невнимательным, жадным сыном, пожалевшим денег на лекарства для матери, попытался заслужить прощение, но вставить фразу в поток словес, льющийся из маменьки, мне так и не удалось. В конце концов она сменила гнев на милость и сказала:
– Сегодня в семь явишься на суаре[11]. Изволь одеться прилично, будут все.
Решив не злить маменьку, я ровно в четверть восьмого вошел в хорошо знакомую прихожую. Николетта, одетая в обтягивающее платье нежно-розового цвета, взяла протянутые мною ей розы и недовольно констатировала:
– Красные! Неужели нельзя запомнить, что я обожаю желтые!
Я молча улыбался, ну не напоминать же маменьке, что пару недель назад, получив от меня букет цвета охры, она протянула:
– Фу, желтые, это к измене! Обожаю красные.
– Тася, – рявкнула маменька, – возьми эти отвратительные растения, сунь их куда-нибудь… ну, поставь в туалете, а ты, Ваня, слушай! Сколько можно ходить в холостяках, а?
Я постарался не измениться в лице. Поскольку провинился с таблетками и едва заслужил прощение, теперь придется общаться с очередной невестой, найденной для меня неуемной Кокой.
– Мака привела девушку, умную, воспитанную, образованную, единственную дочь богатого отца, тот, правда, не живет с семьей, но…
Значит, не Кока, а Мака раздобыла красотку! Впрочем, суть дела от этого не меняется. Подталкиваемый Николеттой, я вошел в гостиную и принялся целовать надушенные сморщенные лапки молодящихся прелестниц, повторяя бесконечное количество раз:
– Вы чудесно выглядите, этот цвет так оттеняет ваши глаза!
– Ваня, – позвала меня маменька, – знакомься, Надин Ланская.
Я обернулся, улыбка приросла к лицу. Около Николетты стояла высокая стройная девушка.
– Надя, – представилась она и протянула мне руку.
Я хотел было сказать: «Мы знакомы, виделись в метро, вы учили меня наступать шпилькой на ботинки мужчин или втыкать в назойливого кавалера иголку», но, к счастью, вовремя сообразил, что этого говорить никак нельзя.
– Вава, – пнула меня маменька, – поздоровайся нормально! Ох уж эти мужчины, видите, Надин, он просто онемел при виде вашей красоты. Ну ладно, поговорите без меня!
Я кашлянул.
– Здравствуйте. Хотите чаю?