– Вас разлучили в роддоме? Вы потеряли друг друга в детстве, а сейчас нашлись? А вы живете в Мексике? – вежливо обратилась она к Ане, не сообразившей, что Маша намекает на извечный сюжет мексиканских фильмов о разлученных в колыбели сестрах. – По-моему, такие вещи обычно происходят именно там, – приятно улыбнулась Маша и выпятила губы.
Всю дорогу домой Лиза с Аней старались поместить Машу в середину, между собой. Лиза разговаривала тонким, неестественно дружеским голосом, а Аня поглядывала на сестру с таким несчастным видом, что Маша почти простила Лизу за предательскую скрытность, а неизвестно откуда возникшую на улице родственницу – за броскую красоту.
Последний раз она была в этой квартире в детстве, с мамой и папой. Додик начинал шутить еще на лестнице, Дина, слюня платок, вытирала с Аниного лица невидимую грязь и поправляла на ней одежду, а в прихожей пахло пирогами и ждала Маня с такой широкой улыбкой и распахнутыми руками, что все трое тут же понимали, какие они дорогие гости.
Прихожая была все той же, будто время сюда не заходило. Аня на мгновение замерла под лакированными рогами, уставившись на довоенный сундучок. Бедная Веточка, после Маниной смерти получив возможность устроить все по своему вкусу, почему-то не выкинула сундучок и рога не сняла.
Аня испуганно покосилась в сторону Маниной комнаты.
– Моня придет поздно, у него обнаружился какой-то приятель... – неопределенно пояснила Лиза и тут же мысленно себя ущипнула: «Опять врешь? Стесняешься?»
Два раза в неделю Моня караулил помещение какой-то вялой конторы. Лиза не сомневалась, что контора была чахлой, а дирекция – сборищем безумцев, потому что только безумец мог посадить Моню сторожем. «Да там и красть-то нечего, кроме меня!» – отзывался Моня о своей охранной деятельности, но к должности отбывал со всей важностью.
На рабочем месте Моня развел хозяйство: повесил в конторе занавесочки, отволок туда старый чайник, потравил мышей, прикармливал двух котов. Почему-то его держали и даже иногда выписывали премии.
И гостиную Аня узнала, место полированного рыжего серванта теперь занимала небольшая стенка, в ней стоял телевизор, а вот диван и тонконогие кресла остались.
– А слоников нет, – произнесла Аня. – Все как в детстве.
Лиза независимо вскинула голову. Она к этому безобразию больше не имеет отношения.
– А я замуж выхожу! – бросила она.
Аня нерешительно шагнула к ней, и Лиза не отстранилась, оттаяла под ее руками, тоже обняла ее, и они немного покружились вдвоем, как в детстве. Внезапно оттолкнув испуганную Аню, Лиза бросилась искать что-то в стенке.
– Погоди, сейчас я тебе что-то покажу! – Она вытащила пыльный мешочек и, робко-торжествующе глядя на Аню, высыпала на стол крошечные фигурки. Вдруг Аня будет над ней смеяться?
– Ой, Буратино, Мальвина, Пьеро... – задыхаясь, причитала Аня, гладя фигурки.
Маша смотрела на них удивленно.
Немного помявшись, Лиза решилась и произнесла все еще кукольно-вежливым голосом:
– Возьми, я тебе дарю на память. – Она протянула Ане хрупкого Пьеро в белом балахоне. – Или нет... возьми лучше Кота Базилио и Лису Алису... или только Базилио... – Отдать Пьеро оказалось невозможно жалко, все равно что отдать собственное детство. Не могла она с ним расстаться!
– Эй, девочки, что здесь происходит? – раздался голос Ольги. – У вас дверь открыта.
– Игрушки делим, – ответила Маша.
– А за кого ты выходишь замуж? – вспомнила Аня, сжимая подаренные фигурки в кулаке.
Ольга с Машей переглянулись, а Лиза ответила небрежно и чуть смущенно:
– Игорь Петрович – заместитель начальника строительного треста. – Лиза скромно потупилась, словно ожидая аплодисментов. – А жить мы будем у него. Четырехкомнатная квартира в сталинском доме прямо рядом с парком.
– Расскажи своей новоприобретенной сестре поподробнее, кто наш избранник. Про машину, дачу... И не забудь отметить, что он тебе в отцы годится! – шепотом ядовито добавила Маша, а Ольга укоризненно вздохнула.
– Дурочка ты, я тебе сто раз объясняла, это же просто замечательно, что он старше меня! Я с ним чувствую себя... – Лиза на секунду задумалась, – как за каменной стеной!
– Эх ты, журналистка, не могла придумать что-нибудь не столь избитое! – насмешничала Маша. – И прекрати улыбаться дебильной улыбкой!
Лиза сама почувствовала, что ее расслабленно-счастливая улыбка переходит в идиотскую гримасу. Как хорошо ей с Игорем, спокойно и доверчиво, как с отцом, если бы у нее был нормальный отец... Вот, например, как Додик у Ани...
– Ну пожалуйста, если хочешь... – Лиза произнесла голосом первой ученицы. – Я чувствую себя с ним, как будто я хрупкая елочная игрушка и меня обернули в вату, или будто я лежу под пушистым одеялом, а за окном пронизывающий ветер, или будто мне по лицу метут такой пушистой метелочкой нежно-нежно, почти невесомо... Ну как?
– Избитые ассоциации, Бедная! – дребезжащим голосом замглавного ответила Маша.
Лиза передернула плечами:
– Зато правда!
– А у меня есть... Олег, – почувствовав ее раздражение, заторопилась Аня. – Только в смысле карьеры он никуда не годится, просто студент, да еще и иногородний...
«Странно, – удивилась Лиза, – неужели Дина, которая всегда стремилась получить для дочки самое лучшее, разрешила ей встречаться с иногородним студентом? Он, наверное, из золота!»
– Девочки, раз у нас две невесты, Лиза и Маша, давайте гадать! Считается, что к невестам духи приходят охотнее.
Последнее время Ольга увлеклась экстрасенсорными явлениями, пыталась сама двигать предметы и донимала Лизу звонками на работу. «Ты почувствовала, что я тебе транслировала? – настойчиво приставала она. – Да? А что именно, подробно расскажи».
С ее приходом что-то неуловимо изменилось. Маша выглядела уже не такой надутой, все еще смущенная Аня улыбнулась, а Лиза перестала говорить искусственным голосом.
– Давайте гадать, – равнодушно согласилась она. Такой вышел странный вечер, что можно и гадать, все равно. – Что нам нужно, кроме?..
– Лиза, быстро тащи маленький круглый столик, ручки и бумагу! – оживленно командовала Ольга. – Мы просто попробуем сосредоточиться и вызвать дух... кого?
Погасив свет, они уселись за стол.
– Давайте пригласим Марину Цветаеву... – удивляясь собственной податливости, предложила Маша. Она отнесла это на счет беременной вялости, в обычном состоянии ни за что не поддалась бы на эту глупость.
Ольга теперь всегда была в «потустороннем» настроении, Машина независимость с беременностью поубавилась, она стала очень внушаемой, а сестры были как два коктейля из радости, смущения и сожалений. Душевно все вместе они сейчас представляли сильно взбаламученную группу, поэтому, когда Ольга густым голосом спросила, готовы ли они, девушки по-кроличьи покорно кивнули.
– Марина... Вы можете нас посетить? – вежливо поинтересовалась Ольга. Все замерли. – Мне кажется, она здесь, я чувствую. Ну, спрашивайте, а то она может исчезнуть в любой момент...
– Марина... будет ли мой брак счастливым? – прошелестела Лиза. Пусть все это ерунда, но почему бы не спросить на всякий случай?
– И мой, – хором произнесли Аня с Машей и смущенно переглянулись.
В ответ раздался звук, напоминающий слабое рычание. Девочки вздрогнули.
– Она и правда здесь, – выдохнула Ольга.
– Я здесь! – прокричал из прихожей Моня и, лучезарно улыбнувшись, внес себя в комнату как лучший подарок. – Вы почему без света сидите?
– Дядя Моня, – хихикнула Ольга, – мы думали, что вы – дух Марины Цветаевой...
– Чей я дух? – подозрительно поинтересовался Моня. – Вы могли бы вызвать мой дух с помощью палки копченой колбасы, я бы сразу явился, – размечтался он.
– Дед, ты Аню нашу узнал?
– Ой, Анечка, наша куколка! – Моня прорулил к ней между стульями как ловкая толстая гусеница. – Ой, сколько ж лет прошло, красавица ты моя!
Пока Моня пел и обнимал такую по-новому красивую Аню, Лиза смотрела в сторону. К горлу подступила старая, давно забытая детская тошнота, в которой слились ярость и обиженно– плачущее недоумение: «А я, я? Как же я?! Аню любят, а меня нет. Лучше бы мне родиться у Додика с Диной!»
– Мне сегодня приснился борщ! – Лизе хотелось немного убавить эмоциональный накал родственной встречи.
Моня, всполошившись, оторвался наконец от Ани:
– Борщ во сне – это не борщ. Сейчас же поешь и девочкам дай. Анечка, ты в детстве так любила кушать!
Дальше происходила милая суета. Командовал Моня. Он жарил картошку особенным способом, девочки никогда не ели картошки вкуснее, чем эти крупные ломти с тонкой корочкой. За столом Моня продолжал держаться как главная фигура, светски рассуждал, поигрывая лицом.
– Завтра на свадьбе поедим! В ресторане! Будет заливное, салаты, хотя из всех салатов я больше всего люблю мясо.
Маша поморщилась. Чувствовала она себя прекрасно, вот только мясо... Даже от одного слова ее тошнило.
– Большой начальник наш жених! Строиться-то все хотят! Черная «Волга», паек, меня в санаторий обещал устроить бесплатно, – изо всех сил хвастался он. Про черную «Волгу» Моня присочинил для красоты, а санаторий действительно был ему обещан.
Ольга смешно изобразила на лице завистливое почтение, а Моня вдруг пригорюнился. После Маниной смерти за любым весельем у него следовали легкие слезы.
– Что же вы, девчонки, все разом замуж собрались... Или вы уверены, что брак – это очень хорошая вещь?
– Дед, у нас, между прочим, сегодня девичник. Иди к себе, дай поговорить о девичьих тайнах. – Лиза тихонечко подтолкнула его к двери.
Моня ушел неохотно, пытаясь убедить всех, что он ничем не хуже девицы. Вышел, через минуту вернулся и поманил Лизу к себе:
– Он на ней не женится! – жарко зашептал он. – На Маше! Я так считаю.
– Как тебе не стыдно, дед!
– Что такого особенного я сказал?
– А почему не женится?
– Так я же ее вижу. Как лимон во рту держит.
Маша сидела молча, еще больше оттопыренные семимесячной беременностью губы придавали ее вечно недовольному лицу оттенок брюзгливого равнодушия. Она полностью повторила путь Толстой и Тонкой – встречалас