— Да, вижу, — Укс взял закрепленный в расщелине между камней тонкий шнур, перегнулся, осторожно глянул вниз: с этой стороны двор был завален штабелями камней, но несколько латников стояло у задней двери, правда, смотрели в сторону ворот.
— Лезь до окна, — Укс обернулся — Лоуд рядом не было. Негодная шмонда ползала между трупами. Да пополам ей провалиться, тупоумной! Десятник перекинул ноги через парапет, сполз по веревке до окна второго этажа, моля богов, чтобы отвлекли латников внизу. Раненая нога нащупала подоконник и Укс оказался внутри. От лестницы беглеца заслоняли полуразрушенные перегородки — судя по воплям, царские латники уже взобрались на крышу.
Укс ухватил за ветхие штаны и втянул соучастницу в окно — оборотень, не иначе как с перепугу, сползала по шнуру в обличии писаря Хэвуса.
— Думала, бросил, — пробормотала Лоуд.
— А куда ты делась, ющецовая задница⁈
— Так самое ценное…
Объясняться было некогда. На площадке шнур пока не обнаружили, соучастники поспешно метнулись к лестнице — Лоуд приняла наспех подсмотренный облик царского латника, заслонила Укса. Наверху в несколько голосов закричали, что царь убит.
— Что творится-то⁈ Царя, оказывается, убили! — ужаснулась Лоуд и захихикала.
— Я тебя сейчас в окно выпихну, — посулил Укс.
— Логос-созидатель будет против, — напомнила оборотень.
Соучастники сидели в знакомой комнатушке. Мимо лестницы каким-то чудом проскочили, но выбраться сейчас из Морского дворца было невозможно: внизу и во дворе полно воинов, с крыши начали спускать царское тело, на улице строились отряды. Оставалось затаиться и ждать.
— Хозяин, а сейчас ведь самое интересное начнется, — глядя в окно, сказала Лоуд.
— Что, еще какие недорезанные цари приперлись? — проворчал десятник, стаскивая полный крови сапог.
— Нет, цари пока закончились, но битва тоже интересное развлечение, — оборотень опустилась на колени. — Тряпку давай, хозяин. Э, да тут царапина.
Укс и сам чувствовал — клинок кожу сапога рассек, но самой ступне лишь слегка досталось. Правда, крови многовато вытекло. Странно, ведь с момента, когда сообщники на смотровую площадку поднялись, лишь считанные мгновения пронеслись. Иногда Логос-созидатель один миг в сутки растягивает.
Порт огласил нечеловеческий рев гребцов и хруст ломающегося дерева — корабли Храмового флота и защитников Хиссиса сошлись…
Глава 18
ГРУЗ РАЗМЫШЛЯЕТ О ЛЮДЯХ
— Слово!!!
Дрова в Хиссисе определенно подешевеют. Огромная груда обломков шевелилась на волнах у разрушенных пристаней: ползали люди по смоляным бортам и торчащим вкривь и вкось мачтам, вздымались к темнеющему небу обломки, уцелевшие весла, доски лопнувшей обшивки и онемевшие от горя фигуры-ростры. Все остальное хрустело, кричало и выло. Зыбкая и жуткая пристань содрогалась от очередных толчков: новые корабли Храма врезались в это полуживое месиво…
— Слово!!!
Лоуд понимала, что это еще не бой. Просто безумие. Храмовый флот убивал себя. Сокрушал на страх врагам, отбрасывая даже мысль о собственном отступлении. Люди наконец-то окончательно спятили. Но это еще не бой…
Тем более нужно запомнить. Оборотень предвкушала как когда-нибудь расскажет про этот дивный миг: мгновенье вопля тысяч глоток и зажигающихся в небе звезд.
Палинтоны
[1]
успели дать еще один залп: целились по огромному «Солнцу», но, кажется, в «словесо» ни один из камней так и не попал. Каменные снаряды повредили униры, но едва ли это кто-то заметил — корабли упорно ломали весла и сминали борта друг о друга. Плавучий остров вздрогнул еще раз, почти замер: корабли встали плотной сцепившейся массой. На миг стало слышно, как стучит по палубам, бортам и щитам дождь стрел. По правде говоря, далеко не все стрелки защитников города остались на месте: многие лучники, не выдержав вида надвигающейся массы и безумного боевого клича, бросились наутек. Гребцы хиссийских кораблей тоже дрогнули, часть малодушных прыгнула в воду, пытаясь доплыть до берега. Возможно, кому-то из них повезло, но не многим: сейчас плавучее месиво кораблей и обломков с плеском и скрипом громоздилось у причалов, давя людей как крыс.
— Слово!!! — озверевшие братья Храма лезли по бортам и накренившимся палубам к берегу. Спрыгнул на берег голый до пояса боец с бляхой штаб-брата на шее, снес встречным толчком щита двух кинувшихся навстречу защитников. Короткие схватки вскипали у разрушенных пристаней. Большинство царских воинов сразу отступило от порта: теперь вход в Южную и Северную улицу закрыл плотный строй щитоносцев и латников. Там кричали командиры, туда убегали уцелевшие лучники.
— Хиссис! — вопил какой-то храбрец, надрывая голос.
— Слово!!! — Ревели братья, спрыгивая на пристань.
— Слово и нэк!!! — истошно заверещал один из моряков, ободряя себя ударами копейного древка по шлему и готовясь спрыгнуть с кормы прижатого к сваям унира.
— Нэк!!! — дружно отозвался спятивший Храмовый флот и сходу атаковал строй врага, заслонивший устья улиц…
— Свалишься, припёротая! — Грузчик ухватил за рубаху, свесившуюся из окна Лоуд. Оборотень пыталась его отпихнуть:
— Мне увидеть нужно.
Первый удар строй латников на Северной улице отразил: храмовые братья, оставив на мостовой с десяток раненых и убитых, откатились назад. Пытаясь выстроить правильные боевые шеренги, заорали десятники и сотники…
На площади Южной улицы горожане не устояли — сразу дрогнул и рассыпался фланг ополченцев, десяток захватчиков прорвался вдоль стены дома. Строй защитников Хиссиса начал неумолимо загибаться, гребцы Храмового флота навалились еще яростнее. Вскипел беспорядочный бой копейщиков и мечников, с крыш стреляли лучники, падали набегавшие от пристаней моряки, но их боевой клич был дружнее. Пытался атаковать и закрыть брешь крошечный отряд-резерв царских всадников, но кони оступались на скользкой мостовой и не желали топтать лежащие тела. Из дюжины всадников уцелела половина, поскакали назад — подковы высекали из мостовой желтые искры. Почти сразу отступил в переулок стойкий фланг царских латников. Флотские с воем кинулись в преследование, получили в узости переулка жестокий отпор, но спину подперла подмога. Взвыв «Слово и нэк!» ударили снова… Южная улица наполнилась мечущимися туда-сюда людьми, ползущими ранеными. Замелькали факела…
— Не видно, ющецов проклятых, — с досадой выругалась Лоуд.
— Давай отпущу, пока до земли долетишь, хоть что-то разглядишь, — предложил удерживающий ее за штаны хозяин.
— Погоди, наши атакуют, — Лоуд смотрела в другую сторону.
На Северную улицу наступала кургузая фаланга Храма. Сотникам удалось сколотить, пусть и неровный, но строй. По команде задние шеренги метнули копья — едва ли этот маневр нанес значительный урон противнику, но флотский строй попер вперед, с дружным кличем ударил в стену щитов, не столько опрокинул, как сдвинул защитников. Десяток шальных гребцов с «Йоты» протаранили строй хиссийцев длинной сваей. Горожане дрогнули, рассыпалисьи подставили спину…
— Всё, что ли? — Лоуд села на подоконник.
— Почему всё? Теперь самое веселье пойдет. Город большой: человеку равному и всесильному тут есть чем заняться. Флот-то к забаве только подходит, — Грузчик кивнул на корабли третьей и четвертой линии, с которой высаживались на плавучий «причал», текли к берегу ручьи храмовых братьев-муравьев. Несколько унир подошли к скалам под маяком, высаживали бойцов прямо на камни.
— Да, хорошо, но мало, — пробормотала оборотень. — Может, на крышу поднимемся? Оттуда виднее.
— На крыше кто-то и кроме мертвецов сидит. Остынь, шмонда шалая. Еще насмотришься.
— Так неясно, хозяин, что дальше будет. Потом наврут, как же вранье пересказывать⁈ Вообще не фрух.
— Обязательно пересказывать? — с любопытством уточнил простак-десятник.
— А что в мире ценнее, чем хороший рассказ о том, что сам видел? — оборотень ткнула пальцем в валяющийся под стеной и смутно блестящий царский венец. — Думаешь, из жадности кусок серебра схватила? Нет, дома покажу, расскажу, как город подыхал, как я горло царю сталью перехватила.
— Вспомнила, значит, свой дом? — буркнул Грузчик.
— Вспомнила. Только ты мой дом с человеческим не ровняй. Мы иначе живем, хозяин.
— Полагаю, у вас там стены сплошь коронами и златыми шкурами увешены. Или прям вместе с головами королей и цариц те короны у очага складываете?
— Головы воняют, а сушить их — возни не оберешься. Золото я всего пару раз видела, про золотые шкуры что-то и не слышала. Только зря смеешься, Укс. Другие мы, понять ты этого не можешь. Молодой еще.
— Угу, мальчишка. Тебе самой лет-то сколько, ножелюбительница?
— Что за вопросы неучтивые, хозяин? Пошли лучше еще войну посмотрим. Горожане, небось, в царском дворце запрутся. Стены там хорошие, с наскока не взять. Интересно будет.
— Вряд ли. Теперь народец равный о себе, о женах и кухонных горшках задумается, спасать ценности кинется. Кому тот царский дворец нужен?
— Так нам и нужен. Мы ж обещали за сокровищем придти. И ключ имеем, и план точный.
Укс засмеялся:
— Да, купились корыстные братья-шпионы на сказочку. Может, и до сих пор ждут.
— Так навестить их непременно надо. Сам знаешь, за небрежно оставленные концы боги нас непременно накажут.
— Сходим, — согласился десятник. — Сейчас бой подальше откатится, и сходим. Бегать мне сейчас неохота, нога ноет, да и подустал.
— Какие твои годы, — утешила оборотень, глядя в окно. — Слушай, хозяин, а это кто там от мыса гребет?
Всмотрелись в темные пятна кораблей — те шли от входа бухту, Луна еще толком не взошла, видно, что униры, но очертания странноватые, а флагов не различить. Зрение у дарков получше хилого человеческого, но сейчас Лоуд, вглядываясь до боли в глазах, разгадать подробности не могла.
— Э, пополам мне провалиться, палец бы сейчас за дальнозоркую трубу отдала.
— Вранье про эти трубы. С физической точки зрения…