Бегоевич оторвался от раствора виома, встретил хмельной взгляд похитителя, поёжился.
– Рюмку…
– Обойдёшься.
Физик сделал глоток, закашлялся, багровея.
Ульрих расхохотался, похлопал его по плечу.
– Работай, эта штука очень хорошо стимулирует.
Оставив физика в состоянии ступора, он вернулся в рубку. Делать было нечего, захотелось драйва, хотя скорее всего это было результатом упавшего в желудок алкоголя.
– Цзе!
«Весь внимание, кормчий».
– Врубай навигацию, идём в гости.
«Не понял?»
– Хочу спуститься вниз, до твёрдого ядра. Может, удастся познакомиться с аборигенками.
«Как прикажете».
Ульрих расслабился в кресле, довольный жизнью. Ему нравилась подобострастность инка, готового выполнить любой приказ «кормчего». Цзе Дун представлял собой квинтэссенцию китайского менталитета, основанного на безусловном подчинении младшего старшему по должности и положению. Примерно так же воспринимали действительность и носители германской расы, а своё положение Ульрих Хорст вообще определял как недосягаемо высокое, считая себя «истинным арийцем».
Стены рубки растаяли, превращаясь в клубящуюся серую мглу.
Затем и мгла отступила, переставая скрывать глубины сатурнианской атмосферы на тысячи километров от корабля: включилась система активного локационного обзора.
– Параметры дрейфа?
«Измеренная глубина – двадцать две тысячи километров, давление десять тысяч сто бар, видимость две тысячи триста километров».
– Я не об этом, где мы дрейфуем сейчас?
«Южные широты Сатурна, под одним из циклотурнов».
Под циклотурном инк понимал циклонический вихрь на Сатурне; самый известный циклотурн – знаменитое Синее Пятно – Ульрих знал.
– Начинай спуск.
Мимо кокон-кресла заскользили голубоватые и прозрачно-серые тени. Лучи Солнца до этих глубин не пробивались, здесь царил вечный сумрак, даже в «солнечный» день, но видеосистема синтезировала для пилота изображение сатурнианских недр из множества поступающих изображений в других диапазонах электромагнитного спектра, и он воспринимал его как видимое собственными глазами.
Рубку заполнила полутьма. Вверху умер последний рассеянный лучик света. Наступила ночь.
«Тридцать тысяч километров, – доложил инк. – Давление четырнадцать тысяч бар».
– На какое давление рассчитан пузырь полевой защиты?
«Сто тысяч бар одномоментно».
– В импульсе? А если брать постоянное давление?
«При подключении полного ходового ресурса к защите – до тридцати пяти тысяч бар».
– Вот и спускайся до этого предела.
«Слева по курсу фиксирую нарастание теплового потока».
– Так и должно быть, раз мы спускаемся к ядру.
«Источник тепла локализован».
– Что это значит?
«Мы опускаемся вдоль столба нагретого воздуха».
– Дай картинку.
В поле обзора появилась светлая желтоватая полоса, уходящая вниз и расширяющаяся кверху.
– Может быть, это зародыш циклона?
«Не имею информационной базы для оценки».
Ульрих перешёл в состояние озарения, подключая резонанс ментального видения.
Столб тёплого воздуха зарождался где-то глубоко в тёмных недрах уплотняющейся атмосферы Сатурна, и там, в невероятной дали, просверкивало золотом какое-то колечко.
– Металл? – недоверчиво хмыкнул Ульрих. – Очень интересно! Ну-ка, поверни туда. Кольцо видишь?
«Фиксирую сложный объект правильной геометрической формы».
– Вот и давай к нему.
Призрачно-светящийся столб приблизился, превращаясь в округлую полупрозрачную стену, сотканную из множества более светлых и тёмных струек. Стало видно её движение – снизу вверх, превращавшее стену в массивное образование наподобие дымового извержения вулкана.
– Вулкан, – пробормотал Ульрих.
Инк промолчал, не зная точного ответа, хотя в его креативные программы должна была быть заложена информация, способствующая выживанию фрегата в любых экстремальных условиях, в том числе – при попадании в атмосферы гигантских планет.
Скольжение корабля вдоль тёплого воздушного потока длилось около часа.
На глубине в тридцать семь тысяч километров Цзе Дун разглядел открытое кормчим «золотое колечко» и выдал его изображение на сферу обзора.
– Майн гот! – проговорил озадаченный Ульрих. – Что это за штуковина?
«Диаметр объекта – один километр двести сорок семь метров, – отозвался инк. – Толщина – десять метров. Длина отростков – двести-триста метров».
– Я и сам вижу! Что это может быть? Искусственное сооружение? Естественный природный феномен? Местный подсолнух?
«Прошу прощения, кормчий, данных для сравнительного анализа объекта недостаточно».
Ульрих застыл, созерцая то, что издали выглядело как золотое колечко.
Больше всего сооружение – или всё-таки образование? – напоминало земной подсолнух, из которого вырезали сердцевину с семечками. Получился обруч с лепестками, соединенными тонкими растяжками со стеблем, который уходил вниз, к ядру планеты, теряясь в темноте.
С одной стороны «подсолнух» не имел точных, обработанных инструментом форм, так как и сам обод, и «лепестки», и «стебель» имели наплывы, утолщения и перетяжки. С другой – он был настолько необычен, огромен и чужд местному колориту с плавающими айсбергами и струями облаков, что невольно глаз искал подтверждений его искусственности.
И ещё – именно обод «подсолнуха» нагревал воздух, который поднимался вверх на огромную высоту и закручивался там спиралью, рождая сатурнианский циклон.
– Подойди ближе.
«Подсолнух» приблизился.
– Дай крупнее.
Часть обода с «лепестками» выросла в размерах.
В голове Ульриха родилась смутная догадка.
– Доннерветтернохайнмаль! Неужели это…
Стал виден ближайший отросток, напоминающий ссохшуюся кишку диаметром около пяти метров или чешуйчатую шею древнего земного динозавра – диплодока. Да и сам обруч, прежде видевшийся ребристым, изрезанным параллельными бороздами ободом колеса великанского велосипеда, превратился в сросток таких же сморщенных «динозавровидных шей».
Догадка сформировалась окончательно.
– Черви!
«Не понял, кормчий».
– Я не тебе. Это Черви Угаага! Они и здесь отложили свои яйца! Какая невероятная удача!
В сознании шевельнулся Посредник:
«Советую близко не подходить. Судя по форме объекта, это ганглий иннервационной сети вашего Метагалактического домена».
– Что?! Какой сети?!
«Стринг-фаундейшн».
«Переведи».
«Стринг-фаундейшн весьма приблизительно, с учётом вашей терминологии, есть ганглий фундаментальной иннервационной сети. Вы ошибочно называете эту стринг-сеть – метро».
– Почему ошибочно? Она работает! Я сам пользовался «червивым» метро!
«Сеть может использоваться и как транспортная система. Но её предназначение другое».
– Какое? Впрочем, дьявол с ней, главное, что она переносит тебя куда угодно.
«Кормчий, вы с кем разговариваете?» – спросил озадаченный инк.
– Сам с собой, – остыл Ульрих. – Как говорится: кто ищет, тот всегда найдёт, даже если ищет не там. Портал метро Червей! Знать бы раньше, что он здесь есть.
«Порталы Сети расположены на всех планетах Солнечной системы, – любезно подсказал Посредник, – с массой не ниже десяти в двадцать первой степени».
– Приведи наглядный пример. Земля меньше или больше?
«Больше. Все тела диаметром свыше пятисот километров связаны стринг-сетью».
– Ага, даже спутники сюда попадают. Интересно, зачем это понадобилось Червям?
«Черви Угаага – Ткачи континуума вашего Метагалактического домена».
«Ткачи? – фыркнул Ульрих. – Вот уж кого невозможно представить в роли ткачей, так это разумных глистов! Кстати, это мысль: вдруг Угаага и в самом деле чьи-то глисты? Эй, Цзе, запомни это место».
«Слушаюсь, Кормчий».
– Полезли наверх, пора делом заняться.
«Подсолнух» терминала отнесло назад, и вскоре он превратился в «золотое колечко», а потом и вовсе потерялся в глубокой мути непроницаемого для солнечного света слоя атмосферы.
Глава 12Риск – благородное дело
Хоук выслушал Ромашина внешне спокойно. Вызов застал его в Москве, в здании администрации премьер-министра, куда он прибыл по приглашению главы правительства для обсуждения новой Антивоенной Доктрины. Извинившись перед секретарём премьера, Хоук вышел в холл двенадцатого этажа с полностью стеклянными стенами.
– Вы уверены в нём?
– Уверен! – твёрдо ответил Артём; речь шла об Антоне Грине-Калаеве.
– Хорст на Сатурне… никогда бы не подумал. Впрочем, это сантименты. Ваши предложения? Мы и так «на ушах».
– «Шторм»!
– По зоне Сатурна?
– По Солнечной системе. Хорст поймёт, что мы всерьёз готовы загнать его как оленя, и запросто может стартануть к Земле, чтобы устроить ещё какую-нибудь заварушку. Землю надо прикрыть от внешнего нападения.
– Понадобится квалитет ответственности.
– Смехов, Осборн и кто-нибудь из СЭКОНа, можно и не главных лиц.
– СЭКОН после Джадда ссучился окончательно.
– К сожалению, вы правы, эта европеизированная банда всегда готова сунуть палку в наше колесо. Попросите Осборна, он найдёт сэконовца сам. И торопитесь, время не ждёт.
Хоук кивнул и включился в канал связи «босса».
Директора ФСБ уговаривать не пришлось, он прекрасно понимал, чем грозит человечеству свобода хорошо вооружённого маньяка типа Ульриха Хорста.
– Я на связи, – ответил он. – Поднимаю Погранслужбу и объединённый флот, пока – якобы для учений. Организуется квалитет – дам команду на введение «Шторма».
Хоук вызвал секретариат ВКС, заместителем председателя которого являлся Эрик Осборн, хорошо знавший начальника УВР. Осборн был шведом, носил шкиперскую бородку и усы, а ресницы у него были пушистые и почти белые.
– Сведения проверены? – поинтересовался он, не спросив, кто, собственно, эти сведения добыл.
– Абсолютно! – заверил его Хоук, не моргнув глазом.
– Тогда я с вами.