«Так точно».
– Запусти пассивную навигацию, посмотри, нет ли рядом опасных соседей. Я пойду, гляну на пассажира.
Ульрих спустился в лазарет, посмотрел на пленницу, не подающую признаков жизни, заколебался было, не разбудить ли? Но превозмог желание и добрался до трюма.
Бегоевич работал. По-видимому, он вовсе не заметил, что фрегат дважды переходил в режим таймфага.
– Как дела? – спросил Ульрих.
– Квантонное сжатие имеет отклонение на ноль три, – невнятно пробормотал физик; глаза у него были осоловелыми.
– Что?
– Неполное сжатие, – так же невнятно сказал Бегоевич. – Придётся сменить фазированную решётку.
– Сколько тебе времени осталось на доработку машины?
– Времени? Не знаю… если создать горловину тонг-ката…
Ульрих взялся за отвороты костюма физика, встряхнул так, что у того лязгнули зубы.
– Очнись, яйцеголовый! Прошло два часа. Через час я запускаю «хрен». Если он не будет готов – ты покойник! Повторить?
Глаза Бегоевича ожили.
– Да, да, я понял, – засуетился он, – осталось чуть-чуть.
– Есть хочешь? – смягчился Ульрих.
– Лучше пить… хотя пожевать что-нибудь не мешало бы. У вас случайно алготоника нет?
– Я стимуляторы не принимаю, – усмехнулся Ульрих. – И тебе не советую. Пить и есть сейчас принесут, через час доложишь о результатах.
Он вернулся в рубку, минуя лазарет.
Час отдыхал, разглядывая россыпь сверкающих точек под и над кораблём. Это светились ледяные глыбы, составляющие большую часть Облака Оорта – остатков «строительного материала», из которого четыре с лишним миллиарда лет назад формировалась Солнечная система.
Хотелось побыстрее начать воплощать в жизнь намеченную идею и расквитаться с врагами. Но приходилось терпеть и ждать. Снова пришла мысль «расконсервировать» подругу Ромашина или в крайнем случае вызвать на фрегат Еву Рутберг. Но после некоторых колебаний он эту мысль отбросил. Ева дала понять, что плотские утехи её не стимулируют, да и ушла она в раздражении, поэтому на новые встречи с инспектором рассчитывать не приходилось. Ей надо было показать хоть какой-то результат после долгих мытарств с похищением хроноинвертора, после чего она вполне могла сменить гнев на милость.
Игра же с пленницей требовала напряга и соответствующего настроения, которого у Хорста в настоящий момент не было. С её «оживлением» можно было повременить.
Он спустился в трюм.
«Хрен» был запакован со всех сторон, то есть все его люки были закрыты.
Ульрих почесал затылок, сообразив, что он не обезопасил себя с этой стороны от задумок физика. Тот вполне мог задраить люки в аварийном режиме и попытаться не впустить тюремщика, коим считал Хорста. Либо провести эксперимент без свидетелей.
– Цзе! Вышли техбригаду!
Инк привычно «взял под козырёк», и вскоре в трюме появились два витса и «черепаха» технического сопровождения с набором всевозможных инструментов.
Ульрих нацелил их вскрыть центральный вход в хроноинвертор, но как только витсы приступили к выполнению приказа, дверь открылась.
– Der Arschvoeglrer Fotzenlecker! – выругался Ульрих, влетая в кабину управления, и дал Бегоевичу такого тумака, что тот кувыркнулся с сиденья в угол кабины.
– За что?! – пискнул он, держась за челюсть.
– Время истекло, – остыл Ульрих.
– Мне надо ещё полчаса, отрабатывается стресс-тест.
– Аппаратура в стресс-тесте не нуждается, а ты его уже схлопотал. Заканчивай. Сейчас мы стартуем поближе к Земле, и ты врубишь машину. Мне надо катапультироваться в прошлое, в две тысячи двести восьмой год.
– Система точной настройки хроноскважины не апробирована, можем промахнуться.
– Сделай так, чтобы не промахнулись.
Бегоевич сел на место, с опаской косясь на «рабовладельца». На скуле у него вздулся кровоподтёк.
– Почему именно в две тысячи двести восьмой?
Ульрих показал зубы.
– Приятеля хочу встретить. У меня на него большие надежды.
– Мы запускали инвертор только однажды и на очень короткий отрезок времени.
– Ничего, пришла пора проверить его возможности в других диапазонах. Я буду в рубке, выйду на связь через полчаса. – Ульрих поманил одного из витсов. – Подежурь здесь, последи за ним, чтобы он не натворил лишнего.
Витс – на этот раз негуманоидного типа, чистый «обезьянопаук», раздвинул четыре лапы и вперил в Бегоевича с десяток фасетчатых линз, усеивавших его грудь и плечи.
Физик скривил губы, но возражать не стал, снова приник к изображению перед ним, где мигала и дымилась сложная конструкция из переходящих друг в друга геометрических фигур.
Ульрих вернулся в рубку, чувствуя нарастающее возбуждение.
– Цзе, «струну» к Земле. Точнее – к Луне. На выходе запакуйся под «инкогнито», чтобы ни одна зараза не увидела!
«Слушаюсь, кормчий».
Фрегат превратился в «струю информации», за микросекунду соединившую Облако Оорта, располагавшееся на расстоянии от двух до пяти тысяч астрономических единиц от Солнца, с Луной.
Ульрих пришёл в себя.
– Обзор!
Стены рубки исчезли, кресло командира фрегата повисло в космосе, освещаемое двумя светилами: серебристым и голубоватым. Серебристое представляло собой близкую – рукой подать – Луну, голубоватое – серп Земли. Солнце пряталось в настоящий момент за ней и видно не было.
Высветились разноцветными огнями и многочисленные космические объекты, окружавшие Луну: золотые – спутники разных назначений, белые – обитаемые станции, красные – корабли, зелёные и голубые – сооружения. Одно из них – отсвечивающий металлом конус – пролетело совсем близко от спрятанного под экраном «абсолютного зеркала» фрегата, сопровождаемое десятком модулей поменьше.
– Нас не видят?
«Ни один объект не просматривает космос с помощью гравитационных детекторов. Нас не видят», – подтвердил инк.
– Молодец, спрячься за чьей-нибудь спиной, чтобы никому не пришло в голову искать нас возле Луны.
«Простите, кормчий?»
– Найди станцию помассивней.
«Понял, выполняю».
Инк сориентировался и сделал не слишком длинный прыжок в режиме шпуга, обходя паутину космической надлунной инфраструктуры таким образом, чтобы не потревожить полёт ближайших спутников и зондов.
Впереди по ходу движения возникло приближающееся колесо орбитального лифта, ушло в сторону, за ним появилось пирамидальное сооружение, напоминающее древний морской дредноут, только без пушек. Что это такое, Ульрих не знал.
– Куда ты нас загнал?
«Отель «Таиланд», выведен на орбиту Луны полсотни лет назад, практически не используется».
– Почему?
«Сведений не имею».
– Замечательно, будет время – я развлекусь. Держись за ним в кильватере, следи за местной суетой. При любом подозрительном движении сообщай незамедлительно. Как там наша пациентка?
«Спит».
– Пусть спит, я её скоро разбужу.
Ульрих глотнул холодного девясила, посетил туалетный блок для экипажа, располагавший всеми удобствами, кроме размеров, и спустился в трюм.
Бегоевич пил горячий кофе. По лицу физика струился пот, но выглядел он благодушно.
– Так, бездельничаем? Насколько я понял, всё в порядке? – осведомился Ульрих.
– Я сделал это! – гордо заявил рыжий человечек.
– Прекрасно, я не сомневался, что ты справишься. Начнём экспериментировать. Но прежде один вопрос: каков объём переправляемого в прошлое материала? Машина посылает отдельный объект или саму себя?
– Рассчитаны два режима. Один интравалидный, внутренний, для перемещения объектов массой до ста килограммов, второй экзовалидный, для переброски самого хроноинвертора.
– Можно настроить «хрен» так, чтобы он захватил зоной перехода весь фрегат?
– Зачем? Предлагаю начать с небольших видеозондов, у нас есть запас…
– Заткнись! Будешь делать то, что прикажу я! Мне нужен прыжок в прошлое вместе с фрегатом. В две тысячи двести восьмой год. Рассчитай процесс.
Бегоевич едва не уронил чашку, облился кофе, но посмотрел на злое лицо Хорста и торопливо подсел к вириалу инка.
«Нам не нужен выход в две тысячи двести восьмой год, – вдруг очнулся в голове Посредник. – Нужен выход в прошлое на миллион земных лет».
«С какого бодуна?» – не понял Ульрих.
«Моих Покровителей интересует война иксоидов и гиперптеридов».
«Дурдом! Они что, хотят вмешаться?»
«Планы Владык не в моей компетенции».
«Подождут твои Покровители-Владыки».
– Готов?
– Г-готов, – ответил Бегоевич, заикаясь скорее от возбуждения, чем от страха.
– Всё учёл? Зона перехода захватит фрегат?
– Объём передачи зависит…
– Захватит?
– Д-должна.
Ульрих подозвал витса.
– Принеси «кокос», размер, – он бросил на физика оценивающий взгляд, – стандартный «сорок два».
Витс исчез и вернулся через две минуты с компенсационным костюмом спасателя.
– Переодевайся.
– Зачем, я ношу уник всего один день…
– Переодевайся! Ты мне нужен живым и здоровым! Будем поддерживать связь, я скомандую запуск из рубки.
Бегоевич стащил с себя свой сине-белый уник, натянул «кокос».
– Не жмёт?
– Н-нет.
– Жди, я сейчас свяжусь с тобой.
Ульрих быстро добрался до рубки, запаковался в кресле.
– Цзе, что нового?
«Всё спокойно».
– Спускаемся в прошлое. Постарайся не потерять контроль за пространством. Нас никто не должен видеть!
«Сделаю всё возможное».
– Эй, машинист, как слышишь?
– Х-хорошо слышу, – отозвался Бегоевич.
– Врубай свой «хрен»!
Потянулись секунды ожидания.
Ульрих невольно задержал дыхание, вцепился руками в подлокотники кресла.
Однако запуск хроноинвертора всё равно оказался неожиданным.
Сознание вдруг разбилось на отдельные струи. Изображение близкой Луны раскололось на бликующие осколки, начавшие разбегаться во все стороны. Зрение расфокусировалось. Сердце заполнило собой всё тело, попыталось выпрыгнуть через рот и уши.
Ульрих невольно зажал рот рукой, хотел крикнуть «отбой!» – но не успел.