— У вас в руках не простой напиток, а специальный. Поэтому он окрашен в особый синий цвет. Он натуральный и богат электролитами, которые ваш организм использует для поддержания жизненно важных функций, таких как гидратация, сокращение мышц, кислотно-щелочной баланс и передача нервных сигналов. Напиток содержит натрий, калий, магний, кальций, фосфор, бикарбонат и хлорид. Рекомендуется для употребления после тяжёлых физических нагрузок, при некоторых видах болезненного обезвоживания, прочих недомоганиях, которые проявляются сухостью во рту, жаждой, мышечной слабостью, головокружением.
— Понял, понял, понял. Давайте про Барбарию-Болидию, — замахал я руками, вспомнив «болезненное обезвоживание» при расстройстве желудка после зелёных абрикос, происшедшее со мной в детсадовские времена.
— По последним упоминаниям Все-Сети она находится… На Тичарити. Но это не совсем корректная информация. Она могла запросто покинуть планету и удалиться, никого не предупредив. На Греноли она в последний раз появлялась около пяти циклов тому назад, — безо всяких эмоций доложила И-Ра, а я напрягся, как Мурзик перед прыжком на мотылька.
— Другими словами, вы понятия не имеете где сейчас эта Дарующая? А Ротарик о ней что-нибудь знает? И ещё. У неё есть постоянное место пребывания? Гнездо, логово, берлога? — пытался я сдержаться, чтобы не высказать вслух разочарования или других эмоций, не совсем подходящих для вежливого утреннего общения.
— О чём знает Ротарик, вам лучше спросить у него. А о постоянном месте пребывания Барбарии мне ничего не известно. Более того. Я никогда не слышала о подобных убежищах у Дарующих, — снова почти равнодушно провещала многомудрая И-Ра.
— Понятно. То есть, совсем не понятно. Когда её пригласили на Тичарити для разведения растений и животных, она же где-то обитала? У нас Дарующую можно вызвать прямо на астероиде с адресатором. А у вас, наверное, некому было её вызывать, — размышлял вслух, пытаясь сообразить, почему у Барбарии не было берлоги, и тут меня осенило. — Извините, а в какой момент Тичарити избежал катастрофы, и не был уничтожен?
— Вы даже об этом знаете? — наконец, выразила хоть какую-то эмоцию моя собеседница и поспешила с очередной нотацией: — Из-за того, что расчётная траектория движения астры Гляциодии-Урании с её планетами в отдалённой перспективе пересекалась с траекторией движения чёрной дыры, какая-либо разумная жизнь на Тичарити не планировалась. И Барбарию-Болидию об этом заранее предупредили.
Но в дальнейшем Строители Галактики сумели замедлить движение чёрной дыры, поэтому мир Тичарити остался на своей орбите и не погиб. Сейчас ему ничто не угрожает, и Барбария вправе приумножить разнообразие растительного и животного мира, но для развития разумной жизни время уже упущено.
— Могла бы тогда спасти синелицых с Зах-Дженна. Хотя, о чём я? — перестал я умничать и собрался на Тичарити. — Ладно. Что нужно для спуска на планету? Мой ГК – 0,92. Так что разницы могу не почувствовать. А насчёт вашего воздуха я не в курсе. Знаю, что на родной планете кислорода почти 21%, азота 78%, а дальше по мелочи. Углекислого газа что-то около трёх сотых процента. Остальное – нейтральные или инертные газы типа аргона. Да. Ещё в ней есть водяной пар. Что-то около четверти процента.
— О составе воздуха на планетах Кармальдии я имею информацию. На Тичарити вам не понадобятся приспособления для дыхания или для пешего перемещения. Хотя кислорода у нас на пару процентов больше, но никакого опьянения у вас не будет. За вашим состоянием дистанционно проследит специальная программа. Когда будете готовы – спускайтесь в адресатор, — заявила домомучительница и, выключив экран-иллюминатор, отрезала путь к отступлению.
Делать было нечего. Пришлось собираться в поход, но сначала плотно подкрепиться и критически осмотреть видавшую виды одёжку галактического путешественника.
* * *
Спустившись в адресатор, я обнаружил на его стене ярко фосфоресцировавший символ, которого никогда раньше не видел. Сразу вспомнил лекцию И-Ра о том, что традиционная локомоверация никуда не делась и по-прежнему применяется для всех и каждого на коротких дистанциях, а также для галактических путешествий ОО с допусками малого уровня.
Смекнув, что при включённом символе можно с ЭВМ не разговаривать, почти отважно нацелился на мерцавшую закорючку, а для того чтобы в месте прибытия не выглядеть салагой, не стал вытягивать руки вперёд и считать вслух.
Когда за пару шагов до стены зажмурился, волосы с мурашками в мгновение ока ошалели от радости и начали отплясывать Камаринского, после чего я собрался сказать себе «будь что будет», но почему-то произнёс на неведомом языке нечто похожее на заклинание:
— Ша-Ду-Са.
Был ли этот печальный выдох описанием характера моего настроения на незнакомой лингве или чем-то другим, в тот момент не имел ни малейшего понятия, и мне было всё равно.
Услышав хруст гальки под ногами, открыл глаза, увидел очередной диковинный пейзаж незнакомой планеты, и по единственной тропинке, убегавшей в заросли, определился с направлением турпохода. Затем удостоверился в отсутствии встречавших, остановился и взглянул на место из которого материализовался.
— Простой обрыв, а посредине каменная дверь с мембраной из прото, — прокомментировал вслух увиденный почти вертикальный откос безлесного холма с прямоугольным углублением у подножья, издали похожим на запечатанный вход в подземелье.
Хорошенько рассмотрев окрестности, предположил, что прибыл в место похожее на южные субтропики, только не у берега Чёрного моря, а где-нибудь по другую сторону Кавказа. Более засушливую и скромную относительно многообразия растительности. У меня даже появилось желание взобраться на тот диковинный холм и с высоты разглядеть новую планету, но я вспомнил, что должен вести себя не как ребёнок, а с достоинством землянина с максимальным уровнем допуска.
Собравшись с душевными силами, пошагал по тропинке в сторону чересчур густых, но низкорослых кустарников и уже начал рисовать в воображении, как встречусь с седовласыми инопланетянами и их атаманом Ротариком, то есть Бикмеюшкой. И вдруг вспомнил далёкое детство и то, как впервые услышал голоса Кармалии и Скефия, потом Амазодии, Кристалии и других миров.
«Интересно, а этот мир общается с человеками, как наши? С кем в последний раз так разговаривал?.. После Семалии был Май, который планета Сатиров, с его безжизненным кошмаром и спящим в оракуле Плутархом… Девятым… Стоп!»
Замерев посреди инопланетной тропки, осознал, что заблудился в своих воспоминаниях, как Никанор Затрапезный у Салтыкова-Щедрина в трёх пошехонских соснах.
— Какой такой Плутарх? Какой ещё Май с сатирами? — возопил вслух, не подумав о местном мире и утренней астре над горизонтом, но слава Богу мои восклицания остались без ответа.
В голове и без Плутарха все последние дни царил неприятный хаос, а тут ещё своя память смешалась с альтернативной, и, вместо стройных реминисценций о планете Нимф с пифией Клеодорой, возникли отчётливые и уж очень подробные эпизоды моего собственного приключения на планете Сатиров.
Там я точно знал, что нахожусь в зазеркалье, что какой-то вектор времени направлен куда-то назад, а юный и только что разбуженный мною Пифон по имени Плутарх в его девятом воплощении объяснял мне-недотёпе, что женщин-пифий не бывает, потому что они существа слабые и предсказаний делать не могут.
Мол, мрут дамы-пророчицы из-за переизбытка чувств от прямого общения с сыном Зевса. Мол, Аполлон был добрейшим паинькой и никогда ни за кем не гонялся, а совсем наоборот – Дафна преследовала бедолагу и добивалась его ответных чувств.
В доказательство своих слов Плутарх водил меня в запасники его оракульского музея и показывал статую совершенно голого Аполлона а-ля Бельведерского, которого я, недолго думая, замотал лоскутом гобелена и пригрозил разбудить мраморного Феба прямо посреди Пупа Земли, как местный ясновидец называл свой оракул.
Впоследствии я выполнил свою угрозу и сначала на берегу ручья воскресил Дафну-единорожиху, а потом она известным способом разбудила от мраморного сопора Бельведерского, благо к тому времени сатиры его уже вытащили из оракула на тамошнюю авеню и в три слоя приодели в цветастые тоги.
Пока изумлялся отсылкам к абстрактным картинам своей «двоюродной» истории, а моя авторская память озарялась всё новыми красками и небывалыми ценогенетическими приключениями, продолжал браво маршировать по тропе в сторону…
Ша-Ду-Са
В какую именно сторону шагал, тоже вспомнил и опять замер от ужаса, но теперь надолго. Другими словами, сам впал в сопор – в оцепенение, вялость и бесчувственность.
Или, как в учебнике, в глубокое угнетение сознания при сохранении рефлексов. Но я не был безучастен ко всему окружавшему, совсем наоборот. Окружавший мир напомнил мне, что неоднократно бывал здесь. И бывал не из праздного любопытства, а по самому что ни на есть важному делу.
— Ша-Ду-Са, — еле выговорил заклинание, оказавшееся адресом мира или, что скорее, именем места, где реально то, что нигде и никогда не возможно. — Точно. Сам же сюда попросился за своей…
Вовремя заткнувшись, признался себе, что понятия не имел зачем прибыл туда, где воочию видел апостола Павла ростом с двухэтажный дом, который стоял у ещё более высоких резных врат в самый настоящий Рай.
То, что апостол лицом и повадками был точь-в-точь дедом Пашей, а вокруг врат не было никакого райского забора, я помнил точно. И бесконечную вереницу странных человекоподобных светло-серых существ, стоявших гуськом и державшихся руками друг за дружку. Точнее, задние держались руками за плечи впередистоящих. Некоторая часть этих невиданных существ была с аккуратными прозрачными крыльями, но все они не имели ни глаз, ни ушей.
В памяти всплыло, как я обыграл и для лучшего запоминания заменил Ша-Ду-Са на За-Ду-Ша, но наличие у существ крыльев немного смущало. «Значит я здесь и за своей Душой, и за своим Ангелом-Хранителем», — объяснил себе, как можно спокойнее, но волнение от предстоявшей встречи подавить не смог.