«Дерзкий не по годам, говоришь? Что же я тебя, хоть убейся, не помню? И что значит прошлая жизнь?» — пристала ко мне мадам неизвестной природы-породы, явно выдавая себя за Барбарию.
— Если вы Дарующая – покажитесь, как принято. Если астра или мир, можете моргнуть лучом или состряпать аватару, как говорят в Индии. Или признака, как в мирах Кармалии-Светлидии, — продолжил путь и оборону от незваной гостьи, а сам запретил себе вспоминать Олю-Иру с бантиками, чтобы ничего не подсказать собеседнице.
«Принято показываться где? Кому? Что-то я в полной растерянности. О каких лучах и фантомах ты лепечешь? Астры с мирами тебе такое творили? Кто же ты, личинка?» — начала дерзить неведомая бабка-ёжка.
— Разговор окончен. Грубости от меня не дождётесь. Я сюда с визитом вежливости прибыл, а не выслушивать оскорбления. На самообладание экзамен организовали? Пугайте тогда Галактической Безопасностью. Или видениями церберов. Где ваш директор планетария? Генеральный управляющий планетой, где? Ротарик Атлантидович, который бледнолицый брат? Почему не встречает? Или всё вокруг фикция? Что же. Не впервой ваши фокусы разоблачать. Только где Ма-На возьмёте, чтобы откупиться и извиниться? — затянул я окончание тирады, но остался самим собой – колючим недоверчивым скептиком и категоричным пессимистом.
Больше ко мне никто не приставал, и я продолжил турпоход по благоухавшим холмам, на всякий случай не расслабляясь, вдруг, начнёт смеркаться, а лагеря отшельников пока не видно и не слышно.
Шагать пришлось ещё не меньше пары часов, а это примерно десяток километров для взрослого человека, и около семи километров для меня, личинки. Усталости не чувствовалось, настроение присутствовало боевое, поэтому, увидев первую бревенчатую избу, вросшую основанием в землю, принял её за штаб и расслабился. Замедлил шаги и начал озираться в поисках других строений поменьше, которые для гостей-отшельников, или хотя бы какого-нибудь уличного туалета с летней душевой кабиной, потому что уже захотелось совершить экскурсию и познакомиться с местными гальюнами-клозетами.
Не обнаружив поблизости никаких других хижин, хибар и лачуг, да тех же тропок, указывавших на популярные маршруты аборигенов по их житейско-бытовым и прочим насущным нуждам, постучался в дверь избы, резонно предполагая увидеть за нею самого Ротарика-VII. Но дверь приоткрыл незнакомец с вытянутым лицом и коротким ёжиком стриженых рыжих зарослей на голове, висках и подбородке, но без усов.
Окрестив чужака Скандинавом, поздоровался и отрекомендовался:
— Живите долго. Я Александр с планеты Скефий. Это обо мне предупредила Все-Сеть. Должна была предупредить. Где могу видеть Управляющего Тичарити? Мне нужен Ротарик-VII, который атлантид.
Намекнул Рыжику, чтобы не вздумал разыгрывать и прикидываться атлантидом и отшельником высшей что-то там, категории или степени. Но Скандинав не внял намёку и с нарочитым акцентом а-ля тюрк затарахтел:
— Моя Ротарик. Моя начальник. Моя Тичари-дом. Твоя зачем? Никакая предупредить. Никакая должна. Твоя куда? Твоя объяснять, а моя решать.
Присмотревшись к самозванцу, так и не пустившему меня в помещение, решил не вступать с ним в пикировку, а первым делом узнать, где ближайшие удобства. Но что-то заискрило в голове догадками и душевно звякнуло над темечком. Это что-то я не успел проигнорировать или отложить, потому что в памяти всплыл отрывок исковерканной Илиады:
«Найди же известного всем хитреца и кипящего ложью эона,
И превзойди в поединке, чем точно снискаешь ты лавры!»
— Моя теперь здесь жить – не тужить. Твоя сперва селить, потом кормить. Ещё твоя сообщить Все-Сеть, что моя здесь быть. Далакай? — начал балаганить, благо имел в этом большой опыт и багаж откупов.
— Твоя отходить. «Ом» говорить. Протокол будить. Потом просить два и ещё десять. Там Тичари-дом. Там жить. Там сама кормить. Там тихо-тихо сидеть. Там сильно-сильно думать. Потом-потом, — заплёл Скандинав, но я, всё равно, за копирование Бикмеюшки поставил ему тройку с минусом.
— Моя понимать, а твоя потом-потом, — попрощался с кривлякой и убрался подобру-поздорову от заместителя Управляющего планетой.
«Значит, моя Ом говорить. То есть, АУМ. Не думал, что так быстро придётся обращаться к прото», — недолго поразмыслил, пока подальше отходил от одинокой избушки. А потом без всякой подготовки глубоко вдохнул и заголосил, что было сил:
— А-а-а-у-у-у-м-м-м!
Марево увидел, как только запел «а». Сразу в груди потеплело и успокоилось. Пока пел «м», мысленно благодарил прото за оперативность и готовность помочь.
— Приветствую всех, братцы. Вынужден побеспокоить и попросить о первом путешествии по Тичарити. Как я понял фальшивого управдома, мне выделили двенадцатый апартамент. Тичари-дом номер два и ещё десять – это же двенадцатый?— вежливо объяснил, но мне ничего не ответили и не начали выполнять просьбу.
Пришлось мысленно обратиться к парням и напомнить, с кем имеют дело: «Будет вам скромничать. Мы же старые знакомые. Перед хроноволной вместе взашей вытолкали эонов из этого кластера параллелей. А до того в сердце Кармальдии забирались на разговор. А до этого Исиде сразу в двенадцати параллелях орбиту выправили. Неужели не признали?»
«Теперь признали. Жива ещё легенда о тебе. Как же ты всё запомнил? Переродился, но память нашла тебя и вернулась?» — заголосило во мне хором знакомых голосов.
— Не успел переродиться. Для меня это всё с неделю назад случилось. А дорогу домой я так и не нашёл, — объяснил Всемогущим, и те сразу обнулили гравитацию и взялись за моё перемещение.
«Так куда же ваш настоящий Управляющий делся? Что-то никак в толк не возьму. Всё переменилось. Тичарити остался на орбите, а не сгинул из-за чёрной дыры. Ротарик был атласаром, после волны стал атлантидом, а по факту его подменяет самый настоящий паразит галактики – эон с рыжей шевелюрой», — вроде как думал я про себя, но чтобы и прото могли отвечать, если, конечно, в протоколе Протос Энтоли на этот счёт нет какого-нибудь пункта с запретом.
«Никуда не делся. Медитирует в своём тайном убежище, о котором никто из смертных не знает. А этого, приблудившегося, оставил вместо себя. Собирался одну двенадцатую цикла там пробыть, а уже четверть прошла. Вернётся, как что-то нужное отыщет».
«Учителя, наверное, потерял», — предположил я, вспомнив, как беседовал с атласаром в иллюзии, которую то ли Ротарик, то ли сам я создал и поддерживал. Только в какой временной петле это со мной случилось – так и не вспомнил.
«Ты ,что же, знаешь где его убежище?» — удивились прото.
— Конечно знаю. В подземном византийском монастыре. Там с ним познакомился. Иллюзию с… — начал я объяснять голосом, но меня бесцеремонно перебили.
«Это мы уже поняли. Случайно, нет желания повторить знакомство? На том же месте? Пора его оттуда выручать, пока не удобрил Млечный Путь».
— Если ближайший туалет проведаю… И потом, он именно после нашего знакомства исчез и отправился куда-то чтобы стать… Чтобы чистить… Не так. Чтобы сделать какой-то следующий шаг, который он по ошибке считал последним, а на самом деле он не такой. Дальше он сказал: «Выше Бога нет никого, кроме Творца этого Бога. А как им становятся? Берут на себя обязательство, ответственность, и вперёд.
Жертвенность, или как по-другому назови, всё равно должен превратиться не в тлен, а в удобрение для следующих, за тобой бредущих. И это не смерть. Это самое начало пути». Вот как дело было, — рассказал я почти дословно, о чём говорил с Ротариком, понадеявшись, что не придётся мчаться на Семалию, что это из-за меня он может затеять суицид с суперфосфатным исходом, но прото всё поняли по-своему.
В тишине доставили меня к такой же бревенчатой избушке, как и келья Управляющего, только у речушки с каменистыми перекатами и рогозом на берегу.
«Отдыхай. Утром отправимся на Искриус», — получил ультиматумом по темечку, когда коснулся ногами земли, и марево прото развеялось как сон.
«Где же здесь туалет?» — начал переживать, что снова не заметил маленького домика и тропки, ведущей в такой необходимый для органического объекта пункт, но дверь в избушку номер «два и ещё десять» со скрипом распахнулась и пригласила изучить своё внутреннее устройство.
— Спасибо, — сказал я тогда помощникам-невидимкам, потому что был уверен на триста шестьдесят секторов, что это они открыли деревянный портал, а значит искомый мною объект где-то внутри неказистого бомбоубежища из брёвен эвкалипта.
* * *
Такого бесконечного дня у меня ещё в жизни не было. Чего только не делал. И устройство избушки изучал. И отгородку в ней, где и был спрятан туалет со смывом, как в квартире у Насти в Кристалии, который протестировал пару-тройку раз. И заставлял себя отобедать знакомой мукой из смеси жареных зёрен ячменя и овса, которая цампа. И гулял кругами вокруг избы. И по берегу что-то вроде пробежки учудил. А Гляциодия-Урания всё никак не собиралась смещаться за горизонт.
Потом смирился и вернулся в апартаменты, чтобы ещё раз, теперь внимательно, исследовать внутреннее устройство обители настоящих отшельников.
«Ну, воду в дубовую лохань, понятное дело, таскать надо. Где тогда вёдра?» — начал с насущного, но никаких вёдер нигде не было. Ни шкафов, ни комодов, ни сундуков. Только топчан без подушки и табурет. Посуды был самый минимум. Деревянная ложка, каменный ковшик на пару литров и плоская керамическая плошка на пол-литра, не больше.
— Как Хоттабыч, что ли? Трах-тиби-дох! Лохань, сходи за водой, — попытался рассмешить себя, но потом заглянул в неподъёмную ёмкость, чтобы прикинуть, на сколько хватит имевшейся воды.
Посудина была на две трети заполнена, а всего в ней вмещалось не более пяти вёдер. «Если ведро – это десять кружек, а кружка – это примерно литр и двести… Нет, не грамм, а миллилитров. Согласно древнерусских мер, вестимо. Полная получается шестьдесят литров. Тогда на остатке сорок», — произвёл я расчёт и понял, что на пару дней имевшейся жидкости хватит, но потом решил захватить ковшик и идти искать место на речке, где можно набрать немного чистой воды.