Когда, наконец, справился с котлетами, приступил к перечислению злободневных вопросов в том числе из вчерашнего и наступившего дня:
— Не взирая на то, что с недавних пор числюсь Понимающим, паче чаяния нуждаюсь в просветительской лекции о мироустройстве… О галактическом устройстве Тмимы Сиг-Кроузи. От какой, извиняюсь, сущности или элемента Вселенной ваш Неправильный Клочок?
— Вот опять он сыплет реликтами, а нам гадай, о чём их величество изволит думу думать, — опечалилась чему-то домомучительница и вслух провещала подобие умозаключения, и я понял, что предстоявший разговор по душам будет совсем не один на один.
«Ты прав, землянин. Здесь все хотят от тебя объяснений. Коли растолкуешь о своих паче чаяниях и прочих неудобоваримых для нас… Скажем, земных трюизмах. Узнаешь всё на свете. Ничего не утаим и не приукрасим», — вступил в разговор первый невидимка Оморфос, и вступил умеренно громким баритоном, явно отрегулированным после нагоняя от мамки Сторгикос.
«Трюизм… Трюизм… Трюизм», — завис мой мыслительный аппарат, но вовремя получил справку: «Это общеизвестная, избитая истина».
Подсказка была от тайного благодетеля, но в то мгновение я ни ухом, ни рылом о том, откуда и в какой форме она материализовалась в долговременной памяти.
— Готов к труду и обороне. Извините. Это девиз… Слоган… Лозунг всех советских… В общем, таких добрых молодцев, которые почтили вас своим… Всех нас, прибывших из… С земли, — оконфузился я с самого начала беседы с начальством, но в процессе объяснений осознал, что продолжал сыпать отечественными трюизмами, поэтому заткнулся.
«Не спеши, и всё получится», — поддержала меня мамка Сторгикос, как всегда родным внутренним голосом.
— Так поняла, мне пора по делам? — спросила Истома, не иначе собираясь дезертировать в неизвестном направлении, и, не дожидаясь ответа, тут же удалилась из домишки.
Оставшись сам-на-сам, я задумался на каком же языке общался с Глафирой, Оморфосом, его «ласковой» мамкой, если умудрялся заплетать всё и вся сугубо русскими фразеологизмами. Потом вспомнил свою исчезнувшую характеристику из Кодекса Головастиков и с новой силой погрустнел.
— С чего начинать Повесть? — вздохнул, вовремя прикусив язык, чтобы не добавить «временных лет» из названия летописного свода самого Нестора.
«Чтобы тебе было проще, сделаем блиц. От нас короткий вопрос, слово или выражение, а от тебя сжатый ответ, толкование или приемлемый для нас аналог. Можно на тарабарщине, мы поймём», — заявили хором Вездесущие от имени и по поручению, понятно кого.
«Блиц – это что-то быстрое и краткое», — подсказали из зимовальной ямы моих воспоминаний, не желавших восстанавливаться в полном объёме, и я усердно закивал.
«Эоны. Что ты о них знаешь? Почему, с твоих слов, они исчезли шестьсот тысяч циклов назад, а нам кажется, что совсем недавно. Извини. Блиц пока не получается. Просто, мы в недоумении. Почему всё их наследие одномоментно разрушилось и пришло в негодность? Стало таким, будто было бесхозным долгие годы», — озвучил Красавчик, точнее внушил, первый вопрос.
— Следующая хроноволна всё исправит. Недоразумения или исчезнут, или вы о них забудете. Такое бывает с людьми. А вот с вами… Затрудняюсь объяснить, — пустился я в рассуждения, но вовремя одумался и начал подробный рассказ об эонах.
Когда закончил повествование о захлебнувшемся молниями портале и грянувших одномоментных изменениях галактики, меня попросили уточнить, почему считаю, что эоны ошиблись с калибровкой нужной частоты.
— Мне так Эсхатос-Протос сказали. Это они… Это я с их помощью всё провернул. Попросил, и сам кое-что нужное сделал. Даже успел пожалеть самоубийц, которых обманом вытолкнули в открытый космос. Между прочим, вот этим судьбоносным камушком с Куома всё испортил. Портал открылся не в зеркальную галактику, а в обыкновенную. С таким же временным вектором. Только галактика оказалась без следов развитых цивилизаций.
Продемонстрировав невидимкам сокровище, подаренное Барбарией, сразу признался, что именно из-за него получил прозвище «Чародей-рука».
«Ваши Вездесущие общаются со… Как вы себя называете? ОО?» — чуть ли не закашлялся Оморфос, но я сообразил, что он имел ввиду «со смертными».
— ОО – это органические объекты. Может, особи. Перевёртыши вроде вашей Истомы в том числе. Все, кроме энергетических Крафтов, — ответил я вслух, а потом мыслями добавил: «Эсхатос так общались до хроноволны. После неё тоже общались, но очень неохотно. Пока не напомнил им, как вместе корректировали орбиту планеты в нескольких параллелях разом. Как ходили в гости в сердце Кармальдии, чтобы подарить ей… Им, десяти солнцам, искру Первой Астры. Наши Вездесущие каким-то образом всё это помнили, поэтому снова заговорили со мной. Потом по Млечным Путям с ними мотался через подпространство. Даже изначальную мантру мог не петь. Открытым текстом говорил… Или вызывал и… Перемещался, куда надо».
После таких моих сказок в допрос с пристрастием снова вмешалась Сторгикос-Илиос. Пришлось долгих пару часов, не меньше, хвастаться о знаниях об устройстве кластеров с параллелями, об их товариществах астр, о пятисот двенадцати начальных «кооперативах» близнецов-галактик и их удвоенных копиях, родившихся после исчезновения эонов. Причём, хвастаться как бы себе, потому что по ходу дела сам задавал наводящие вопросы и сам же на них отвечал.
Почему-то в этой галактике астры-звёзды предпочли такой способ общения. Наверное, чтобы местные ОО-шки не путали их с «голосами» миров, которые планеты.
Когда Оморфос перешёл к вопросам о Каликах, Угоднике и «бессмертной» Доброй – подруге Протаса, я терпеливо и вежливо его поправил, а потом доложил о своих земных похождениях, о мороках с видениями мировых и звёздных аватар, о службе посредников, о недоразумениях и сюрпризах от миров в виде иллюзорных фантомов драконов, НЛО и прочих нерукотворных чудесах.
Услышав «новость» о существовании земной службы самой Смерти, мои дознаватели отказались верить своим воображаемым ушам. Пришлось вспоминать стишок деда Паши о Доброй тётеньке, а потом долго растолковывать то, до чего сам так и не соизволил додуматься раньше.
Что-то из моих откровений то ли не нравилось Оморфосу и мамке Сторгикос, то ли пугало их, я так и не понял. Но по окончании докладов мне всё-таки рассказали о галактике «Неправильный Клочок Коллизии», появившейся… Не так. Оставшейся после столкновения двух древних галактик, осколки и яркие поля туманностей, от которых можно наблюдать на их ночном небе.
Потом был обещанный блиц. Я задавал вопросы о разведчиках, забравшихся за море-океан, а Оморфос с мамкой отвечали и сразу спрашивали о толковании фразеологизмов, которыми я даже не пересыпал свои речи, а просто ими разговаривал. Хорошо, что не дедовскими поговорками и притчами, а то бы пришлось расшифровывать их тоже.
После блица я настоял на ответах и объяснениях о том, что Истома называла «не своей тайной». О развалинах за морем. Об истории местной цивилизации, почитавшей людоедов. Об исчезнувшей у моих «пациентов» холере, потому как их поутру выписали из лазарета и своим ходом отправили домой.
Когда вечер откровений подошёл к концу оттого, что я перестал соображать, потому как поступавшие новости не только вызывали оторопь, но и выбивали из седла, которое с горем пополам состряпал в душе после выздоровления от амнезии.
О каком внутреннем равновесии можно говорить, если мне не только открыли сногсшибательные тайны, но и вынесли «приговор».
Тайны были о причине появления в этих краях наших разведчиков. Об «обычном» способе путешествий между тремя галактиками. Млечный Путь – Эсфальмени Тмима Сиг-Кроузи – Пачи Чилос – Млечный Путь. Только в таком порядке. Только по кругу.
Пачи Чилос в переводе с тарабарского означает Густую Кашу. Скорее всего из-за плотной концентрации созвездий. Потом я слышал, как земные умники пренебрежительно обзывали галактику «Сгущёнкой», хотя по земному она и сейчас числится Карликовым Эллипсом. Но не это знание оглушило меня. И даже не весть о срочной высылке из галактики верхом на каком-то «Эна Лово Бизелия», которое Стручок Гороха.
Ещё одна тайна сама проснулась в дырявой памяти, а следом за ней моя амнезия сгребла в охапку все свои «обструкции» и убыла в неизвестном направлении.
Тайна была о волшебной паре сундуков-телепортов с нашей Тейи прямиком в Оморфос и, соответственно, обратно. Только сундуки эти служили и служат для снабжения и связи. Правда, их можно использовать и для срочной доставки одного человека, только сие деяние чревато какими-то психическими осложнениями.
На это наплевали и отправили не кого-нибудь, а часового-обученного Стасика, который никакой не Стасик, а агент с позывным Юстас, как у самого Штирлица. Он был в первой пробной экспедиции и после укуса неизвестного насекомого впал в горячку. Поэтому его, недолго думая, сунули в «Йо-хо-хо» и отправили на Тейю к Марте, готовившей группу «энтузиастов» для похода в Страну Болот. После оказания необходимой помощи, главврач связалась с Большой Землёй и обо всём доложила.
Для «высокого» и очень секретного начальства новость с Тейи была ошеломительной, потому что троих выпускников АВР ещё только собирались готовить к экспедиции «в неизвестность», а оказалось, что один из её членов «уже» вернулся в качестве «груза 300». И собирались готовить по просьбе, полученной из неведомого мира от никому не известного правительства, гарантировавшего доброе отношение к «русской цивилизации».
Просьба была изложена на настоящем пергаменте. Текст был на церковно-славянском. Имелась и сургучную печать с оттиском-гербом «Тмима Сиг-Кроузи». К пергаменту прилагалась инструкция, как связаться с неведомым миром, как и откуда отправляться, каким образом в последствии держать связь и осуществлять снабжение через «Sentouki-metafora», которые сундуки-телепорты.
Каюсь, эти деревянные ящики-рундуки я, будучи «не в себе», первым обозвал «Йо-хо-хо», а следом за мной и все остальные, включая «старослужащих» из первой разведывательной партии.