Я стоял, слушал Образ и еле сдерживался от смеха. Она перечисляла ожидаемых гостей, больше половины которых оказался я один, только с разными именами и прозвищами. Когда она собралась перейти к интересовавшим меня оборотням и их Стихиям, я не выдержал и перебил радушную хозяйку гостиницы, зарезервировавшую целых шесть кают на одного-единственного землянина.
— Прервитесь, пожалуйста. Я и есть всё вашего всего перечисленного. Да-да. Это я. И Катализатор… — не успел договорить, как вдруг ЭВМ отключилась и затемнила пещеру.
Даже символ выхода на стене потух, и я уже не мог вспомнить, в каком именно месте он мерцал, а потому решил в потёмках ожидать хоть каких-нибудь объяснений.
Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут сумерки адресатора сначала сгустились, а потом порвались на бессчётное количество лоскутов, впуская в себя нечто сиявшее сказочно красивым переливом лучей. Это «нечто» опускалось сверху вниз, и я уже подумал, что эти лучи и есть кто-то из неорганических гостей, но всё оказалось ещё удивительнее.
Судьбоносные встречи и подвиги Протовойска
Под потолком появился силуэт женщины. Сначала, конечно, только её сандалии, шествовавшие вниз по незримой лестнице в мою сторону. Но волшебные лучи струились не от её ног, и даже не из её головы или груди, а откуда-то сбоку. После того, как увидел сверкавшее платье неведомой гостьи, сориентировался, что сама она тоже светилась неведомым светом.
Вещица, которую она играючи держала в левой руке и была источником разноцветного сияния, заворожившего меня на несколько бесконечных секунд.
— Здравствуйте вам, ваше сиятельство. Гуля Лифтовна, как не стыдно? Ведь я вам творчество ещё не активировал, — выпалил я, начиная успокаиваться. — Думал, ко мне какой-то неорганический объект в гости пожаловал.
— Дурачок ты, Головастик Васильевич. Не угадал меня? Я же Ватария-Изарсия. Привет.
— Привет, Ватария, — промямлил я, уставившись на сверкавшую тётеньку с переливавшимся шариком-фонариком, а точнее, с миниатюрной звёздочкой в руке.
— Извини, что не девчушка. Я в своём, скажем, номинальном обличии.
— Тётковский вариант. Понял, — заново начал я приходить в себя.
— Какой вариант? — не поняла Ватария.
— Тётка-красотка. В моём кластере так называют Дарующую Стихию, когда она показывается взрослой. А что в руке? Негасимый…
— Извини, что без предупреждения. Это мой… Нет, не гостинец. Это подарок, но не тебе. Точнее, это твой подарок для одной особы, имя которой скажу позже. Или, вообще, не скажу. Там посмотрим. Ну, что, Шалопай Васильевич? Готов подняться в свою каюту? Предупреждаю сразу: местный интеллект заблокировал астероид и вызвал галактических специалистов по безопасности. Они, кстати, на Юбари сейчас. Здесь рядом. Теперь у тебя будет экспертиза на Бога. Нарвался ты на неприятности. Выдал компьютеру кодовую фразу. Айда в каюту. Там поговорим. Лови свой гибрид!
С этими словами тётка Ватария взмахнула рукой, и вдруг из ниоткуда ко мне по воздуху поплыл Скафандр Васильевич в его собранном состоянии. То есть, переливавшийся кубик из прото-бактерий и их особого скелета.
Пока соображал, о чём сказала знакомая Дарующая, скафандр, не долетев ко мне, растворился в воздухе, а потом в одно мгновение облил своей сутью. Секунда, другая, и я почувствовал себя невесомым.
Когда помутнение в глазах закончилось, оказался в каюте, забронированной то ли для Ватарии, то ли для одного из моих «званий».
— Где я? Чья это каюта? Можно раздеться? — не успел спросить, как скафандр сам снялся, но не стёк на пол, а заново собрался в кубик и приземлился на тумбочку. — Туды его в помидору!
Расстроился я, увидев рядом на тумбочке своё аккуратно свёрнутое покрывало, позабытое на Греноли.
— Твоя каюта. Твоя. Их здесь много. Твоих кают. Ха-ха-ха! — рассмеялась невидимая Ватария, а потом проявилась, сидя на стуле, но уже просто тёткой-красоткой.
Сияние от неё не исходило, да и фонарика с собой уже не было. Я поморгал пару минут, а потом ринулся в туалет, крикнув по дороге что-то похожее на: «Я скоро!»
Умывшись и сделав срочные дела, рванул на кухню и зарядил духовку брикетом первой попавшейся «калории», как я обозвал упаковки с сытными блюдами. И пока духовка задумалась над моим завтрако-обедо-ужином, вернулся к Ватарии.
— Точно это моё бомбоубежище? А то начал тут комиссарить без разрешения. Откуда покрывало? Мне что, уже пора домой? В свой кластер? К Скефию? Не молчи. Или по дороге к твоей подружке… Где она живёт, кстати? Если покрывало здесь, значит, дверца к Кармалии где-то рядом? — тарахтел я, не останавливаясь, а Ватария сидела и загадочно улыбалась. — Чего лыбимся? Отвечать будем?
— Спасибо тебе огромное. Самое огромное в галактике!.. Хотя, нет. Не самое. Но скоро кое-кто поблагодарит тебя… И меня, конечно. Поблагодарит так… — запнулась Дарующая и зажмурила искрившиеся зелёные глазки, после чего мечтательно улыбнулась. — Готовься к таким приключениям, которые ещё никому, никогда и нигде не выпадали. Ни людям, ни мирам, ни богам. Не шучу. И открой дверь. Там тебя моя Природа дожидается. Ватрушкой зовут. Сёстры так дразнили, но ей понравилось это прозвище. Тоже что-то замыслила, неугомонная.
Ничегошеньки не соображая, я подошёл к входной двери каюты и распахнул её. За дверью оказался зеленокожий инопланетянин-киплонгец во всей своей полутораметровой красе. Да-да, именно, разыскиваемый мною мутуалист с огромным коричневым грибом-зонтиком, донельзя сморщенным и пришпандоренным к спине. Я не смог удивиться, потому как пребывал в "открыто-закрытом мире", как и мои второгодники во время их умственного помутнения.
— Здравствуй, Мутуалист. Собачку нашу тут не видел? — брякнул я первое, что пришло на ум.
А киплонгец хитро подмигнул и ответил на чистом армавирском:
— Здра будь, барин. Потрещим? Обещай, казак, что потом обязательно меня выгуляешь в каком-нибудь местном ковчеге.
После этого зелёненький паренёк с лицом-клювом и колючим рюкзаком бесцеремонно ввалился в каюту и скомандовал:
— Дверку-то закрой. Скоро Устройство скумекает о нашем заговоре, тогда разом все жилые модули заблокирует. Придётся тебе меня усыновлять. К себе в карман совать, а потом в скафандр нырять.
О чём таком говорил киплонгец, я совершенно не соображал. Захлопнул входную дверь и поплёлся на призывы. Призывала духовка, разогревшая калорию, а потому непрестанно сигналила негромким, но противным писком.
Вытащив неведомое жаркое, я вывалил его на большущую белую тарелку и без всякой ложки-вилки вцепился в обжигавшую массу зубами. Ел пока, наконец, в голове не начало устаканиваться.
— Так ты не киплонгец, а Ватрушка?! — взвизгнул я и подпрыгнул на стуле от внезапного озарения, но из кухни не вышел, а зарядил вторую серию высококалорийного фильма. — Ты Жучка? Оборотень?.. Где там моя Кондрашка Васильевна?..
— Очнись. Времени мало. Ешь, и помчимся отсюда. Не навсегда, не бойся. После дела вернёмся на твои экзамены и праздник Открытых Дверей, — услышал я от Ватарии.
— Только обо мне не забудьте. Погулять хочу! По шарльеру! А-у-у! — завыла киплонгка, словно превратилась в волчицу-недоросля, потому как очень смешным голосом.
— Можно я сначала прикончу завтрак туриста? Потом сферы, потом гости, — взмолился я из кухни.
— Валяй. Но сперва выгуляешь, — сказала Ватрушка новым дискантом, похожим на голос зайчика из «Ну, погоди!», а потом добавила: — Мы на пару минут всего. Не разбегутся. Неделю уже на орбите. Потерпят.
— Кто на орбите? — спросил я с набитым ртом.
— Те, кто надо. Ещё один сюрприз. Готовься стать Богом. Ха-ха-ха! — залилась смехом невидимая из кухни Ватрушка.
— Потом я легенду расскажу, — начала умничать дочка Изарсии. — Уже после похода. Кстати, твой скафандр не станет прозрачным, уж извини. И вообще, он сильно поменяется. После об этом поговорим. Я и об экзамене расскажу, и о пророчествах. Обо всём, но сначала…
— Выгуляешь! А-у-у-у! — перебила Ватарию её неугомонная Природа.
Через пару минут я помыл посуду, умылся, собрался с духом и ввалился в зал. На диване восседала Ватария, а вот Ватрушки рядом не оказалось.
— Где твой волчонок? — спросил, не найдя глазами Природу.
— Ещё какой-то сюрприз приготовила. За дверью ждёт. Ты же понимаешь, что она играет с тобой. Сама же себя может выгулять. Уж двери точно открывать умеет. Ладно. Беги в сферы, узнай, что ей приспичило. Потом, всё равно, придётся её усыновить. Станет какой-нибудь блошкой и нырнёт в карман. Сама потом просигналит, когда нужно будет отпустить. Готов? И Кубика Васильевича захвати. Я на орбиту. Рядом побуду. Кое-кого успокою, чтобы… Иди уже! — скомандовала Ватария, прервав лекцию об оборотнях, и исчезла.
Я потоптался на месте, косясь на покрывало и вспоминая, нужно ли его брать с собой. После махнул рукой и, взяв в руки Васильевича «Мутного», как обозвал именной скафандр, вымахнул из каюты.
* * *
За дверью оказался обыкновеннейший фикус. Но не в цветочном горшке, а на загнутых ножках-корешках. Пара ног, пара крупных листьев с жёлтыми пятнами-глазами, и прочие листики, веточки, корешки. Пока соображал, фикус заговорил:
— Нравится? Эластика Робустика. Нет-нет, я в деревья не превращаюсь и не выдваиваюсь из них. Растениями занимается Ватария. Я только прикидываюсь ими. Иногда, — по-деловому доложила древовидная Ватрушка и пошагала в сторону лифта.
— Значит, и лозой виноградной можешь стать? — пролепетал я контужено и приготовился к самому кошмарному озарению в своей жизни.
— Конечно. Надоедает же рутина, а хулиганить нельзя. Чудить, фантазировать. Птеродактилем покружиться между небоскрёбами. Огромным динозавром поплавать в океане, а потом погулять по островам, — размечтался фикус и подпрыгнул под потолок, а приземлился на пол обыкновенной Жучкой.
Я истуканом подошёл к двери лифта и скомандовал:
— В оазис с заросшим футбольным полем.
Когда дверь подъёмника распахнулась, первой в неё вбежала Жучка. Простецкая дворняжка, вот только хвостиком она совсем не виляла, потому как хвост оказался непомерно длинным, да ещё и с шаровидным набалдашником на кончике.