Вот однажды случилось, что когда Греттир лежал и спал, подкрались к нему эти люди и, увидев его, сговорились, как лучше его захватить, чтобы меньше было потерь в людях, и решили так, что пусть десятеро на него набросятся, а другие вяжут ему ноги.
Сказано — сделано. Накинулись они на него, но Греттир как рванется — они все так и покатились. Он же приподнялся на четвереньки, и тут они набросили ему на ноги путы. Тогда Греттир дал двоим по уху, и они оба свалились замертво. Тут навалились на него всей силой, но он отбивался долго и упорно. Все же кончилось тем, что они его уложили и связали. Потом принялись они рассуждать, как поступить с ним. Они просили Хельги из Жилья у Горячих Источников взять его к себе, под свой присмотр, покуда не вернется с тинга Вермунд. Хельги сказал:
— Найдутся для моих работников дела и поважнее, чем сторожить его, земли-то у меня хватает. Так что этот путь для него заказан.
Тогда стали они просить Торкеля из Упряжечной Долины взять Греттира к себе, говоря, что он человек с достатком. Торкель ни в какую:
— Я, — говорит, — живу один в доме со своей старухой, ото всех в отдалении. Вам не удастся взвалить на меня эту обузу.
— Ты, Торальв с Песков, — говорят они, — возьми Греттира к себе и позаботься о нем до конца тинга. А не то отвези его с плеч долой на ближайший двор, да смотри, чтобы он не сбежал. Оставь им его связанным, каким берешь к себе.
Тот отвечает:
— Не хочу я брать к себе Греттира, ведь у меня нет ничего за душой, чтобы содержать его. И не на моей земле его схватили. Не велика честь, а хлопот не счесть брать его к себе и что-то с ним делать. Так что ноги его не будет в моем доме.
Так они перебрали всех хозяев, но каждый находил отговорку. Об этом их разговоре веселые люди сложили стишок «Хлопоты с Греттиром»[61], и в нем было много смешных слов людям на потеху. Долго так проговорив, согласились они на том, что нечего обращать свое счастье в несчастье, взялись за дело и поставили в лесу виселицу, и решили повесить Греттира, и очень галдели по этому поводу.
Тут они видят: едут вверх по долине трое и один в крашеной одежде. Они смекнули, что это, верно, Торбьёрг хозяйка с Озерного Фьорда. Так оно и было: она направлялась к летовью. Она была женщина недюжинная и большой мудрости. Когда Вермунд бывал в отъезде, она распоряжалась в округе и заправляла всеми делами. Она свернула к толпе, и ее сняли с седла. Люди учтиво ее приветствовали. Она сказала:
— Что тут у вас за совет? И кто этот толстошеий, что сидит тут связанный?
Греттир назвался и приветствовал ее. Она спрашивает:
— Что привело тебя, Греттир, к тому, чтобы задевать людей из моей округи?
— Всего не предусмотришь. Где-то ведь надо мне быть.
— Нету тебе удачи, — говорит она, — раз дошло до того, что схватили тебя эти людишки. Но что вы думаете с ним делать?
Те сказали, что думают повесить его за все бесчинства. Она отвечает:
— Может быть это будет Греттиру и по заслугам, но не много ли вы на себя берете, люди с Ледового Фьорда, — лишать Греттира жизни, ведь он человек знатный, хоть и неудачник. А что ты, Греттир, согласен сделать для своего спасения, если я дарую тебе жизнь?
Он отвечает:
— А чего ты хочешь?
— Ты должен дать клятву, — говорит она, — не бесчинствовать здесь, на Ледовом Фьорде. Ты не должен также мстить никому из тех, кто участвовал в нападении на тебя.
Греттир сказал, что ее, мол, воля. Тогда его освободили. И он говорил, что это было труднейшее испытание для его выдержки — не ударить никого из тех, кто над ним измывался. Торбьёрг пригласила его к себе и дала ему коня. Он поехал к ней в Озерный Фьорд и оставался там, покуда не вернулся Вермунд, и хозяйка хорошо с ним обходилась. Это очень прославило ее по всей округе. Вермунд нахмурился, вернувшись домой и узнав, почему там был Греттир. Торбьёрг рассказала, что у него вышло с людьми с Ледового Фьорда.
— Чем это он заслужил, — сказал Вермунд, — что ты даровала ему жизнь?
— Многие были на то причины, — сказала Торбьёрг. — И первое, что тебе будет больше почета, раз у тебя жена на такое отважилась. Вдобавок и Хрефна, его родственница, того бы хотела, чтобы я не допустила убить его. А в-третьих, он и сам величайший герой во многом.
— Всем ты мудрая женщина, — сказал Вермунд, — и прими от меня благодарность.
Потом он сказал Греттиру:
— Незавидная твоя судьба, что такого, как ты, героя, и схватили подобные людишки. Но так всегда бывает со смутьянами.
Тогда Греттир сказал вису:
Чуял скальд
Неспроста на фьорде
Гнета вод[62]
Свою погибель,
Когда вечор
Старые черти
Крепко его
За горло схватили.
— Что они хотели с тобой сделать, — сказал Вермунд, — когда схватили?
Греттир сказал:
К петле меня
Приговорили,
К плате, что взял
С зятя Сигар,
Да на беду
Себе рябину,
Славой венчанную,
Повстречали[63].
Вермунд сказал:
— И ты думаешь, они бы тебя повесили, если бы никто не вмешался?
Греттир сказал:
Скальд бы и впрямь
В силок попался,
В петлю сам
Голову сунул,
Если бы тут
Не подоспела
Торбьёрг к нему —
Хвала премудрой!
Вермунд сказал:
— И она пригласила тебя к себе?
Греттир отвечает:
Доброго мне
Коня велела
Подать опора
Недруга турсов[64].
Милость она
Мне оказала:
Домой привела,
Одарила волей.
— Великая ждет тебя жизнь и полная невзгод, — говорит Вермунд, — и вот тебе урок остерегаться врагов. Но у меня нет желания оставлять тебя здесь, навлекая гнев многих могущественных людей. Лучше бы ты обратился к своим родичам. Мало кто захочет принять тебя, если можно этого и не делать. Да и ты нелегко подчиняешься чужой воле.
Греттир недолго пробыл в Озерном Фьорде и поехал оттуда в Западные Фьорды, обращаясь за поддержкой ко многим знатным людям. Но у тех всегда находился повод отказать ему, так его никто и не принял.
LIII
К исходу осени Греттир повернул на юг и нигде не останавливался, пока не приехал в Покосные Леса к Торстейну, сыну Кугги, своему родичу, и тот хорошо его принял. Торстейн предложил Греттиру перезимовать у него, и тот согласился. Торстейн был человек очень работящий и искусный в ремеслах, и люди у него сложа руки не сидели. Греттир же не был охоч до работы, и поэтому между ними было мало согласия.
Торстейн построил у себя при дворе церковь, а от дома он велел сделать мост. Мост был построен с великим искусством. С наружной стороны моста, под балками, которые его поддерживали, были приделаны кольца и колокольчики, и когда кто-нибудь проходил по мосту, звон стоял до самого Бакланового Двора, а это в полумиле оттуда. Торстейн делал эту работу с великим тщанием, ибо он был искуснейшим кузнецом. Греттир был куда как силен ковать железо, но не всегда у него лежала душа к работе. Все же он вел себя в ту зиму смирно, так что нечего и рассказывать.
Люди с Хрутова Фьорда, узнав, что Греттир у Торстейна, собрали с приходом весны людей. Торстейн же, узнав про это, сказал Греттиру, чтобы тот искал себе другого пристанища.
— Ибо я вижу, что ты не желаешь работать. Мне же ни к чему люди, что не работают.
— Куда же ты меня направишь? — говорит Греттир. Торстейн посоветовал ему ехать на юг, к своим родичам.
— Но приезжай, если они не помогут.
Греттир так и сделал, поехал на юг, к Городищенскому Фьорду, встретился с Гримом, сыном Торхалля, и пробыл у него до конца тинга. Грим направил его к законоговорителю Скафти с Уступов. Греттир ехал на юг нижним взгорьем и не останавливался, пока не приехал в Междуречье, к Торхаллю, сыну Асгрима, сына Ладейного Грима. Жилья он избегал. Торхалль принял Греттира в память дружбы их предков[65], да и Греттир подвигами прославил свое имя по всей стране. Торхалль был человек мудрый и хорошо обошелся с Греттиром, но и он не хотел, чтобы тот долго у него оставался.
LIV
Из Междуречья Греттир отправился в Соколиную Долину, а оттуда на север, на Киль, и летом долго держался тех мест. Люди, ездившие по Килю на север или с севера, не могли быть спокойными за свою поклажу: Греттиру случалось и отбирать ее, ибо он терпел нужду во многом.
Однажды, когда Греттир ехал на север Дорогой Голубиного Клюва, он увидел, что с севера скачет по Килю человек. Он был большого роста и сидел на добром коне с наборной уздечкой. На поводу он вел лошадь, навьюченную тюками. Капюшон был низко надвинут ему на глаза, так что лица нельзя было разглядеть.
Греттиру приглянулись его конь и поклажа, и он направился к нему, поздоровался и спросил, как его зовут. Тот назвался Лофтом.
— А я знаю твое имя, — сказал он. — Ты, верно, Греттир Силач, сын Асмунда. Куда путь держишь?
— Этого я еще не решил, — сказал Греттир. — А подъехал я затем, чтобы узнать, не поделишься ли ты со мной своей поклажей.
Лофт отвечает:
— Зачем это я буду отдавать тебе свое добро? Что ты дашь мне взамен?
Греттир отвечает:
— Разве ты не слыхал, что я не привык расплачиваться? И люди почитают за лучшее отдать мне то, что я хочу.
Лофт сказал:
— Ставь свои условия тем, кому они нравятся. Я же не отдам так просто того, что мне принадлежит. Лучше нам разъехаться подобру-поздорову.
И он проехал мимо Греттира и пришпорил коня. Греттир сказал:
— Нет, мы так скоро не расстанемся, — И схватил Лофтова коня за поводья у самых удил и крепко держит обеими руками. Лофт сказал: