Правда, когда кучер все-таки оторвал игрушку от указателя и принялся громко обсуждать находку со стражниками, Дэйра задумалась. Может, ее свита, занятая дорогой, просто не видела этих кукол, а те существовали на самом деле?
Если так, то, похоже, в Копре их не очень хотели видеть. Дэйра выросла на донзарских преданиях и приметах, услышанных от Поппи, и знала, что подобные запугивания донзары применяли по отношению к людям, которых не желали видеть в своих краях. Так, сборщикам налогов на пути часто подкладывали чурбан, политый собачьей кровью и завернутый в женскую косынку. Подобным образом селяне просили хозяйку дороги наслать беды на голову нежеланного гостя и увести его к дьяволу. Перебрав всех, кто ехал с ней в Бардуаг, Дэйра решила, что пугали Эстрела. Ведь граф был другом Лорна, а донзары Бардуага ненавидели Лорнов за жестокие подавления бунтов. И хотя восстания и репрессии были событиями десятилетней давности, народная память жила долго.
Одного она понять не могла. Почему куклы были так на нее похожи?
Копра ничем не отличалась от других почтовых станций, в которых останавливался экипаж Дэйры. Просторный сруб из нескольких гостевых комнат с пристроенным стойлом для лошадей и хозяйскими постройками. Если Эйдерледж был каменным, то про Бардуаг можно было смело сказать, что он отстроен из дерева. Причем, из древесины, пахнущей так остро и свежо, словно она была срублена пару дней назад. От кучеров Дэйра знала, что Копра служила почтовой станцией уже лет десять, но, войдя в избу, долго принюхивалась и едва сдержалась, чтобы не потрогать стены — ведь именно так пахло и ощущалось в новой лесной сторожке егеря Стэрна, которую он срубил месяц назад на границе с Лаверье. Но запахи — явные или в ее голове — были неважны. Главное, что в Копре ярко пылал камин, из кухни доносился аромат жаркого, и пол оставался на своем месте: не двигаясь, не подскакивая и не качаясь.
Стоило им зайти, как началась привычная суета. Донзары бегали, кучера бестолково толпились, Говард Белиорский с охраной осматривали избу, бесцеремонно врываясь во все комнаты, Ирэн с графом Эстрелом требовали вина, да погорячее, а Томас Зорт носился во всем этом человеческом вихре с бумагой и карандашом, заглядывал в лица, пугал донзаров и злил капеллана с Уилом Рокером, в обязанности которым вписали присматривать за герцогским сыном. Хозяин станции, тучный немолодой мужчина по имени Гарс Мур, привык иметь дело с курьерами, торговцами, горожанами, офицерами, иногда с виконтами и баронами. Но такие фамилии, как Лорны и Зорты, заставляли его нервничать и паниковать. Уже привыкшая к подобной реакции Дэйра приготовилась к долгому ожиданию, потому что обычно устраивали графа, а потом ее, но тут в гостиной появилась хозяйка — маленькая проворная дама в чепчике и трех фартуках, повязанных один на другой, и все сложилось чудесным образом. Мадам Мур, словно фея, волшебной метлой вымела лишних людей из гостиной, и, призвав новых слуг, быстро распределила вабаров по комнатам, которые оказались уже приготовлены к их приезду — протоплены, вымыты и даже украшены еловыми ветками.
Донзары начинали готовиться к новому году за месяц, веря, что тому, кто проявит особое усердие в украшении дома, хозяин праздника подарит встречу с исполнителем желаний, который, непременно, воплотит в жизнь заветную мечту. Дэйра, впитав с молоком кормилицы, если не все, то большинство донзарских поверий, ждала исполнителя желаний каждый год и начинала украшать свои покои едва ли не с ноября. Но то ли украшала она плохо, то ли заветная мечта Дэйры была не столь заветной и искренней — волшебник не приходил. Сама Дэйра считала, что дело было в мечте. Она не мечтала о любимом муже, не думала о богатствах, не грезила дальними странами. Видимо, просьбы о том, чтобы чагары больше не убивали солдат ее отца, или чтобы Марена Парма не разлилась в новом году и не погубила донзарский урожай, были сложными и не личными, поэтому что чагары продолжали совершать тайные вылазки в Эйсиль, нарушая границы и вступая в стычки с патрулями Эйдерледжа, а река разливалась год через год, уничтожая посевы и будущий урожай.
Поправив бант из грубого холста, с любовью повязанный на еловой ветке, Дэйра искренне пожелала, чтобы хозяйке дома в новом году повезло с желаниями больше, чем ей. Проклятый Амрэль. Стоит внести в список его грехов и то, что он оставил ее без этого милого, наивного обычая, который согревал ее сердце надеждой на то, что добро побеждает зло, что справедливость торжествует, и что каждый будет вознагражден по заслугам. Пустые слова в реальном мире, но на то он и новый год, чтобы мечтать о том, чтобы твои желания исполнились.
Дэйре досталась небольшая, зато отдельная комната с кроватью для госпожи и пухлым матрасом на полу — для Марго. Учитывая, что последние две остановки им приходилось ночевать вповалку на одной большой полати с Ирэн и Лорой, обе женщины остались довольными. Заявив Марго, что она может спать с ней на кровати, чем очень обрадовала теплолюбивую и боявшуюся сквозняков гувернантку, Дэйра заняла место на широком подоконнике и принялась наблюдать за суетившимися во дворе людьми.
Как назло, на глаза постоянно попадался Нильс. Последние пять часов донзар провел в седле и не грелся в каретах в отличие от людей Говарда. Однако упрямый мальчишка и не думал идти в избу — распрягал лошадей, следил за их обустройством в конюшне, сам задавал им корм, помогал кучерам с поклажей, а затем побежал за водой к колодцу вместе со слугами мадам Мур. Дэйра не понимала, к чему было все это рвение, если почтовая станция была переполнена слугами. Поймав себя на мысли, что тревожится за Нильса, девушка долго выглядывала в окно, пока донзар не появился из-за угла избы с полными ведрами. Видимо, он совсем замерзал, оттого двигался медленно, потому что хозяйские слуги успели несколько раз сбегать к колодцу и обратно, пока Нильс притащился со своим единственным ведром к крыльцу.
— Марго! — окликнула Дэйра горничную. — Ступай во двор, скажи этому придурку бесфамильному, оруженосцу моего брата, чтобы он немедленно шел в избу. И тулуп какой-нибудь у хозяйки возьми.
Поймав удивленной взгляд Марго, которая обкладывала кровать по краям нагретыми камнями, Дэйра вспыхнула и пояснила:
— Зачем нам в Бардуаге больной и беспомощный слуга? Нильс точно подхват простуду, если останется на морозе еще хоть минуту. Передай, что его Томас зовет.
Марго однако не поспешила из теплой комнаты, в которой жарко горел камин, и в которой лично Дэйре уже было невыносимо душно. Вместо того чтобы выйти, гувернантка приблизилась к окну и, уперев руки в боки, склонила набок голову, поджав губы.
Проследив глазами, что привлекло внимание служанки, Дэйра покраснела снова — на этот раз до ушей. Рядом с Нильсом стояла Лора, горничная Ирэн. Девушка накинула на оруженосца теплый тулуп и, взяв его руки в свои ладони, согревала их дыханием. А Нильс, продажная донзарская душа, смотрел на нее сверху вниз и улыбался так, словно увидел новогоднего исполнителя желаний. И стояли они так близко, как Дэйра еще никогда ни с кем не стояла.
— Чего застыла? — не выдержав, сорвалась она на Марго. — Поди на кухню, узнай, сколько они еще ужин собираются нести. Или я тебя съем, честное слово.
То ли что-то в голосе Дэйры было особенное, то ли во взгляде, но гувернантка вынеслась из комнаты, словно мышь, спасающаяся от кошки.
Переведя взгляд во двор, Дэйра испытала непонятное облегчение от того, что к Нильсу и Лоре подошел капитан Белиорский, после чего служанка Ирэн убежала в избу, а у Нильса появилось кислое выражение лица. По каким-то причинам Говард Белиорский с первого дня невзлюбил оруженосца Томаса и всегда находил повод, чтобы к тому придраться. Обычно Дэйру это расстраивало, но сейчас она испытала прямо-таки восторг.
Проводив довольным взглядом хмурую фигуру Нильса, который понуро шел за Говардом в сторону конюшен, Дэйра соскользнула с подоконника и принялась выкидывать нагретые камни со своей стороны кровати. Ночь обещала быть душной.
В жарко натопленной комнате было нечем дышать, и Дэйра с трудом сдерживалась, чтобы не открыть окно. Хотелось выскочить босиком на холодную, промерзшую землю, вдохнуть морозный воздух, остудить голову. Никаких странностей, напоминала она себе, переворачивалась на другой бок и принималась крутить браслет из заговоренных кристаллов, который на прощание дала ей кормилица. Поппи купила украшение у жрецов Ганзуры, молитвы которых должны были гарантировать хороший сон и бодрое утро. Дэйра надевала браслет уже пятую ночь подряд, но заснуть не могла — дремала, читала, рассматривала разные потолки — как правило, донзарских изб, где находились почтовые станции. К счастью, ночевать в карете ей еще не приходилось. А так как она почти не спала, то и «просыпания» проходили гораздо легче — без петухов, холодной воды и громких звуков. Дэйра не знала, сколько еще выдержит без сна, но так как чувствовала себя она неплохо, то решила отоспаться уже в Бардуаге.
Тревожило многое. Как Дэйра ни пыталась смириться с ролью, навязанной ей матерью и Амрэлем, от одной мысли о том, что рано или поздно она окажется в Майбраке перед принцем Эруандом, его высокомерным дядей и целой толпой претенденток на корону, ее начинало тошнить и лихорадить. Не мой путь, сотни раз повторяла она, но тут же вспоминала о долге перед семьей, честь которой позорило ее поведение. Не забывались и угрозы герцогини о приюте для сумасшедших.
Уговоры о том, что два месяца пути — туда и обратно — пролетят незаметно, тоже не помогали. А не случится ли так, что вместо того, чтобы улучшить репутацию рода Зортов, она сделает все наоборот? Георг Эстрел не спешил обучать ее столичным манерам, а вопросы о церемонии выбора невесты игнорировал. От Ирэн, собиравшей слухи отовсюду, Дэйра и то больше знала о ритуале «Утреннего Цветка», чем от графа, который, по словам матери, должен был помочь ей подготовиться.
«Проверять будут все, — болтала Ирэн, не зная, чем еще заняться от скуки в дороге. — Танцы, пение, умение красиво одеться, самостоятельно сделать прическу и макияж, изящно двигаться — это само собой у тебя должно быть на высоте. Девица должна играть на трех, а лучше пяти музыкальных инструментах, хорошо рисовать, разбираться в естественных науках, в политике, истории, философии, искусстве, при этом, быть набожной и предпочитать в своих молитвах Амирона, а не жреческих богов. Она должна уметь прекрасно готовить и знать, как доставить мужу радость в спальной. Быть раскованной, но не распущенной, вежливой, но не зажатой, доброй, но не наивной. Нужно знать этикет и все ритуалы коро