— Ты сделал все, что мог, ты хороший брат! — запротестовала Дэйра, пытаясь отстраниться, но Нильс держал ее крепко.
Правильно, лучше обними его сама, подумала она, и в ответ обвила руками Нильса за талию. Было безумно приятно ощущать под пальцами упругое тело, теплоту кожи, легкую дрожь, которая пробежала у него по спине.
Ее отпустили столь же внезапно, а Нильс оказался на прежнем месте — у двери, но Дэйра уже сделала шаг, после которого остановиться почти невозможно. Конечно, он струсил, испугался статуса, знатности и всего того, что делало Дэйру недоступной для таких мужчин, как он. Но в темноте ей был хорошо виден разгорающийся огонь в его глазах, который грозил превратиться в пламя.
Наверное, в Эйдерледже Дэйра никогда не решилась бы на подобное, но дом был далеко, а та девушка, которая ждала высокой любви и прекрасного принца на каждом балу, заплутала в лесах Бардуага, а потом была повешена в глухой деревеньке близ Копры. Родители отправили ее в Пещеру Радости со светлым князем, ни разу не подумав о чести дочери, Амрэль Лорн же потоптался на последних остатках ее гордости. Томас предавался радости любви при каждом удобном случае, не делая различий между донзарами и вабарами. Чем она была хуже брата? Как бы ни злилась она на Нильса за ложь, Дэйра давно поняла, что донзар заставлял ее сердце биться чаще. Ему сейчас было плохо, но она сможет его утешить.
Дэйра потянула пояс халата, заколебалась, когда теплый шелк начал соскальзывать с плеч, обнажая грудь, но потом выпрямила руки и отпустила ткань, позволяя ей упасть к ногам мягкими золотистым комом. Кожу мгновенно охватил озноб, который не случался с ней даже после купания в ледяной реке. Дэйру затрясло, но она справилась, уговорив себя, что Нильсу виден лишь ее силуэт, но не шрамы, о которых вспомнилось слишком поздно. Чувствуя, что смелости хватит ненадолго, она решительно шагнула, тесно прильнув к Нильсу. Подняв голову, Дэйра закрыла глаза. Она видела, как Ирэн всегда закрывала глаза, когда целовалась. Ее первый поцелуй будет не таким, каким она воображала его в мечтах, но, тем не менее, он станет особенным.
Мгновение промелькнуло, как падающая звезда. Вспыхнуло ярко, озарило ослепительным светом и погасло во мраке, обещавшим воцариться надолго. Губы встретили пустоту, потому что Нильса рядом не было. Он даже не отошел — отскочил от нее, словно она была заразной.
Испугался шрамов? Но это всего лишь следы когтей. Боишься связи с вабаркой? Но я сама к тебе пришла. Опасаешься моего безумия? Но сейчас я, как никогда, веду себя нормально. Ей хотелось бросить ему в лицо тысячу вопросов, резавших ее изнутри, словно проглоченные лезвия, но вырвался только один:
— Чем я хуже Лоры?
Зря она вспомнила гувернантку. При упоминании служанки Ирэн взгляд Нильса потеплел, словно в комнате растопили камин. Увы, огонь, который она разглядела в его глазах, предназначался не ей.
— Оденьтесь, Дэйра, — коротко бросил он, впрочем, даже не предпринимая попыток подать ей халат. — Не хочу, чтобы меня зарубили на месте, если сюда войдет ваш брат.
— Ты не моего брата боишься.
— Верно, — кивнул Нильс. — Томас понятливый. Но вы невеста принца Эруанда, маркиза. Не стоило марать свою честь, приходя в комнаты брата в его отсутствие. Как минимум, двое стражников знают о том, что я остался в покоях.
— Не тебе о моей чести заботиться, — прошипела Дэйра, чувствуя, как от злости у нее начинают шевелиться волосы на голове. Странно, что именно злость, а не стыд, стала тем чувством, которое охватило ее разум и душу, после того как их покинула нежность и страсть. Эти редкие гости вряд ли заглянут к ней в ближайшее время.
— Оденьтесь, — повторил он. — Вы меня пугаете.
Чувствуя, что у нее с трудом сгибаются ноги, Дэйра наклонилась и подобрала халат, удивляясь, что вместе с конечностями одеревенел и язык. Сказать что-то надо было, и срочно, но губы слиплись, а гортань пересохла, требуя воды, но не слов.
— Клянусь, я никому не скажу, что видел, — сказал Нильс, подходя к двери.
— А что ты видел? — спросила она, справившись с непослушными губами.
— Видел, как вы заставили уйти воду из реки, а потом отвлекли на себя собак.
— У тебя были видения, донзар! — яростно прошипела она.
Подскочив к так и не открывшейся двери, Дэйра потянула ее на себя и выбежала в коридор, не забыв оглушительно хлопнув створкой. Резкий звук потушил в ней ярость, грозившую обернуться бедой, еще большей, чем она уже натворила. Он же привлек внимание стражников, которые успели задремать, но сейчас усиленно делали вид, что их не интересует ни растрепанная маркиза в небрежно накинутом халате, ни ее эмоциональный уход из покоев Томаса Зорта, в которых, как им было известно, никого кроме оруженосца Нильса не было.
Дэйре было плевать. Промчавшись мимо них, она стрелой влетела в свои комнаты, повторив оглушительный хлопок дверью. Костер ярости ослабел, но остался горесть ровным, неутихающим пламенем, в котором сейчас погибали те немногие качества, которые роднили Дэйру с «нормальными» людьми.
Значит, вот, в чем причина. Слова «вы меня пугаете» относились не к ее поведению перед Нильсом, а к попытке спасти его чертову сестру-разбойницу, которая не заслужила ни капли времени, которого Дэйра на нее потратила. Он мог хотя бы попробовать сказать ей спасибо.
Дэйра очнулась на балконе башни. Позади качались на ветру занавеси гостевых покоев, таких же темных и мрачных, как ее потухшее сердце. В голове звенели голоса, которые пели ей незнакомцы из Вырьего Леса, чернеющего где-то далеко, в недрах раскинувшегося внизу Бардуага. Дэйра, не скрываясь, подпевала им вслух. Как говорила лекарка Маисия: «Если уж мертв, то какая разница: головой к северу или к югу?».
Хочу снега, бездумно прошептала Дэйра и тут же почувствовала, как на запрокинутое к небу лицо упали ледяные крошки. Они не таяли. Ее кожа была холодной, как у мертвеца. Она получила свой первый поцелуй, и он ей понравился. Пусть тебя будет много, улыбнулась девушка снегу, кружившему белыми точками во мраке наверху.
Все хорошо. Теперь у нее все хорошо. Ощущать петлю на шее было страшнее, чем стоять голой перед Нильсом, надеясь на Радость. Видеть мертвую Дженну было хуже, чем выпрашивать любовь у скорбевшего брата, влюбленного в другую женщину.
Дэйра закрыла лицо руками и улыбнулась, чувствуя теплоту ладоней. Прав был Нильс, когда однажды сказал ей, что мир не вращался вокруг нее. Завтра она обязательно извинится. Завтра у нее будут на это силы. А сейчас она будет петь — громко, безумно, яростно. Пусть снег, поцеловавший ее сегодня ночью, не кончается никогда.
Глава 11. Сделка с герцогом
Стыло и зябко было на душе Дэйры, когда Марго с огромными трудами разбудила ее на следующий день поздно вечером.
— Горе-то какое, госпожа, — пролепетала гувернантка, с трудом скрывая радость в голосе. — Снежище выпал такой, что все дороги завалил. И до сих пор падает. Тут никакие сани не помогут. Но герцог пообещал, что как только непогода успокоится, даст нам самых сильных лошадей из конюшен, чтобы вы успели на церемонию. Я уверена, что мы успеем. Все-таки еще две недели. Как вы себя чувствуете?
Дэйра хотела сказать, что чувствует себя так, будто ночевала голой на болотах, и комары высосали из нее всю кровь, но промолчала и, подойдя к окну, принялась смотреть на падающий снег. Ветер подхватывал невесомые снежинки и бросал их в стекло. Дэйра лишь покачала головой — нет, поцелуев с нее достаточно, особенно снежных.
— Остановись, — прошептала она снегу, но тот и не думал заканчиваться. Лишь сильнее посыпался с хмурого неба, будто наверху вспороли перьевую подушку.
Прокляв и снег, и предыдущую ночь, и себя, Дэйра втиснулась с узкое парадное платье, которое везла с собой из Эйдерледжа, и отправилась на пир, который Морт Бардуаг устраивал, чтобы развлечь застрявших в его замке гостей. На второй день отвязаться от назойливого хозяина у нее не было никаких шансов. Придется изображать радостную гостью и надеяться, что снег устанет раньше, чем у нее кончится терпение. Что случится, когда закончится терпение, Дэйра не знала, но подозревала, что лучше подобных мыслей не позволять. Предчувствие беды, промелькнувшее, когда она вчера постучалась к Нильсу, сегодня обрело голос, всячески убеждая ее, что с Нильсом оно никак не связано.
Ты застряла, сказала себя Дэйра, разглядывая пиршественный зал с лестницы, которая должна была привести ее в ад. Любовь Морта Бардуажского ко всему великому отразилась в каждой детали просторного зала. В Эйдерледже бальные залы тоже были немаленькими, но с Бардуагом они не шли ни в какое сравнение. Чего же стоило ожидать от Майбрака? Поначалу толпа из гостей, артистов, слуг и обитателей замка показалась ей однородным месивом, хаотичными точками, двигающимися бесцельно, замирающими бездумно и снова пускающимися в стремительный полет совершенно неожиданно. Пахло шоколадом. Покрутив головой, Дэйра заметила фонтан, в котором вместо воды плескалась тугая темно-коричневая жидкость. Гости подходили к нему с ломтиками фруктов, обмакивали их и с удовольствием поедали. Фонтан из шоколада! Поистине, только Морту Бардуажскому могло прийти в голову устроить подобную нелепицу.
Повсюду плясали и дурачились циркачи. Девушки в легких тканях, не скрывающих ничего, чувственно изгибались в двух золотых клетках, подвешенных на цепях под куполообразным потолком. Жарко гремели барабаны, отбивая ритм для группы танцовщиков в перьях, дергающихся на сцене посреди залы. Их пыталась перекричать певица на угловой сцене, а ей вторил хор детишек на помосте в противоположном углу помещения. Факиры и дрессировщики с тиграми на цепях обосновались под лестницей, где стояла Дэйра. Спускаться вниз совсем не хотелось.
Марго хорошенько постаралась над ее лицом, искусно замаскировав синяк, но Дэйре казалось, что на нее пялится каждый пробегающий мимо слуга. Она специально не пошла по парадной лестнице, чтобы не привлекать внимание гостей, но лестница для слуг была гораздо оживленнее, и теперь на нее оглядывались все.