Раздавшийся звук был странным. Дэйра удивленно взглянула вниз и поняла, что древний смеется. Содрогается от боли, цепляется за жизнь из последних сил, но смеется.
— Ну, и фантазия у тебя, девочка, — улыбнулся он окровавленными губами. — Странно, но ты мне нравишься. Не отпускай мою руку. И не думай о магии. Знай лишь, что тебе надо уничтожить этого психа, и еще с десяток таких же за дверью. И не забудь про Нетэру. Она вместе с доктором Йорвиком собиралась бежать через каналы со сточными водами. Наверняка, выползают сейчас где-нибудь в районе Нербудской речки. Оставлять ее в живых нельзя, думаю, ты знаешь почему. И Йорвика тоже. Не сдерживайся. Поппи уничтожила все источники силы из древнего мира, но забыла о самом главном. Обо мне. Поверь, я ничем не отличаюсь от того таракана. А нож, можешь оставить во мне, я уже к нему привык.
Какое-то время Дэйра настороженно прислушивалась к собственным ощущениям, не замечая ни умирающего древнего, ни психа, который был совсем рядом. Ощущения говорили, что старик был прав. Он был порождением древнего мира. И сила, прячущаяся в нем, была огромна.
— Постой, забыл сказать, — вдруг прохрипел старик. — Никому не верь. В вашем мире источников силы почти не осталось, и пока ты не найдешь хранилище, будешь уязвима. Не высовывайся. Первофлора смогла вырасти только в Эйдерледже, на востоке ее нет. И еще кое-что. — Древний протянул руку к ее голове. — То, что сделал с тобой доктор Йорвик, не понял ни он сам, ни я. Есть риск, что, если заснешь, проснешься чистой и пустой, как большинство пленников этой тюрьмы. Ты человек и не можешь не спать, остается надеяться, что древняя кровь тебе поможет. И помни, что смерть всегда будет идти за тобой следом.
«Смерть всегда идет со мной рядом, — мысленно поправила его Дэйра. — Странно, что самое важное ты оставил напоследок». Неожиданно она успокоилась. Полностью. Неважно, что будет на следующий день. Важно, как она закончит день настоящий. Молчание — громче крика. Она не кричала, когда мир вокруг стал рушиться. Молчала до тех пор, пока смерть не обогнала ее и не набросила спасительный покров тьмы.
Зато очнулась Дэйра, сотрясая мир звонкими криками. Впрочем, она потревожила разве что воронье, которое взметнулось над развалинами нербудской психбольницы черным облаком. Птицы пировали. Редко когда зимой выпадает возможность столь обильно полакомиться мясом.
Дэйру не придавило каменной кладкой, она никуда не провалилась и ни о что не поранилась. Стены здания обвалились, образовав круг в том месте, где когда-то была темница древнего. Огонь закончил разрушение, окрасив руины в погребальный черный. В такой же цвет преобразилось поле вокруг нербудских развалин. Лед в реке раскололся и высох, обнажив дно. Мертвые люди лежали повсюду, начиная от ног Дэйры и заканчивая кромкой леса, куда успела докатиться карета Нетэры. Сейчас там лакомились волки. Зверям было все равно, как умерли люди, они не задавали вопросы, почему все трупы держались за горло, будто им не хватало воздуха.
Дэйра стояла на покрытом золой камне и чувствовала холод. Пламя не тронуло ее, но забрало одежду, оставив обгорелые тряпки, которые едва прикрывали тело. От напряжения и голода кружилась голова. Глаза болели и едва различали очертания развалин в наступающих сумерках. Впервые за долгое время Дэйра ощущала себя по-настоящему человеком — беспомощным, голодным и замерзающим. Со стороны леса послышался вой. Трупов было много, но живой человек манил хищников в первую очередь.
Она оглянулась, не выжил ли кто еще. Бесполезное действие. Здесь, на снежном поле с развалинами психбольницы были только мертвецы, волки и вороны. Дэйра была одна. Как и всегда в своей жизни.
Глава 17. Невеста принца
Наверное, Дэйра должна была хотеть умереть. Во-первых, за те чудовищные смерти, причиной которых она стала. И разделение на виноватых и невинных не помогало. Погибли люди, человек двести, если судить по обилию трупов, которыми были усеяны поле и развалины. Во-вторых, смерть должны была быть желанна перед лицом мучений, которые наверняка ждали человека ночью в зимнем лесу в окружении хищников. Дэйра не знала, как Георг Эстрел умудрился не замерзнуть ночью в Вырьем Лесу, не истечь кровью, не стать добычей волков. Теперь все это ждало ее.
Но как никогда раньше Дэйра хотела жить. Вопреки всему и всем. Выжить не потому, что могла помочь Сангассии победить чагарских ханов. Выжить потому, что увидела слишком много смерти. В черном рождается белое, Дэйра неожиданно для себя поняла, что любит жизнь, и что готова пойти на многое, чтобы получить возможность испытать сполна то великое, что доступно каждому, но что обесценивается слишком легко и незаметно.
Поднялся ветер, и над руинами взметнулся туман из праха и пепла, покрывший долину серебристо-черными разводьями. Солнце село, но луна поднялась быстро, щедро затопив мир ярким светом полнолуния. Ты не умрешь в темноте, будто говорила она, мои дети съедят тебя под моим пристальным взором, и тебе тоже будет все видно.
Дэйра луну не слушала. Было некогда. Волки уже скребли когтями по обгорелым стенам, карабкаясь по развалинам и окружая со всех сторон. Но и Дэйра времени не теряла. Двое стражников, которые охраняли комнату с Древним, оказались неподалеку. Их не завалило камнями, и огонь не уничтожил их тела. Один мертвец подарил ей теплую рубашку и жилет с капюшоном, с другого — поменьше ростом — она сняла штаны и сапоги. Камни волков не пугали, требовалось оружие посерьезнее. И огонь, как назло, пропал — даже искорки для факела не осталось.
Воодушевленная тем, что победила холод, Дэйра принялась яростно переворачивать обломки над телами охраны, и ей повезло. Арбалет нашелся как раз тогда, когда первый волк, достигший круга из обломков, где она пряталась, готовился к прыжку. Отец подарил ей арбалет после того, как Дэйра добыла своего первого оленя, и, хотя он не стал ее любимым оружием, обращаться с ним она умела.
Ее подвела вера в собственную непобедимость. Такое привычное, отточенное сотни раз действие — вставить болт, зарядить и выстрелить — оказалось ей не под силу. Оружие было неподъемным. Дэйра забыла, что голод и слабость никуда не исчезали. Эта смерть отошла постоять в сторону, готовая сразу же вернуться, если ее подружка — смерть от волчьих клыков — не справится.
Волк прыгнул, арбалет не выстрелил, но и луне потешиться кровавым зрелищем не удалось. Дэйра догадывалась, что испугать ее после всего случившегося будет трудно, но хладнокровие и скорость, с которым она рухнула под обломки, уходя от волчьих клыков, навели на подозрение, что кое-что человеческое в ней потеряно навсегда. Волк ее ненавидел. Как и любой нормальный зверь этого мира он желал уничтожить древнюю, затхлую кровь, которая текла в венах Дэйры, и которая так отчаянно хотела жить.
Из-под обломка стены, спасшего ее, Дэйра выбралась быстро — и торжествующе ткнула в волчью морду тлевшим факелом, который чудом не погас под камнями. Пламя на свежем воздухе раздулось огненным шаром, а долину огласил полный боли вой зверя, которому подпалили морду. Он-то и заставил остановиться других волков, уже подобравшихся к убежищу Дэйры.
Не дожидаясь, пока волки придут в себя, Дэйра соскочила с камня и бросилась к темнеющей полоске леса, размахивая над головой горящим факелом и оглашая долину самыми пронзительными воплями, на которые была способна.
Бежать в лес, логово зверя, было не самым умным решением, но она чувствовала, что, если задержится в руинах еще хоть секунду, останется в них навсегда. В лесу же был тракт. Там могли быть люди — те, кто мог бы ее спасти.
До леса Дэйра бы не добежала. Волки боялись огня, но желание ее уничтожить было сильнее. Они колебались недолго, и вот уже цепочка огромных зверюг во главе с тем самым — подпаленным — растянулась по полю, грозя настигнуть ее в любой миг. Сапоги были велики, она черпала носками снег, изо всех сил поднимала ноги, вязнувшие в насте, и жалела только об одном — что не догадалась поискать у стражников ножа, чтобы забрать с собой в бездну хотя бы одну зверюгу. В качестве подношения тому, кто ее давно ждал.
Она все-таки упала. Руки по локти провалились в снег, она замешкалась, барахтаясь в морозном крошеве, но времени не оставалось даже на то, чтобы обернуться и посмотреть в желтые глаза. Только не так, только не в спину, подумала Дэйра и услышала свист. Звук пронесся над головой, что-то стукнуло сзади, отдалось глухим шлепком, и снова над залитой лунным светом долиной воцарилась тишина.
Хватая ртом ледяной воздух, Дэйра с трудом справилась с собственными ногами, увязшими и в сапогах, и в снегу, и наконец, обернулась. Волчара со стрелой в глазу лежал в шаге от нее. Волчья стая, поджав хвосты, спешила к руинам, но несколько стрел, вылетевших из леса, настигли еще одного, подкосив уже на подходе к развалинам.
— Живой? — кричали люди, бежавшие к Дэйре на встречу. Их было трое, у всех луки и смешные меховые шапки, которые зимой обычно носили донзары. Луне не понравилось, как обошлись с ее детьми, и она спряталась за мрачной седой тучей, затянувшей половину неба. Долина погрузилась во тьму, и лицо подбежавшего к ней человека, Дэйра не разглядела. Но его голос ей понравился — теплый, горячий, искренний:
— Ты как, парень? — окликнули ее. — Цел?
Дэйра вспомнила, что на ней одежда стражника, и что в ночи ее было легко перепутать с мальчишкой. Может, оно и к лучшему. Быть девочкой зимой ночью в лесу — не лучшая стратегия для выживания.
— Кто вы? — спросила она, а потом подумала, что ей вообще-то все равно, кто спас ее от разъяренных волков. И с трудом сдерживая слезы, порывисто обняла человека, подбежавшего первым.
— Спасибо.
Голос дрогнул, потом она вспомнила, что, наверное, парни не бросаются обнимать первого встречного, однако мужчина добродушно похлопал ее по плечу.
— Ну-ну, все позади, мы здорово их напугали, до следующей ночи сюда не сунутся. А ты везучий. Тебя молодая барышня случайно углядела. А потом и крики твои услышали. Ты откуда сам? Мы немного заплутали, должны были до Нербудской больницы к ночи доехать, но кучер неместный, опять, видимо, где-то не там свернул. Не знаешь случайно дорогу до психбольницы?