Пальцы нащупали первую пару ног, которые соединялись с мощными челюстями. Кажется, он все-таки ошибся насчет насекомого. То, что лежало перед ним, больше напоминало гигантскую сколопендру, а она относилась к губоногим, как раки, но не к насекомым. Перебрав сегменты туловища, к которым прикреплялись ноги, Арлинг насчитал двадцать три. В Школе Белого Петуха их учили не только драться, и он серьезно задумался. Существо, действительно, было сколопендрой. Двадцать три сегмента с парой огромных ног с когтями каждый, ногочелюсти с ядовитыми капсулами, тактильные усики — все совпадало. Что касалось цвета, то Арлинг был уверен, что он теплый — золотой или оранжевый. Сколопендры не обладали таким смертоносным ядом, как скорпионы, но их укус, который сравнивали с укусом пчелы, мог доставить немало хлопот и человеку. В песках эти хищники питались насекомыми, грызунами и ящерицами. Вонзая в тело жертвы ногочелюсти, сколопендры обездвиживали добычу ядом и медленно пожирали заживо. Арлингу никогда не нравились подобные твари, иман же всегда был от них без ума и содержал в школе немало террариумов, кишащих пауками, сольпугами, сколопендрами и скорпионами.
Отец, наверное, о нем уже забыл. Сколько времени прошло.
— Не приближайся! — выставил вперед руки Аджухам. — Сначала помойся, что ли. И к женщине своей тоже в таком виде не ходи, она у тебя еще не так заболеет.
Мысль была здравой, и пока лагерь готовился к встрече с самумом, Арлинг отмокал в водоеме, больше заботясь не о теле, а о душе. Вода обычно помогала, но только не в этот раз. Придя в палатку к остальным пережидать бурю, Регарди был взвинченным как никогда. Он предпочел бы остаться наедине с собой, но маленьких палаток у Аджухама не нашлось, да и вопросов к капитану каравана накопилось немало. Когда все заперты непогодой в тесном пространстве, тогда находится лучшее время для тайн и откровений. Однако что-то подсказывало, что самую большую тайну каравана они уже выведали.
Все только и шептались, что о гигантской сколопендре. Даже Нехебкай.
— Как же плохо, что они ее нашли, — сетовал он в голове Арлинга, и в такие моменты Регарди жалел, что не настоял на одиночном шатре.
— Это не пумы! — рычал Аллен в другом углу. Уже полчаса етобар спорил с одним из начальников стражи. А еще они пили и играли в кости. Другие начальники наблюдали молча и косо посматривали в сторону Регарди, который вдруг неожиданно стал их командиром. Сейфуллах объявил об этом накануне, но так как исчезновение солидной части охраны было очевидным — одни отправились в горы с Тарджой с переломанными пальцами, а другие вовсе пропали, его решение не оспаривали.
— Никакой крови до Самрии, обещай! — потребовала Магда, когда он пришел проведать ее накануне бури. Регарди ушел молча, и сейчас, чувствуя на себя ощупывающие взгляды, гадал, не пропустил ли кого в своих расчетах. Етобары, ученики имана, да и он сам знали почти всех наемных убийц Сикелии, но жизнь научила его всегда оставлять возможность ошибки. Регарди не мог отправить стражникам ответный взгляд, но надеялся, что его мрачное настроение служит достаточным предупреждением.
Песчаная буря свистела и бушевала снаружи, а внутри шатра разгоралась своя непогода.
— Зачем менять маршрут сейчас? — возмущался один из начальников, которого звали Асланом. — Тут у нас колодцы каждую тысячу салей, нам не нужно везти с собой воду, мы идем быстрее. Если потащим с собой запасы воды, то сильно замедлимся. Да и на старых маршрутах могут еще быть керхи, а воинов у нас стало меньше.
Арлинг повернул в его сторону голову, но охранник продолжать не стал. Он уже слышал о вспыльчивом нраве Регарди, и проблем не хотел.
— Где вода, там гремеры, — в третий раз повторил Арлинг. То ли его не хотели слышать, то ли правда была неудобной. Он склонялся ко второму варианту, потому что Сейфуллах настойчиво изображал из себя идиота. О том, что гремеры уничтожили почти весь клан етобаров, Регарди с Алленом решили молчать. Информация была политической, Аджухам же теперь работал на имана. Каждое слово приходилось обдумывать не раз.
— Вам показалось, — продолжал испытывать его терпение Сейфуллах. — Таких чудовищ, что мы везем, у нас не водится. Эту тварь случайно обнаружили в одной из карстовых пещер Гургарана. Известняк хорошо сохранил тело, но чудовище принадлежит прошлому. Думаю, твари не меньше тысячи лет. Вот император и уцепился за диковинку. А на вас напали пумы. Етобары, наверное, обкурились, ты же слепой, мог что угодно вообразить. О пумах мы слышали, они нападали еще на керхов, когда те только собирались уходить из Сикелии. Я же тебе объяснял. Пумы пришли к нам по той же причине, что и дожди. Где-то в Гургаране произошло обрушение пород, открылся проход, вот эти хищники из долин, что за Гургараном лежат, в Сикелию и полезли. В Шибане они нападают довольно часто. Мы думали о том, как обезопасится от них, и иман посоветовал нам идти вдоль строящийся линии колодцев. Тут много рабочих, они строят, шумят, звери такое не любят.
— Я тебя услышал, — сказал Регарди. — Как только буря закончится, мы наберем воды столько, сколько сможем увезти, и изменим маршрут. Я чувствую запах старых верблюжьих троп, пойдем так, как караваны ходили раньше. Да, верблюды будут двигаться медленнее, но мой путь короче, так что в Самрию мы придем в то же время. Мой план не обсуждается. Сейчас я отвечаю за безопасность каравана, и я единолично принимаю такое решение. А кто хочет его оспорить, тот не дорожит своими пальцами.
Наверное, Арлинг разучился говорить мягко и дипломатично, потому что вдруг вмешался Аллен, который начал объяснять стражникам преимущества нового пути, на ходу выдумывая опасности старого варианта.
Воспользовавшись тем, что в шатре заговорили сразу несколько человек — етобару стали возражать, так как даже сектант, покрытый татуировками смертника, казался кучеярам более вменяемым, чем слепой драган, — Арлинг обратился к Нехебкаю. Сейфуллах пригубил чашку с чаем, ни на кого не обращал внимания и казался погруженный в собственные мысли.
— Сколько часов будет длиться буря? — спросил Регарди Индигового шепотом.
— Пять часов и тридцать две минуты, — так же шепотом ответил ему Нехебкай. — Надо уничтожить тело.
— Чье? — не сразу понял Арлинг.
— Той твари, что везет твой друг.
— Если ты мне больше расскажешь, может, я над этим подумаю.
— А что тут рассказывать? Я ее убил еще когда ни одного кучеяра не родилось, да и пустынь здесь тогда не было. Давно, в общем. До этого мы были с ней… друзьями, что ли? В общем, если она оживет, то лично тебе, Арлинг, сильно не поздоровится. Она будет думать, что я это ты. Впрочем, так оно и есть.
— А она может ожить?
Наверное, Регарди произнес эти слова слишком громко, потому что на него все обернулись.
— Если так, то эту тварь лучше сразу закопать, — решительно заявил Аллен, видимо, уже представив ситуацию в цвете. Они одного гремера с трудом одолели, а гигантская сколопендра была именно гигантской. — Расчленить, разрубить и зарыть.
— Хватит! — хлопнул в ладоши Сейфуллах, поднимаясь. — Раскомандовались тут. Если ты, Арлинг, предоставишь мне убедительные доводы, что на старом пути нам угрожает опасность, мы маршрут изменим. Если нет, катись к черту. Можешь мне все руки переломать, но это мой караван, и я здесь главный. Будет так, как я скажу.
— Гремерам нужна вода, — терпеливо повторил Арлинг. — Они пришли не из-за Гургарана, а всегда спали в горах. Их разбудило изменение климата. Дожди, водоемы, оазисы — все это их жизненный путь. Я одного не пойму. Пумы — это легенда для простонародья. Сомнительно, чтобы иман не знал о гремерах. Зачем он послал вас на верную смерть, если вы, как ты утверждаешь, везете его груз? Или может, ты что-то не договариваешь? И это не иман тебя нанял?
— Ерунду болтаешь! — вспылил Аджухам. — Так и знал, что ты в мои дела полезешь. Хорошо, нагрузимся, как дураки, водой, и пойдем твоей дорогой. Но даже не смейте думать о том, чтобы испортить мой груз. Я свою часть уговора выполняю — дал твоей женщине лучший шатер и разрешил тебе хозяйничать в своей охране. Но не более! Знай свое место.
Арлинг тоже поднялся. Он ожидал услышать еще одно слово после «место», но Сейфуллах вовремя сдержался. Правильно, не было здесь больше халруджи. Но сдаваться так легко Аджухам не собирался.
— Это пумы! — упрямо повторил он. — И не вздумай болтать в караване об этих твоих гремерах. У меня здесь полторы тысячи человек. Хочешь, чтобы поднялась паника? Сядь успокойся, и давай выпьем.
— Гремеры, гремеры! — начали вдруг петь ученики имана, о присутствии которых все подзабыли.
— Дурдом какой! — всплеснул руками Сейфуллах. — Чувствую, мы в Самрию все психами придем. А ты с каких пор сам с собой разговариваешь? Раньше такого за тобой не наблюдалось.
«С тех пор, как в моей голове поселился большой змей-септор», — хотел позлить его Арлинг, но внезапно понял, что песня учеников о гремерах раздражает и его тоже.
— Заткнитесь, — цыкнул на них Аллен, выразив всеобщее желание, но ученики развеселились не на шутку. Они уже хлопали в ладоши и раскачивались, продолжая нудно тянуть «гремеры, гремеры», а Регарди вдруг вспомнил, что похожие движения делала Магда. Сейфуллах мог оказаться прав. В Самрию они все прибудут немного душевнобольными.
— Ну их, — махнул он рукой на учеников и сел обратно на подушки. — Ладно, я понял, что ты не хочешь волнений в караване. Но ты понимаешь, что твоя женщина, вероятно, с гор не вернется. При условии, что она, действительно, послушала Магду и отправилась к Гургарану. Может, конечно, Тарджа по-прежнему режет глотки драганам-рабочим, но что-то подсказывает, что она захочет попробовать новую власть. Ты сильно к ней привязался? Я так и не разобрался в ваших чувствах.
— Да ты ни в каких чувствах разобраться не можешь, ты же бывший вассхан, — хмыкнул Сейфуллах. — Все вассханы эмоциональные калеки. Я вот недавно с Керком познакомился. Ты, конечно, по сравнению с ним псих номер один, но и он тоже порядочно невменяемый.