ственной.
Люди орудовали топорами — молча и сосредоточенно. Также молча вороны расселись на кронах высоких дубов — тех, что остались после массовой рубки, ожидая, когда плотники закончат строить машины смерти и уступят место тем, ради которых птицы сюда и прилетели — воинам. Воронам было все равно, кто усеет своими телами луговину, превратив ее для них в пиршественный стол. Неумолимо приближалась зима, а за ней ползли голод, холод, болезни и смерть. Люди собирались успеть повоевать, птицы хотели успеть насытиться.
А за полем возвышался город, нахохлившийся словно стервятник на жердине с повешенным. Мозаика сложилась, но картина получилась уродливой.
Арлинг забыл об осторожности — слишком много черного солукрая быстро его истощило, и он едва снова не потерял сознание. Аккуратно вернувшись на опушку в свое тело, лежащее рядом с повозкой, с муравьями в сапоге и мухой на кончике носа, Регарди принялся слушать, о чем болтают его похитители. Особое внимание привлек их язык. Они говорили не на драганском, и кучеярами тоже не являлись. Покопавшись в недрах памяти, Арлинг выудил давно забытый язык, который учил еще в Императорской военной Академии. Язык главного союзника Согдарии — Агоды, тогда зубрили в обязательном порядке. За долгие годы жизни Арлинга в Сикелии он отвык от его звучания, даже в многолюдной Самрии агодийцев почти не встречалось. Вот откуда странный акцент Жуля и осторожные, точные движения, о которых Регарди подумал, но толком не задумался. Драганом этот Жуль только прикидывался. Как и ботаником-ученым.
— Надо ему еще лунной воды дать, — ворчал один из воинов у костра. Он постоянно щелкал пальцами и качал носком ноги, перекинутой через колено. Нервничал.
— Нельзя, — лениво отозвался Жуль. — Мы и так рискуем, что он не очнется. Арваксы его живым хотели. Ничего, ждать осталось немного. Час пролетит быстро. Вытащим парней и домой. Я уже по горло сыт Согдарией и этими драганами.
— А если… — начал нервный, но Жуль, который, очевидно, был у них командиром, его перебил:
— Все пройдет хорошо, как всегда. Мы не в первый раз это делаем.
— Да, но только сейчас с нами согдарийский наследник, — вмешался в разговор третий. — И говорят, он дьявол.
Арлинг понял, что через час на этой поляне будет так же горячо, как в Карах-Антаре в полдень, и решил, что надо вмешаться прямо сейчас. Из всех способов достать информацию из этих агодийцев, ему приглянулся тот, где не нужно было двигаться. Интуиция подсказывала, что в ближайшее время отдыхать ему не придется. Время, проведенное под дурманом лунной воды, помогло организму восстановиться, но одновременно и отравило его. Ему нужна была пауза, прежде чем переходить к активным действиям. Тем более что он еще не придумал, как быть со своей новообретенной рукой. Сюрпризов Регарди не любил.
— Про меня много чего говорят, — сказал он негромко. Сидящие у костра разведчики все равно подскочили, схватившись за оружие. — Но Жуль прав — лунной воды точно достаточно. Еще немного, и я забуду, как меня зовут. Вам же не нужен сумасшедший согдарийский наследник?
— Да, но есть нюанс, — первым пришел в себя Жуль. Подошел, но руку с рукояти меча не убрал. Арлинг мысленно задержался на его оружии и понял, что оно ему нравится. Короткое прямое лезвие, длинная рукоять, которая, возможно, включала в себя тайник, квадратная гарда, которая могла служить и ступенькой при лазании. А к мечу должны были прилагаться жесткие деревянные ножны с обширным функционалом — от использования в роли дубинки до тайника с ядовитыми порошками или дыхательной трубки. Регарди в Сикелии носил именно такое оружие.
Жуль успел приодеться, вооружиться и доехать до Бараката вместе с плененным наследником. По подсчетам Арлинга прошло не больше двух недель. Именно на такой срок можно более-менее безопасно использовать снотворные дурманы, вроде лунного отвара.
Между тем среди воинов у костра разгорелся ожесточенный спор:
— Не смей говорить с ним, пусть арваксы сами рискуют, — возмущался Нервный.
— Надо его снова усыпить, а что там с ним будет, уже не наше дело!
— Он прям на тебя посмотрел, Гжен, сплюнь скорее. Зря мы с ним связались.
Ощущение, что голова набита битым стеклом, постепенно проходило, и Регарди начинал соображать четче.
— Давайте поговорим, — миролюбиво предложил он. — Вы не теряйте надежды. Вдруг у вас, действительно, все пройдет хорошо, как и в прошлый раз.
— Тише вы, — прикрикнул на остальных Жуль, а затем сделал несколько шагов к Регарди и присел, демонстрируя, что нисколько его не боится. Притворялся для своих, потому что Арлинг-то чувствовал, как бешено скакал его пульс.
— Нам проблем не нужно, — кивнул агодиец, обращаясь к Арлингу. — И, конечно, ничего личного. Я получил задание уже на борту «Золотого шамана», так совпало, что мы с тобой сели на один и тот же фрегат. Мой заказчик собирался забрать тебя в ерифрейском порту, но кораблекрушение поменяло планы.
— И кто же твой заказчик? — вежливо поинтересовался Регарди, стараясь не вывалить на Жуля все вопросы разом. Конечно, его в первую очередь интересовало, что там с Аджухамом, и куда тот делся, но спешить было нельзя.
— Лучше ты мне ответь, — не поддался на провокацию Жуль. — У принца, которого ищут арваксы, отсутствует правая рука. А у тебя она есть.
Значит, араваксы решили разыграть карту императорского наследника в противостоянии с Согдианой. Поспешное решение, по мнению самого наследника. У него не было никакой уверенности, что он представляет хоть какую-либо ценность для согдианского двора. Иман врал, как дышал, и всегда действовал исключительно в собственных интересах. В последнее время Арлинг вообще сомневался, что император его помнил. Чтобы включиться в игру древних, ему нужно было добраться до столицы. И плен у арваксов в эти планы совсем не входил.
— Нельзя поймать рыбу, не замочившись, правда, Жуль? — усмехнулся Регарди. — Это всего лишь очень хороший протез. Пусть он вас не смущает. Так арваксам и объясни.
— Тогда почему этот протез черного цвета? А еще он напоминает женскую руку. Будто ты отрезал ее у дамы.
Арлинг про себя чертыхнулся. Адресовать бы эти вопросы Нехебкаю, да еще спросить с него по всей строгости. Любое заигрывание с богами имело непредвиденные последствия. Он хорошо помнил, что Тысячерукая была чернокожей. И да, руки у нее были пусть и гигантские, но женские. Дьявол.
— У мастера протезов имелись только такие формы. Выбирать не приходилось. Ты не мог бы ослабить ремень на горле? Дышать трудно.
— Оставь как есть, — испуганно вмешался Нервный. — Он хочет нас обмануть и освободиться.
Нервный ошибался только в одном — Арлинг уже освободился, но допрос нужно было закончить.
— Ты же хочешь, чтобы я вел себя хорошо? — прямо спросил он Жуля. — Так совпало, что мне тоже нужно к арваксам, поэтому моя благодарность, что меня к ним доставил. Давай так. Я не создаю вам проблем, а ты мне кое-что рассказываешь. Никаких государственных тайн, только то, что касается меня лично. Начнем с моего друга Сейфуллаха. Где вы расстались?
Жуль размышлял недолго. Время поджимало, арваксы должны были явиться совсем скоро, Арлинг же предлагал сотрудничество. А еще, вероятно, агодиец вспомнил фокус Регарди в Вольном. И, в конце концов, он был обязан ему жизнью. Причем, дважды. Сагуро Северного Ветра по имени Сторм до сих пор ждал, когда Арлинг убьет Жуля. Хотя бы по этой причине Регарди не хотел ссоры с разведчиком. Действие «вопреки», когда имеешь дело с сагуро, становилось для него законом.
— Я обманул Аджухама, — принял решение Жуль. — В Вольном мы разошлись, Сейфуллах купил ослов, повозку и провиант и отправился ждать тебя в дом Ландерса. Я же за тобой проследил, но у церкви Амирона потерял след. Обыскал весь город, а потом та церковь обрушилась. Грохот стоял страшный, решили даже, что арваксы уже напали, но здание просто обвалилось. Трещина там в нем была или что еще — неважно. Важно, что я нашел тебя в обломках, и что ты был жив. Я напоил тебя лунной водой, передал своим людям, которые нашли меня в Вольном, а сам встретился с Сейфуллахом и сообщил ему, что видел тебя, и что ты снова отправился искать какого-то там шамана, потому что Большекаменного повесили. Мол, ты велел ему идти в Баракат, сам придешь туда же. Времени на раздумья не было, потому что арваксы могли вот-вот блокировать единственную дорогу, и Сейфуллах мне поверил. Не вини его, я умею убеждать людей, у меня профессия такая. Мы едва успели вывезти тебя из города, когда арваксы атаковали Вольный. Насколько я знаю, город открыл ворота без сопротивления. Что до Сейфуллаха, то мы за ним на всякий случай проследили. Он благополучно доехал до Бараката с той южанкой.
— А другой кучеярки с ними не было?
— Нет, — покачал головой Жуль. — И тех пятерых молодых воинов, которые нас бросили в Вольном, тоже след простыл. Я ответил на твои вопросы?
— А в чем вообще твой интерес?
Жуль переглянулся со своими, но ответил:
— Тебя обменяют на ценных заложников. Согдария дружит с Агодой по своим правилам. Пару месяцев назад из Агоды были похищены четверо юношей — все наследники агодийского трона, включая старшего наследного принца Румоса. Согдария перестраховалась, решив, что таким образом Агода станет сговорчивее при будущем переделе мира. Но мы, как правило, боимся не того и не тех, что следует. Согдарии стоило лучше охранять заложников, потому что арваксы умудрились их похитить прямо из столицы. Мы долго с ними переговаривались, но обменять принцев они согласились только на тебя. Проблема в том, что у императора Седрика Гедеона в последнее время развелось столько якобы наследников, что выследить именно тебя оказалось не просто. Но у арваксов хорошие осведомители, это от них мы узнали, что искать надо слепого и без руки. Мне же просто повезло оказаться с тобой на одном корабле.
«А еще тебе повезло выжить в том шторме и втереться в доверие к Сейфуллаху, — мрачно подумал Регарди. — Слепой я уже давно, а вот руку потерял только в Самрии, значит, шпионы сидят в Крепто Репоа, где-то под носом у имана и императора». Вслух же сказал: