— Керк был хорош, но мне не подошел, — сказал император Седрик, стоявший у окна за колоннами. Регарди напрягся, потому что секунду назад его солукрай говорил ему, что столетний древний сидит на троне. О вассхане имана император отозвался так, будто говорил о костюме, который оказался ему мал.
— Подойди, — позвал его Седрик Гедеон и отвернулся к окну, уставившись на водную гладь. На этот раз солукрай Арлинга не подвел, но появились подозрения, что древний, которого иман называл лучшим колдуном древности, может его контролировать. А значит, не стоило доверять ни одному чувству, на которые привык опираться слепой Регарди. К окну он подходил так, будто ступал босиком по битому стеклу.
Голос Седрика дребезжал, как у старика, но его движения, жесты были полны энергии, что навевало на мысль — не таким уж и дряхлым пришел древний к своему столетию. И все же ему было нужно новое тело.
— Кстати, он еще жив, — пробормотал император, будто отвечая на свои мысли. — Так и лежит там на холме в снегу, сражаясь за каждый вдох. Тигр мой самый верный пес, но в последнее время слишком много лаял. Ему будет полезно подумать о своих ошибках. Например, о том, что непозволительно долго скрывал тебя от меня.
У окна стоял низкий столик с единственным листом бумаги, о назначении которого можно было легко догадаться.
— Отречение в пользу племянника, — подтвердил его догадку Седрик Гедеон. — Северные лорды выполнили все, что от них требовалось — подготовили идеальную почву для моего второго правления. Осталось пережить извержение вулкана и можно выдохнуть. Впрочем, самое сложное произойдет сегодня. И самое долгожданное. Во-первых, я, наконец, обрету достойное тело, а во-вторых, поквитаюсь с заклятым врагом Нехебкаем, которого ты принес мне, считай, на блюдечке. Спасибо за подарок. Слышишь, Змей, наслаждайся последними минутами.
И ведь не лгал, потому что Индиговый запаниковал, едва все не испортив. И хотя он провел вместе с Арлингом не один месяц, доверять ему не научился.
— Иди скорее к окну, — заторопил его император. — А то все зрелище пропустишь. Твой солукрай хорош, но сейчас он особенно великолепен, правда? Это я немного добавил в него красок. А то один черный цвет уж сильно скучен, только тоску навевает.
Регарди и в самом деле ощущал мир, как никогда четко. Ему показалось, что он даже улавливает цвет на расстоянии. Например, Аслимский залив, на который открывался вид из окна, в этот час приобрел особый лазурный оттенок, характерный только для зимнего периода. Странно, что он помнил такие детали. Благодаря теплому течению, вода в заливе никогда не замерзала, и судоходство не останавливалось.
— Сейчас начнется, — император потер руки в нетерпении и подвинулся, уступая место у окна, будто лучший обзор что-то значил для незрячего Арлинга. Регарди не дернулся, когда старческая рука взяла его за рукав, притягивая ближе, хотя внутри был напряжен до предела. Приказав себе расслабиться, он встал рядом. Из оружия Регарди оставил себе только нож Хамны, который будет с ним до тех пор, пока Арлинг сохраняет в себе Арлинга. Меч Махди сейчас пил кровь имана, и от осознания этого Регарди было не по себе. Последняя черная септория Арлинга началась на том холме, а закончится должна была здесь, во дворце. Медальон с глазом Видящей горел на груди, впиваясь, словно клещ, в кожу всеми острыми гранями, но Регарди был ему благодарен. Боль помогала не потерять себя в страхе.
Корабли возникли на водной глади внезапно. Секунду назад золотые лучи солнца беспрепятственно скользили по заливу, отражаясь на белокаменных стенах дворца, раскинувшегося на высоком мысе, а сейчас уже цеплялись за паруса и снасти, обливая торжественной позолотой силуэты боевых фрегатов Агоды, продолжающих появляться из-за горизонта. И число им было бесконечность.
— Люблю, когда все идет по плану, — довольно улыбнулся император. — Мой день рождения был бы неполным без этого зрелища. Не уверен, что твой солукрай передаст картинку во всех деталях, поэтому решил посмотреть своими глазами. А потом приступим.
— Но ведь Сейфуллах отправил им послание, что готов передать принцев, — не выдержал Арлинг, нарушив обещание, данное Нехебкаю. Индиговый просил его молчать, ограничиваясь лишь короткими «нет» и «да». Агодийских принцев собирались передать Агоде в столице, правда, никто еще не придумал, как объяснять их увечья — ведь, как выяснилось, покалечили подростков именно во время плена у драганов, вероятно, по приказу «Крепто Репоа».
— О, для игроков Агоды это такие мелочи, — покачал головой Седрик, словно разделял их позиции. — Мы знали, что они нападут, и никакие похищенные наследники их не остановят. Мера была, скорее, для успокоения наших лордов-паникеров, но, когда ты помог мне с сагуро, боевой флот Агоды перестал иметь значение. Мне очень хотелось, чтобы они напали именно в мой день рождения, и они все сделали правильно. Тоже любят красивые даты.
— Я не помогал вам с сагуро, — прошипел Арлинг сквозь зубы.
— Ладно уж, — вздохнул император. — Стоит признать, что политик из тебя никакой. Твой Сейфуллах и то в нашем деле соображает лучше. Вот скажи, какого дьявола ты отдал арваксам половину нашего государства? Я вмешиваться, конечно, не стал, но, право, оторопел. Надо же быть таким дураком. Неужели ни капельки любви к родине не осталось?
— Не половину, — спорить было глупо, но ложь цепляла. — Восточные земли, которые им раньше принадлежали.
— Вот именно — «раньше». Что ж, будет работать с тем, что имеется. Мне просто интересно, что бы ты сделал в этой ситуации, стань ты на самом деле императором. Половина земель находится у арваксов, вторую половину забирают агодийцы, а они ее заберут, потому что наш флот застрял у арвакских островов и сюда доберется не скоро. Твои действия, герой. Солукрай тут точно не поможет — ни черный, ни белый, ни разноцветный.
На этот раз Арлинг воспользовался советом Нехебкая и замолчал.
— Эх, от ворона не родится сокол, — протянул Седрик с разочарованием. — Ты даже уровня отца достигнуть не можешь. Но, поверь, другие вассханы были еще хуже.
Между тем агодийские корабли стали выстраиваться в линию для атаки.
— Обстреливать город собираются, — довольно пояснил император. — Думают, что выбрали идеальный момент. Столица в раздрае, бунтовщики штурмуют дворец, а флот застрял на севере. Тигр увел наши последние фрегаты в другую гавань, оставив нас со стороны моря абсолютно голыми. На самом деле, я бы на месте противника насторожился при виде слишком легкой добычи. А эти, как ты, ничего не видят.
То, что у Седрика в рукаве имелся туз, не было сомнений, но выкладывать решающую карту он не спешил. Император веселился, отмечая свой праздник, и в какой-то момент Регарди показалось, что старик притворяется, лишь маскируя безумие.
Первые снаряды полетели в город, и Арлинг подумал, что присутствует при, действительно, историческом событии. Враги не стояли под стенами столицы уже лет двести. Что творилось на улицах Согдианы, видно не было, но он чувствовал боль, страх и панику, которые, возможно, были лишь отражением его собственных чувств.
— Пусть постреляют, — улыбался Седрик. — Эти негодники повесили моего нового Канцлера, а хорошие кадры сегодня найти трудно. Впрочем, долго разрушать город тоже им не позволим. Следи за моей рукой.
Арлинг давно превратился во внимание, потому что на море творилось что-то невообразимое. Император театрально вытянул руку и направил указательный палец вниз. Регарди сглотнул, потому что страхи воплощались наяву, и даже если бы он разбудил свой черный солукрай, справиться с таким обилием гремеров, которыми буквально вспенилось море, вряд ли вышло. Медальон Видящей в последний раз блеснул искрой и потух, сдавшись первым.
— Мои котики затаились на дне, ждали, — хихикнул Седрик. — А теперь представь, что думают твои друзья при таком зрелище. Лучше бы нас бомбили агодийцы! Ведь мы следующие!
Император схватился за голову и взъерошил волосы, изображая сверхъестественный ужас, а Регарди снова усомнился в трезвости его рассудка. Впрочем, он уже знал, что произойдет дальше, и хотя готовился к этому, почувствовал ком, подступающий к горлу.
Воспользовавшись тем, что Седрик отпустил его руку и в восторге высунулся из окна, наблюдая, как гремеры крошат агодийские корабли в щепки, Арлинг подошел к финиковой пальме, одиноко растущей в императорском саду, и прислонился к ней лбом, готовясь к самой трудной части черной септории. Кровавый след, оставшийся вокруг его пальца после Святого Боя, горел и пульсировал — на сцене появлялась Магда.
Император дождался, когда первые гремеры доплыли до Согдианы и приступили к резне на улицах города. Древним тварям было все равно, кого жрать — агодийцев, драганов, кучеяров… И лишь когда крики достигли высокой башни, где Седрик отмечал свое столетие с единственным приглашенным гостем, император посчитал нужным позвать ту, ради которой все это затевалось.
Салуаддин всплыла из моря величественно и грациозно, а ее огромное тело было похоже на остров, о крутые берега которого бились останки агодийского флота. Арлинг же видел Магду, которая незаметно вошла в зал и присела на краешек трона, грустно ему улыбаясь. Она была в черном платье, с темной вуалью, скрывающей глаза. Фадуна плакала, и Регарди не мог ее утешить, потому что он уже сделал свой выбор. Тот, о котором она просила его сама. И хотя труднее решения Регарди в жизни не делал, слово Магды стало смыслом, верой и надеждой. Больше у него ничего не осталось.
— Твоя последняя сагуро, — хитро улыбнулся Седрик. — Нехебкай тебе солгал. Он выпустил тех четверых не случайно, а ради нее — ради пятой. Это была трудная игра. Когда Магда захватила нашу Салуаддин, мы не сразу поняли, что именно произошло. Кстати, я оценил ту шутку с козлами, которыми вы набили фальшивую оболочку. Но время шло, надо было что-то делать. Нам повезло, что древняя Салуаддин так ненавидела Нехебкая. Если бы не змей, спрятавшийся в тебе, Магде бы удалось увести мою богиню за Гургаран, где я никогда бы ее не нашел. Но все сложилось удачно. Ты шел ко мне, Салуаддин ползла за тобой, наша встреча была неизбежна. И тут твой друг Нехебкай поступил по-змеиному, укусив, действительно, подло. Открыл двери для сагуро, и пока я тратил силы, закрывая врата, в наш мир попали четверо возрожденных, которые стали удивительно сильны. Эх, как же ты не догадался. Это ведь они защищали от меня свою сестру Магду. Если бы ты их не убил, я бы не смог захватить негодяйку Фадуну. Но ты так сильно хотел встретить меня живым и в здравии, что сделал за нас с Тигром всю черную работу — убил сагуро. И свою Магду тоже. Без поддержки своих друзей Магда сопротивлялась недолго. Я уничтожил ее, раздавил, как Тигр когда-то раздавил Махди. Оставил ее образ тебе на прощание. Вон она, сидит на моем троне, рыдает. А что ей еще остается делать?