На «Чайке» Хельги спросил, что за беда в том, что они на два дня задержались у Ульфа, коли до солнцестояния еще много недель. На это Кетиль с мрачным лицом ответил, что Свейну и Олафу конунгу свеев тоже понадобится время, чтобы собрать свои драккары. И беда теперь в том, что могут они не успеть собрать корабли всех трех вождей в одном месте до тех пор, пока Олаф сын Трюггви не пройдет Зунд. А это значит, что если Олаф захочет, он сможет разбить их поодиночке. И беда ему, Кетилю, что он этого вовремя не сообразил, потому как теперь Гудбранд зол на него, и остается молить богов, чтобы Свейн и свеи поспешили.
В Сигтуну они шли на веслах, потому как ветер был северным, и путь занял у них два дня. Гребли что есть сил, и сам Кетиль не один час провел на загребном весле. И когда корабль ткнулся носом в берег, то многие, включая Хельги, повалились на палубу около своих скамей и заснули. А Кетиль одним прыжком перемахнул через борт и, не позаботившись переодеть мокрую от водяной пыли одежду или взять меч, побежал к усадьбе Олафа.
Вернулся он оттуда через несколько часов и сказал, что им надо немедля идти на восток, потому как Олаф медлит, а его вожди советуют ждать до тех пор, пока не придут вести от Свейна, и только сам ярл Эйрик сможет его переубедить. Тосте кивнул и сказал, что в этот раз они пойдут под парусом, и до Дневного[50] острова у них будет два дня пути, а дальше они пойдут на юг, и если боги будут благосклонны, то вскоре встретят ярла.
В следующие два дня Кетиль стоял на носу и не разговаривал ни с кем, а всматривался в море на востоке, пока в той стороне не появилась длинная полоска берега. Тогда Кетиль махнул Тосте, и они повернули на юг. Ветер по-прежнему дул с севера, и теперь они шли быстрее. Незадолго до полудня третьего дня у берегов Ослиного[51] острова они увидели несколько кораблей, стоящих у берега, и повернули к ним. Хёгни Воробей вскарабкался на мачту и крикнул, что узнаёт корабль ярла. Только тогда Кетиль вздохнул с облегчением.
Однако и у Ослиного острова они не задержались, потому как ярл велел им идти к Готланду вместе с дюжиной кораблей, а сам с двумя пошел на северо-запад. Тосте сказал, что ярл искушает богов, ведь правильно было бы пойти на север до западной оконечности Дневного острова, а потом повернуть прямо на запад. Теперь же корабли ярла могут пройти мимо устья Меларена и оказаться где-то в земле финнов. Но Кетиль ответил, что в этом случае им не придется выгребать против ветра, идя на север, а можно сразу ставить парус.
– Ну а мы пойдем до южной оконечности Ослиного острова перед тем, как повернуть, – сказал Тосте. – И только так я могу ручаться, что мы не пройдем мимо Готланда.
– Что же, Тосте, нам спешить некуда, ведь до сбора сил Олафа сына Трюггви еще три недели. Будет у нас еще время соскучиться на берегу, ожидая ярла, – ответил Кетиль.
Однако на отдых времени им не нашлось. Как только они вернулись, Кетиля и Хельги позвал Гудбранд. Сам он недавно вернулся из Еллинге и был невесел. Конунг Свейн ждет, когда придут вести от свеев о том, где и с каким количеством кораблей Олаф будет его ждать. Если и Олаф ждет, что другой конунг выступит первым, то сыну Трюггви никто не помешает пройти через Зунд. А это значит, что им не успеть объединить свои силы, и Олаф будет гнать ярла Эйрика с запада на восток, покуда не зажмет в каком-нибудь заливе и не вынудит дать бой.
Кетиль рассказал ему, что ярл Эйрик уже должен был прийти в Сигтуну и убедить Олафа начать собирать войско. На это Гудбранд кивнул, но сказал, что время для Свейна все равно уже упущено, ведь если он соберет корабли, а никто не успеет прийти ему на помощь, то сын Трюггви разобьет его по пути через Зунд.
– Но я позвал вас не затем, чтобы думать о том, что может случиться. Я позвал вас потому, что после того, как вы опоздали с вестями об Олафе, думаю я, что не стоит вам больше быть воинами, а пришла пора постигать ремесло рыбаков.
Хельги с вызовом спросил:
– Хочешь ли ты сказать, Гудбранд, что не хочешь больше нас видеть в своей дружине и освобождаешь от клятвы из-за пары дней, когда мы пили пиво? И это после всего того, что мы…
Он не успел закончить, когда Кетиль положил ему руку на плечо:
– Где наша лодка, отец? – спросил он. – Мы готовы показать, что не хуже иных рыбаков умеем обращаться с сетями.
Хельги дернулся, но Кетиль крепко держал его за плечо. Гудбранд показал куда-то на юг вдоль берега:
– Лодку мы нашли для вас добрую. Кликни Харальда Зайца, и он покажет. Помни, вы должны быть готовы через две недели.
– Мы будем готовы через пять дней, – ответил Кетиль и подтолкнул Хельги в сторону берега.
– Ты так быстро согласился стать рыбаком, что даже не спросил меня, пойду ли я с тобой, – крикнул Хельги, едва они отошли от Гудбранда.
– Тише, Хельги Скальд, если не хочешь показать, насколько ты глуп! – крикнул ему в ответ Кетиль. – Ты не помнишь нашу встречу с Сигвальди?
– Причем тут Сигвальди, если теперь мы не будем воинами?.. – Хельги замолчал, а потом продолжил: – Ты хочешь сказать, что нам придется вырядиться рыбаками и отправиться на Йомсборг, чтобы нас никто не узнал?
– Не уверен насчет Йомсборга, но ярлу нужны люди, которые будут сообщать ему, что делает Олаф, если мы не сможем преградить ему дорогу в Зунде. А про тебя многие бы сказали, что не пристало мужу сначала говорить, а потом думать.
Хельги хотел ответить ему что-то, но потом выдохнул и улыбнулся:
– Не всем быть такими хитроумными, как вы с Гудбрандом. Помнишь речи Высокого:
Следует мужу в меру быть умным,
Не мудрствовать много,
Ибо редка радость в душе,
Коли разум велик.
Кетиль рассмеялся, обнял Хельги за плечи, и они пошли искать Харальда Зайца и лодку.
Прошло две недели, и Кетиль и Хельги на рыбачьей лодке отправились на юго-запад. Через два дня они забросили сеть в двух милях от полуострова Фальстербо, что в Сконе[52]. Кетиль сказал, что оттуда им будут видны все корабли, выходящие из Зунда, а их самих едва ли кто заметит, если они не будут поднимать парус. Хельги говорил, что рыбалка с детства его влекла, да только его отец, Торбранд, полагал, что не стоит брать его с собой, потому как в море надо заниматься рыбой, а не вытаскивать из воды мокрого Хельги, который оступился на скользкой рыбешке.
Кетиль молчал всю дорогу и сейчас даже не рассмеялся. Хельги спросил его, в чем дело, но Кетиль не ответил. Тогда Хельги сказал:
– Тебе не нравится, что Торгейр остался главным на твоем корабле? Ты думаешь, что у него больше опыта и после похода в Халогаланд люди его больше уважают?
Кетиль сказал:
– Если выбирать, кому доверить моих людей, то лучше Торгейра не найти. Но я хотел бы, чтобы у него был свой корабль и свои люди.
Хельги ответил:
– Многие благодарны Торгейру за то, что привел их домой, однако твои люди знают, что ты бы сделал это не хуже. А кое-кто, может, думает, что если бы там был ты, то отговорил бы Торира Уппландца делить наших людей промеж кораблями бондов. Да и в Альдегьюборге ты бился, как Сигурд с драконом.
– Если бы я смог обмануть Велимира, то мы не потеряли бы стольких людей, – сказал Кетиль.
– Думаешь ты, кто-то из нас мог бы обмануть Велимира? – спросил Хельги. – Велимир узнал ладью и узнал товар. Может, если бы он решил, что мы хотим просто пограбить вдоль берега реки, то не поднял бы тревогу сразу. А пришел бы к вечеру с людьми Ратибора, надеясь, что мы заснули. Неизвестно, как получилось бы лучше.
– Да уж. Зато теперь мы так похожи на рыбаков, что я боюсь, как бы жители здешних деревень не польстились на наш улов, – впервые улыбнувшись, сказал Кетиль.
– Они уйдут после пары хороших ударов мечом, – Хельги махнул рукой.
– Если ты достанешь меч, да еще начнешь им размахивать, не поручусь я, что здешние рыбаки не расскажут о тебе все Олафу сыну Трюггви, когда он будет проходить мимо.
– И что же нам делать, коли на нас нападут? – вновь спросил Хельги.
– Отбиваться руками, раз жалко отдавать наш улов, – ответил Кетиль. – Но думаю я, стоит нам с ними самим поделиться. Не хотел бы я еще пару недель жить в палатке на берегу без пива и женщин.
Так они и поступили, и за треть улова рыбаки разрешили им ловить рыбу у их берегов и сушить ее на солнце рядом со своей. Кетиль вскоре нашел молодую вдову, которая нуждалась в утешении, после того как ее муж сгинул в море. А Хельги один жил в палатке на берегу, хотя не раз ловил на себе взгляды дочерей рыбаков. Однако Кетиль предупредил его, что незамужние девицы здесь под охраной строже, чем золото у дракона Фафнира. И потому если он не хочет еще раз жениться и провести остаток жизни, вытягивая сети, то стоит ему вести себя скромнее. На это Хельги ответил, что у него есть жена и потому дочери рыбаков, пахнущие стухшей рыбой, его не привлекают. Кетиль рассмеялся и сказал, что королев и дочерей жрецов тут, конечно, нет, так что Хельги может всласть поскучать об Ингрид. Хельги вспыхнул и спросил Кетиля, о каких королевах он говорит. На что Кетиль сказал так:
– Помню я, что не ночевал ты с другими воинами, когда мы гостили у конунга Свейна, и заметил я, как ты расстроился, когда узнал, что Гунхильд умерла. Так что не удивлюсь я, если со временем Кнут Свейнсон будет сильно похож на тебя.
Хельги вскочил и хотел уже ударить Кетиля, но потом сказал:
– Да и ты, слышал я, не возвращался ночевать на корабль в ту пору. Не пытаешься ли ты свалить на меня свою вину?
Кетиль охнул и ответил:
– Куда мне до скальдов! Моя судьба – простые служанки. Не мне быть в родстве с конунгами.
– Что же, лестно мне, что ты так думаешь, но многие бы сказали, что ловок ты придумывать разные сказки. Хотя я думаю, все это из зависти, ведь тебе не прих