– Вы должны сказать конунгу, что от этой встречи зависит его жизнь и благополучие.
Послы Сигвальди отправились в эту усадьбу, вошли в палаты и предстали перед конунгом. Предводитель их передал то, с чем их послали. Когда конунг услышал это известие, то поспешил к берегу вместе с шестью сотнями людей, что были на пиру, чтобы встретиться с Сигвальди. Говорят, когда Сигвальди узнал, что конунг к нему направляется, то остался на корабле, что стоял дальше всего от берега. Он лег в постель и притворился, будто совсем плох, а своим людям наказал так:
– Когда три десятка человек поднимутся на корабль, что ближе всего к берегу, вы должны убрать сходни и сказать, что все не смогут на него подняться, потому что он потонет. Я думаю, что конунг пойдет впереди. Когда два десятка человек перейдут на средний корабль, сразу убирайте между ними сходни. А когда конунг с десятью людьми ступит на борт последнего корабля, уберите сходни и между этими кораблями.
Рассказывают, что конунг пришел туда со своими людьми и спросил, где Сигвальди. Ему ответили, что он совсем плох и что он лежит на последнем корабле.
Конунг поднялся на ближний к берегу корабль и стал переходить с одного корабля на другой, пока не оказался на корабле Сигвальди. За ним следовали его люди, а люди Сигвальди сделали все так, как он велел.
Когда конунг оказался с девятью своими людьми на корабле, где лежал Сигвальди, то спросил, может ли тот говорить. Ему ответили, что может, хотя сил у него мало. Затем конунг подошел туда, где лежал Сигвальди, наклонился к нему и спросил, слышит ли он его, что за известия он хочет ему сообщить и почему они так важны, что он захотел встретиться с ним, а не передал с посланными.
– Наклонись ко мне, государь, – сказал Сигвальди. – Тогда ты лучше разберешь мои слова, потому что я говорю тихо.
Когда конунг наклонился к нему, Сигвальди схватил одной рукой конунга за плечи, а другой под мышки. Силы тотчас вернулись к нему, и он крепко держал конунга. Сигвальди велел своим людям быстрее браться за весла. Так они и сделали. Они поплыли прочь от берега и гребли изо всех сил. А те шесть сотен людей, что остались на берегу, на это смотрели. Тогда конунг сказал:
– Ты, Сигвальди, верно, решил обмануть меня. Но что ты замыслил? Теперь я вижу, что у тебя и впрямь были для меня важные известия. Но я и подумать не мог, чем это кончится.
Сигвальди ответил конунгу так:
– Я не стану обманывать вас, государь. Вы должны плыть с нами в Йомсборг. Там мы окажем вам такой почет, какой только сможем, и все люди, что сопровождают вас, будут нашими желанными гостями. Когда вы попадете на пир, который мы приготовили для вас, то узнаете, для чего все это было сделано. Тогда ты один все решишь, а мы, как и подобает, будем повиноваться тебе и окажем должный почет.
Конунг сказал:
– Нам ничего другого не остается, как согласиться.
Они плыли, пока не достигли Йомсборга. Там Сигвальди прислуживал конунгу как подобало, а йомсвикинги устроили в его честь пышный пир и называли себя его людьми. Теперь Сигвальди объявил конунгу, почему он увез его из его страны, и сказал, что сосватал за него дочь Бурицлава-конунга:
– Она красивее и учтивее всех девушек, каких я знаю. Я сделал это только ради нашей дружбы, государь, и хочу, чтобы ты не упустил такую замечательную невесту.
Сигвальди устроил так, что все йомсвикинги подтвердили его слова. Конунг спросил, как ее зовут. Сигвальди ответил:
– Ее зовут Гуннхильд, и я сосватал ее для вас. Со мной помолвлена другая дочь Бурицлава-конунга по имени Астрид. Но Гуннхильд во всех отношениях лучше ее, как оно и должно быть. Ты, конунг, оставайся здесь на пиру в Йомсборге, а я поеду к Бурицлаву-конунгу и посватаюсь от нас обоих. Ты должен доверять мне в этом деле, и тогда мы добьемся для вас того, чего хотим.
После этого Сигвальди отправился к Бурицлаву-конунгу с сотней своих людей. В его честь был устроен пышный пир. Когда они с конунгом завели разговор, Сигвальди сказал, что приехал взять в жены Астрид, потому что выполнил все, о чем они договорились. Датский конунг Свейн сейчас находится в Йомсборге, и они могут поступить с ним по своему усмотрению и разумению. После этого Сигвальди попросил конунга и Астрид сделать так, как им кажется разумнее и правильнее всего.
Конунг обсудил это со своей дочерью Астрид и просил у Сигвальди совета, как им лучше всего поступить со Свейном-конунгом. Сигвальди ответил так:
– Вот что я задумал. Я хочу, чтобы ты выдал за Свейна-конунга свою дочь Гуннхильд и сделал все для того, чтобы он приехал сюда с честью, а взамен он должен освободить тебя от всех податей, которые ты до сих пор ему платил. Я буду меж вами посредником в этом деле и постараюсь, чтобы сбылось все, о чем я сейчас сказал.
После этого разговора Сигвальди отправился назад с сотней своих людей. Он встретился со Свейном-конунгом, и тот спросил его, как обстоят дела.
– Теперь все зависит от вас, государь, – ответил Сигвальди.
– Как это? – спросил конунг.
– Прежде чем Бурицлав-конунг выдаст за тебя свою дочь, ты должен освободить его от всех податей, – ответил Сигвальди. – Имей в виду, государь, что после его смерти все достанется тебе. А кроме того, честь твоя возрастет, если твой тесть не будет никому платить дани, ведь тех конунгов, что платят дань, почитают меньше, чем тех, кто ее не платит.
Сигвальди всячески старался уговорить Свейна-конунга, призвав на помощь всю свою мудрость и красноречие. Кончилось тем, что Свейну-конунгу понравилось предложение Сигвальди, и он согласился на этот брак. Был назначен срок свадьбы. Обе свадьбы должны были состояться в один день.
Когда пришло время, все йомсвикинги отправились на пир. Вместе с ними поехал и Свейн-конунг. Этот пир оказался во всех отношениях таким пышным, что те, кто там был, не могли припомнить, чтобы в Виндланде устраивали пир богаче.
Рассказывают, что в первый вечер, когда гости сели пировать, невесты надели фальды, так что нельзя было разглядеть их лица. На следующее утро они развеселились и сняли свои уборы. Только теперь Свейн-конунг смог рассмотреть обеих сестер, так как до пира не видел их и мог судить об их красе и учтивости только со слов Сигвальди. Говорят, что конунгу больше понравилась жена Сигвальди, так как она была краше и учтивее, и ему подумалось, что Сигвальди его обманул. Свейн-конунг решил, что их с Сигвальди дружба уже не так крепка, как раньше, и посоветовавшись с мудрыми людьми, разгадал его хитрый замысел, но рассказывать об этом никому не стал. Он использовал этот пир, чтобы преумножить свою честь и славу, и смирился с таким положением дел. Он должен был получить треть Виндланда после смерти Бурицлава-конунга.
Когда пир кончился, Свейн-конунг со своей женой Гуннхильд отправился домой. У него было тридцать кораблей, много воинов и много драгоценных вещей. А Сигвальди отправился в Йомсборг со своей женой Астрид. Многие законы, что установил там Пальнатоки вместе с мудрыми людьми, теперь не соблюдались. Йомсвикинги видели это, но продолжали, как и прежде, жить в крепости, и слава о них разносилась по всему свету.
Обеты йомсвикингов
В скором времени из Дании пришла весть о том, что умер ярл Струт-Харальд, отец Сигвальди и Торкеля. Их брат Хеминг был тогда еще мал, и Свейн-конунг решил, что должен сам справить тризну по ярлу Струт-Харальду, если старшие сыновья не приедут, так как Хеминг по своему малолетству не мог приготовить пир.
Конунг послал своих людей к братьям Сигвальди и Торкелю в Йомсборг. Он звал их приехать на тризну и говорил, что там они встретятся, вместе справят тризну и постараются, чтобы этот пир стал достойным, потому что их отец, ярл Струт-Харальд, был знатным хёвдингом. Братья тотчас послали конунгу свой ответ. Они обещали приехать и просили конунга приготовить все что нужно для пира. Они сказали, что берут на себя все расходы и просили его взять все необходимое из добра Струт-Харальда.
Большинству казалось, что им не стоит туда ехать. Они подозревали, что дружба Свейна-конунга с Сигвальди и остальными йомсвикингами стала непрочной после того, что случилось, хотя они продолжали относиться друг к другу как подобало. Но Сигвальди и Торкель Высокий решили ехать на пир, как обещали. Йомсвикинги тоже не захотели оставаться и собрались плыть с Сигвальди и его братом на эту тризну. Когда пришло время, они отплыли из Йомсборга с большим войском. У них была сотня и девять десятков кораблей.
Они плыли, пока не достигли Сьоланда, где правил Харальд-ярл. Свейн-конунг был уже там и все приготовил для тризны. Было начало зимы. Съехалось много людей, и пир выдался на славу. В первый вечер йомсвикинги много пили и сильно опьянели. Спустя некоторое время Свейн-конунг увидел, что почти все они смертельно пьяны и потому излишне веселы и болтливы и могут наговорить много такого, чего в ином случае ни за что не сказали бы. Как только конунг увидел это, он сказал:
– Здесь собралось много людей, и веселье удалось на славу. Я предлагаю учинить на потеху гостям какую-нибудь забаву – такую, чтобы она не скоро забылась.
Сигвальди ответил конунгу:
– Нам кажется, что всем придется по душе, если вы, государь, начнете первым, так как мы все здесь ваши подданные и будем участвовать в том, что вы пожелаете сделать, чтобы повеселить собравшихся.
Конунг сказал:
– Я знаю, как поступали на торжественных пирах и всяких праздниках, где собирались лучшие люди. Они давали обеты как для потехи, так и ради славы, и я хочу, чтобы мы испытали себя в этой забаве, так как мне кажется, что вы, йомсвикинги, превзошли славой всех остальных людей во всей Северной половине земли, и, без сомнения, она станет еще больше, если вы захотите принять участие в этой забаве. Кроме того, теперь вы самые почитаемые люди, так что об этом долго будут помнить. Я не стану терять времени и начну эту забаву. Я даю обет, что до начала третьей зимы изгоню Адальрада-конунга из его владений или убью его, и так завладею его страной. А сейчас ты, Сигвальди, пообещай не меньше меня.