Вагн ответил:
– Я не стану тебя обманывать – мне исполнилось двенадцать зим.
Пальнатоки сказал:
– Тогда нам пришлось бы нарушить наши законы, ведь ты намного младше тех, кого мы принимали до сих пор в свое братство. Вот и причина, почему тебе нельзя здесь остаться.
Вагн ответил:
– Я не собираюсь идти против ваших законов, но они не будут нарушены, так как силой я могу сравниться с теми, кому исполнилось восемнадцать зим, а то и больше.
Пальнатоки сказал:
– Забудь об этом, родич. Лучше я отправлю тебя в Бретланд к Бьёрну и как родичу дам тебе половину своих владений в Бретланде.
Вагн ответил:
– Это щедрое предложение, но я отказываюсь.
Пальнатоки спросил:
– Чего же ты хочешь, родич, если отказываешься от такого хорошего предложения?
Вагн ответил:
– Я готов это объявить. Я предлагаю Сигвальди, сыну Струт-Харальда, выйти из крепости на двух кораблях, и тогда мы увидим, кто из нас отступит, а кто одержит верх. Давайте условимся, что вы примете нас, если мы заставим их отступить, а если нет, то мы уйдем отсюда. Я не стану, бросая ему вызов, говорить учтивые слова. Пусть Сигвальди сразится с нами, если он храбрый воин и духом он муж, а не сука.
Пальнатоки сказал:
– Ты слышал, Сигвальди, что сказал Вагн? Думается мне, отступать от своего он не намерен. Тебе должно быть нелегко все это слушать. И так как слишком много уже было сказано, я не стану тебя удерживать. Сразитесь с ними и причините им столько вреда, сколько сможете. Но я не хочу, чтобы ты убивал Вагна, даже если с ним нелегко будет совладать.
После этого Сигвальди и его люди облачились в доспехи и поплыли к ним на двух кораблях. Тотчас завязалась жаркая битва. Вагн и его люди обрушили на них такой град камней, что Сигвальди и его людям оставалось только прикрываться щитами, и ничего другого они не могли предпринять. Они составили вплотную свои корабли, и когда у Вагна и его людей вышли все камни, не теряя времени обнажили мечи. Кончилось тем, что Сигвальди отступил на берег, чтобы набрать камней, а Вагн со своими людьми преследовал его. Теперь они схватились на берегу, и Сигвальди снова пришлось отступить. Эта схватка оказалась еще более жестокой, и ряды Сигвальди сильно поредели. Пальнатоки и остальные стояли на башне и наблюдали за битвой. Когда Пальнатоки увидел, к чему клонится дело, он сказал Сигвальди, что пора прекращать битву, – не стоит, мол, ждать, пока они зайдут слишком далеко.
– Я считаю, – сказал он, – что мы должны принять Вагна и его людей, хоть он и моложе, чем велят наши законы. Мне кажется, что из него выйдет великий воин.
Было сделано так, как сказал Пальнатоки. Битву прекратили, и они приняли Вагна с его товарищами в свои ряды. У Сигвальди пало три десятка человек, а Вагн потерял меньше людей, но с обеих сторон было много раненых. Вагн стал ходить с ними во все походы на своем корабле, и трудно было найти воина, равного ему. Так прошло три года.
Когда Вагну исполнилось пятнадцать зим, Пальнатоки занедужил. Он послал своих людей за Бурислейвом-конунгом, и когда тот явился, сказал ему:
– Я думаю, государь, что этот недуг кончится моей смертью.
Конунг ответил:
– Я советую тебе выбрать вместо себя другого человека, чтобы он мог делать то же, что делал ты. Пусть он будет хёвдингом этой крепости, и пусть ваши люди здесь останутся.
Пальнатоки ответил, что Сигвальди больше других подходит для того, чтобы стать предводителем йомсвикингов, – хотя, добавил он, думается мне, никому из них не дано меня заменить.
Конунг сказал:
– Твои советы часто приносили нам пользу, и теперь мы им тоже последуем. Пусть в этом городе все законы останутся прежними.
Сигвальди охотно согласился с этим предложением и был очень доволен. Пальнатоки передал своему родичу Вагну половину Бретланда, чтобы тот владел и управлял ею вместе с Бьёрном Бретландцем, и поручил Вагну заботиться обо всех своих людях. Скоро после этого Пальнатоки умер, и все сочли его смерть большой утратой.
Немного прошло времени с тех пор, как Сигвальди стал править в Йомсборге, когда обычаи там изменились. Случалось, что женщины проводили в крепости по две или три ночи подряд, да и мужчины покидали крепость на больший срок, чем это было при Пальнатоки. Время от времени случались ссоры между людьми, а иногда и убийства.
У Бурислейва-конунга было три дочери. Старшую звали Астрид, и она превосходила красой и мудростью прочих женщин. Вторую звали Гуннхильд, а третью Гейра. Гейру взял в жены Олав Трюггвасон. И вот Сигвальди отправился к конунгу и предложил ему выбрать одно из двух – или он покинет крепость, или конунг выдаст за него свою дочь Астрид.
На это конунг сказал:
– Я думал, что выдам ее за более знатного человека. Все же мне нужно, чтобы ты не оставлял крепость. Мы обсудим это дело вместе.
Конунг завел разговор со своей дочерью Астрид и спросил ее, что она думает о браке с Сигвальди. Астрид ответила:
– Сказать по правде, я вовсе не хотела бы стать женой Сигвальди. Но прежде чем он ляжет в мою постель, пускай освободит эту страну от всех податей, что мы прежде платили датскому конунгу, или же пускай доставит сюда Свейна-конунга, чтобы тот оказался в твоей власти.
Конунг передал все это Сигвальди. Тому очень хотелось получить в жены Астрид, и дело кончилось тем, что он согласился на эти условия. Они скрепили свое соглашение клятвами. А сделать это он должен был до наступления следующего йоля, иначе договор их терял силу. Потом Сигвальди вернулся в Йомсборг.
В скором времени он снарядил три корабля и взял с собой из крепости три сотни людей. Они плыли, пока не достигли Сьяланда. Там он расспросил местных жителей и узнал, что Свейн-конунг пирует сейчас неподалеку. Он поставил свои корабли рядом с мысом, где не было других кораблей, вблизи от усадьбы, где пировал конунг с шестью сотнями своих людей. Сигвальди и его люди развернули свои корабли носами в открытое море и связали их штевень к штевню. Потом Сигвальди послал два десятка человек к Свейну-конунгу и велел сказать, что сам он занедужил и лежит на смертном одре:
– Скажите ему, что я хочу увидеться с ним во что бы то ни стало и что от этого зависит его жизнь.
Они отправились к конунгу и передали ему это послание. Конунг сразу собрался в путь и пришел туда с шестью сотнями людей. Когда Сигвальди узнал, что явился конунг, он лег на том корабле, что был дальше всего от берега, и сказал своим людям:
– Когда три десятка человек поднимутся на корабль, что стоит у берега, вы должны убрать сходни и сказать, что он не возьмет больше людей, иначе может потонуть. Я думаю, что конунг пойдет впереди. И когда два десятка человек поднимутся на средний корабль, вы снова уберете сходни.
Конунг подошел к кораблям, и они сделали все так, как им было велено. Когда конунг оказался на корабле Сигвальди сам десятый, то спросил, может ли Сигвальди с ним говорить. Ему ответили, что сил у того мало. Конунг подошел к постели Сигвальди и спросил, может ли он говорить. Сигвальди сказал:
– Наклонись ко мне.
Когда конунг к нему наклонился, Сигвальди одной рукой схватил конунга за плечи, а другой под мышки. Потом Сигвальди крикнул своим людям, чтобы те поскорее гребли прочь от берега. Так они и поступили. А люди конунга остались на берегу и смотрели на это. Конунг спросил:
– Сигвальди, ты решил предать меня? Что ты задумал?
Сигвальди ответил:
– Я не собираюсь предавать вас, но вы должны отправиться с нами в Йомсборг, где будете желанным гостем. Мы окажем вам должный почет.
Конунг сказал:
– Нам придется на это согласиться.
Они поплыли в Йомсборг, и йомсвикинги задали в честь конунга пышный пир и называли себя его людьми. Потом Сигвальди рассказал конунгу, что сосватал за него дочь Бурислейва-конунга по имени Гуннхильд:
– Она самая красивая из сестер, а я помолвлен с другой сестрой по имени Астрид. Теперь я поеду к конунгу и договорюсь, на каких условиях ты можешь получить ее в жены.
Конунг согласился. Сигвальди отправился к Бурислейву-конунгу с сотней людей, и они стали это обсуждать. Сигвальди объявил, что теперь он имеет право получить в жены Астрид. Бурислейв-конунг и Сигвальди договорились, что им делать дальше, и Сигвальди поехал назад. Свейн-конунг спросил, успешно ли было его сватовство. Сигвальди ответил, что теперь это зависит от него, – конунг-де не отдаст за тебя свою дочь, пока ты не освободишь его от податей, и тогда вам обоим прибавится чести, потому что твоей женой будет дочь конунга, не платящего дани. Сигвальди говорил так убедительно, что конунг в конце концов согласился.
Был назначен срок обеим свадьбам, их должны были сыграть в один и тот же день. Свейн-конунг отправился на пир вместе со всеми йомсвикингами. Этот пир был таким пышным, что никто не мог припомнить более достойного пира в Виндланде. В первый вечер невесты надели фальды, а наутро они развеселились и сняли свои уборы. Теперь конунг смог рассмотреть их лица, потому что ни одну из них прежде он не видел. Сигвальди сказал, что его невеста красивее, но конунгу так не показалось, и он понял, что Сигвальди скрыл от него правду. Конунг разгадал его замыслы, но использовал все для того, чтобы преумножить свою честь. Когда кончился пир, конунг отправился домой со своей женой, тремя десятками кораблей, большой свитой и драгоценными дарами. А Сигвальди со своей женой вернулся в Йомсборг вместе с йомсвикингами.
В скором времени из Дании пришла весть, что умер ярл Струт-Харальд, отец Сигвальди и Торкеля. Их брат Хеминг был еще мал. Свейн-конунг послал сказать Сигвальди, чтобы они приехали в Данию справить по отцу тризну. Они попросили конунга готовить пир и не жалеть для этого их добра. Они сказали, что приедут в начале зимы. Многим такое решение казалось неразумным, так как они подозревали, что дружба Свейна-конунга и Сигвальди была уже не такой прочной после всего, что случилось. Но они стояли на своем. Йомсвикинги собрались в путь, у них была сотня и восемь десятков кораблей. Они поплыли на Сьяланд.