Было ли это призрачное состояние больше, чем смерть? Он простер свое сознание в разные стороны вокруг себя. Он не мог "видеть" всего, что, как он себе представлял, должен был видеть призрак. Он видел — или знал? — лишь немногим более того, что должен был бы видеть, если бы был живым; но всетаки постепенно он "видел" все больше и больше. Он уже понял, что способность "видеть" будет возрастать и дальше, если он будет хотеть видеть. Он должен изучить этот потусторонний мир примерно так же, как изучают мир земной, и должен сделать это как можно быстрее. И еще: он здесь не один. Души, которые он ощущал в тумане, были немногочисленны и не выказывали к нему никакого интереса. Как и он сам, они существовали только в движении и проносились мимо него, подобно вздохам; у каждой из них была какая- то своя особая цель. Он засмеялся, и туман вздрогнул. Сколько здешних душ связано с кендером до конца его земной жизни?
О флейта! Ее магия привязала Музыканта к Лавиму — к тому, кто привел заклинание в действие, — до конца земной жизни кендера. Заклинание не только дало Лавиму призрачного спутника, — связав его с магом, заклинание дало кендеру возможность постичь магию флейты.
Разумеется, Музыкант не ожидал, что первым после него на флейте станет играть кендер. Он-то думал, что это будет Станах. Однако первым заиграл на флейте почему-то Лавим. Получившееся у него вызывающее заклинание вернуло Музыканта из потустороннего мира, и он стал искать возможность привлечь к себе внимание кендера. Всю ночь и первую половину дня ему пришлось продираться через бестолковые мысли Лавима, но наконец-то он сумел найти такое место в мозгу кендера, откуда Лавим мог бы его услышать.
Когда тейварцы схватили Станаха, кузнец бросил флейту на землю, чтобы она не попала в их лапы; флейту подобрал Лавим и заиграл на ней; теперь магической флейта стала только в руках Лавима; для всех других это просто музыкальный инструмент.
Маг надеялся, что прежде всего он сможет убедить Лавима отдать флейту Тьорлу.
Казалось, страх, который охватил мага, делал туман вокруг него все плотнее и темнее. Скоро уже нельзя будет ничем помочь Станаху.
Лавим спешил к Тьорлу и Кельде. Вначале он только восхищался и удивлялся тому, как это его разговор с самим собой вдруг превратился в беседу с Музыкантом! Но еще до того, как подошел к Тьорлу и Кельде, ожидавшим его около тропы, он все понял! Кендер засунул флейту в самый глубокий карман своего старого черного плаща: он был уверен, что Тьорл, узнав все, попытается просто-напросто отнять у него магическую флейту.
Вопросы Тьорла и голос Музыканта разрывали кендера на две части; и Тьорл, и Музыкант говорили одновременно, и Лавим никак не мог сообразить, кому он должен отвечать первому.
Расскажи ему о Станахе и отдай ему флейту. Тьорл обеими руками схватил кендера за плечи.
— Лавим, что со Станахом?!
— Сейчас скажу. Минуточку.
Лавим остолбенел, не вполне понимая, кому из двоих он ответил.
Голубые глаза Тьорла вспыхнули гневом.
Говори! Скорее! И отдай ему флейту!
Лавим вывернулся из-под рук эльфа и встал так, чтобы между ним и Тьорлом оказалась Кельда. Тьорл, конечно, худой, даже тощий, но хватка у него медвежья… Сейчас вообще казалось, будто он душу хочет вытрясти из кендера.
— Не горячись! Рассказываю… Там, впереди, какие-то камни, ну, в общем, осыпь, а на ней — следы, одни из них — Станаха, а другие — нет, не его. Станаха там сейчас нет, и я не знаю, где он, но я вернулся сюда, потому что…
Потому что ты должен отдать ему флейту. Расскажи ему о флейте!
— …потому что я решил: ты должен знать об этом.
Лавим! Отдай ему…
Кендер упорно не обращал внимания на голос, звучавший в его мозгу.
— Тьорл, как ты думаешь, что с ним случилось? Другие следы оставил тоже гном, наверное, один из…
Из тейварцев, — сказал маг.
— Из тейварцев, — сказал тотчас и Тьорл.
У Лавима застучало в голове.
— Да, да. Это, наверное, те, что ищут Меч Кельды, да?
Эльф стянул с плеча лук. Выражение лица стало жестким; он достал стрелу из колчана, что висел у него за спиной. Кельда смотрела то на одного, то на другого.
— Тьорл, они же убьют его! — прошептала она.
Солнечный свет, еще недавно золотистый, стал красноватым. Тени от кустов и деревьев удлинились. Ветер стал холодным.
"Да, — подумал Тьорл. Конечно, убьют. Раньше или позже".
— Они еще не могли увести его далеко, — сказал он вслух.
Он в пещере на берегу реки. Лавим быстро-быстро сказал:
— Он в пещере на берегу реки, Тьорл.
— Откуда ты это знаешь? Лавим! Что ты еще знаешь? Говори!
Лавим не знал, что же еще он знает. Он не знал даже того, что только что сказал.
— Тьорл, я… — Он попытался было все объяснить, но тут же захлопнул рот: маг у него в голове громыхнул: "Нет!".
"Но как же я буду передавать ему твои слова, ничего не сказав о тебе? И не кричи так больше, ладно? У меня и так уже голова болит и…"
Ты скажешь ему обо мне позже. Сейчас некогда, а ведь ты будешь объяснять целый день. Станах не может ждать так долго.
"Но что я должен сказать?"
Маг тяжело вздохнул.
Скажи ему просто, что видел на берегу какие-то пещеры.
"Но я же не видел никаких…"
Не будь сейчас таким правдолюбцем, Лавим!
— Я видел на берегу пещеры. Где же еще Станаху быть? — Кендер говорил то, что говорил ему маг, но немного прибавлял и от себя. — Здесь их пять. Не пещер — гномов. А пещер только три. Они все на этой стороне реки и…
Тьорл и сам знает, где они, он бывал в них раньше. Финн прячет оружие и съестные припасы в пещере в лесу, но он не знает, что его пещера связана подземным ходом с пещерами на берегу реки. Лавим начал послушно говорить:
— Да, Финн прячет…
Стой! Не говори ему этого! И отдай ему сейчас же мою флейту!
Лавим сунул руку в карман и нащупал флейту. Нет, пока он не был еще готов отдать ее Тьорлу.
— Финн прячет в лесу оружие, да, Тьорл?
А приходилось ли ему…
— А приходилось ли ему бывать в тех пе… Я хочу сказать: приходилось ли ему бывать еще в каких-нибудь окрестных пещерах?
Эльф снова нетерпеливо тряхнул головой:
— Да, Лавим, Финн бывал в других пещерах, но все они в лесу, слишком далеко отсюда. Ох, если бы они были хоть как-то соединены с пещерами у реки…
— Да, они… Я… Я хочу сказать, может быть, есть пещеры и где-то поблизости…
Лавим погладил пальцами флейту в кармане. Теперь ему даже нравился разговор сразу с двумя собеседниками.
— Ты, кендер, что-нибудь слышал об этих пещерах?
— Да, кое-что я слышал о пещерах в этих лесах. Не помню, от кого я о них слышал. Что-то о пещерах, гм, начинающихся у реки и кончающихся в лесах. В Старой Горе говорили, что, мол, бандиты хранят в этих пещерах съестные припасы и оружие, а потом приходят и берут, когда хотят, и, может, ты слышал об этом, и…
— Тьорл. — Кельда положила на руку эльфа ладонь, она заметно дрожала. — Тьорл, мы должны немедленно помочь Станаху.
Эльф тяжело вздохнул. Он сейчас находился как бы между двух огней: с одной стороны, если кендер говорит, что он "слышал", это означает всего лишь, что он мог слышать, или думал, что слышал; но если все сказанное Лавимом действительно правда и Станах в плену у тейварцев и если он скажет им, у кого Меч, — значит, жизни Кельды, несомненно, угрожает опасность.
"Мы должны помочь Станаху", — сказала Кельда. Эльф не мог оставить ее здесь одну, да еще с Мечом, за которым охотятся гномы, но и брать ее с собой он тоже не хотел: спасти Станаха будет ох как нелегко! Тьорл сжал руки в кулаки и выругался. Где же Финн? Он и его парни, без сомнения, где-то в этом лесу, а он, Тьорл, должен бегать по лесу и искать их. Он проклял Меч, проклял гномов и принял единственно правильное решение.
Он пошел по тропе к реке и попросил девушку и кендера идти за ним как можно тише.
Призрак мага облегченно вздохнул, что отозвалось хлопком — "хоп!" — в ушах кендера.
Ужас охватил Станаха своими липкими лапами. Кузнец находился во власти, одноглазого Вестника и не мог ни нормально дышать, ни нормально думать. Словно во сне, он слышал чьи-то тонкие голоса.
Над ним уже не было ясного голубого неба, вместо него нависал каменный потолок, пахнущий илом и речной водой. Он лежал на полу пещеры, камни врезались ему в плечи и спину. Руки и ноги у него не были связаны, но двигаться он не мог.
"Нет, — подумал он вяло. — Дело не в том, что я не могу двигаться, — у меня нет желания двигаться!" Подобная влажному плотному туману апатия овладевала Станахом.
Выход из пещеры светился каким-то дрожащим сиянием. Станах не помнил, как он здесь оказался. Он вообще ничего не помнил, кроме холодного блеска в черном глазу Вестника, тошноты и долгого-долгого сползания в беспамятство.
И слышал далекие голоса.
Они хотели получить Меч Бури.
Станах увидел какого-то тощего гнома, тот заслонил собой свет от выхода. Они называли его Вулфен, и это был один из тех, чья кровь стекала несколько дней назад с его меча на дороге, ведущей в Старую Гору.
Ледяная глыба страха легла на грудь кузнеца. В глазах Вулфена он видел радость от представившейся возможности отомстить, слышал его лающий смех.
Станах не был магом, как Музыкант. Он не знал никаких волшебных способов защитить себя. У него пока еще была яростная сила воли да надежда, что его друзья сделают все возможное, чтобы выручить его.
"Тьорл, — заклинал он, — возьми Королевский Меч у Кельды! Найди свой отряд и отнеси Меч в Торбардин! — А потом, словно бы зевнув, подумал: — Но почему Тьорл должен сделать это? Может быть, он уже решил, что его друг Хаук мертв? Да, может быть. Но ведь Кельда в этом вовсе не убеждена". Станах сумел прогнать сонную одурь, он был просто уверен, что она до сих пор считает Хаука живым. Она любит Хаука и не хочет и думать о том, что он мертв. Меч Бури должен быть принесен в Торбардин, и именно Кельда принесет его туда. А эльф пойдет за ней.