— Где мы? Станах, ты знаешь?
Станах знал. Он смотрел на сапфиры, сверкающие в рукояти Меча у нее на боку; он хотел сказать, что они там, где им предстоит скоро умереть. Но он не сказал этого.
— Мы дома. В Торбардине.
Только это он и сказал.
Глава 22
Лавим пнул ногой небольшой камень и проследил, как он катится вниз по склону холма. Он слышал, — правда, он не помнил, слышал ли от мага Музыканта или от кого-то еще, — что эти пустынные, пыльные места, носящие ужасное название Кровавые Холмы, когда-то были цветущей равниной.
Ты забыл сказать "унылые".
— Что?
Ты забыл еще сказать, что эти холмы унылые.
Лавим вздохнул.
— Разве я так уж обязательно должен был упомянуть и об этом?! Ведь я разговариваю сам с собой, не так ли?
Маг улыбнулся.
Теперь Лавим спихнул вниз большой ком сухой земли и смотрел, как он, ударившись о камни, превратился в пыль, которую вскоре унесло ветром. А интересно: как это Музыкант может одновременно и улыбаться, и говорить?!
Кендер полез в карман и достал аккуратно сложенную старую карту.
— На всякий случай я прихватил с собой карту этих мест. Она у меня не так давно, я раздобыл ее незадолго до того, как пришел в Старую Гору. Теперь вот пригодилась. Просто поразительно, сколько вещей Норовит исчезнуть там, где я появляюсь!..
Он присел на корточки и, осторожно ее разглаживая, разложил карту на земле.
— Посмотри на это место, Музыкант. Оно даже на карте выглядит безобразно. — Лавим ткнул пальцем в карту.
Маг молчал.
— Видишь? Вот здесь, к востоку, находится Квалинести. — Лавим искоса взглянул на небо. — Не правда ли, странно, что я потратил столько времени на поиски призраков, но так и не увидел ни одного?… Да, так вот здесь Эльфийский лес, весь зеленый и такой красивый. Тут река, которую мы перешли вброд, — да, да, вот эта голубая извилистая линия. — Он с отвращением фыркнул. — А вот здесь, где карта плохая, затертая, — здесь местность еще хуже. Карта говорит: здесь маленькие холмы, 0ох! А на самом деле это вообще не холмы. Это горы.
Нет, это всетаки холмы.
— Ну да, тебе легко говорить; ты же по ним не ногами топаешь.
Лавим сложил карту и сунул ее обратно в карман.
— Наверное, проще всего попасть в Торбардин через Равнины Дергога, или Равнины Смерти, как их называют гномы. А почему они их так назвали, маг?
Потому, что во время Войны за Гномские Ворота здесь погибли тысячи гномов.
Лавим поднялся с корточек. Ветер теперь дул с запада и гнал огонь на восток. Гнал низом на болота Равнин Смерти. Запах дыма ощущался п6всюду.
Кендер выбрал самый высокий из ближайших холмов, забрался на его вершину и присел там на корточки.
С этого холма пожар был виден хорошо. Сейчас он примерно в миле отсюда полз, как красная змея, к горам на востоке. Клубы черного дыма густой пеленой закрывали болота. Плотно зажмурив глаза, Лавим услышал рев огня, подобный далеким раскатам грома.
Молчавший долгое время маг вдруг заговорил, и кендер вскочил на ноги.
А почему бы, Лавим, тебе не пойти и не рассказать всю правду Тьорлу?
— Думаю, сейчас не стоит. — Лавим через плечо глянул на подножие холма. — Он сейчас очень расстроен из-за Кельды и Станаха. Я же все видел. Я не… Мне и самому не хочется думать об этом.
Это я уже понял. Но, может быть, Тьорлу нужно с кем-нибудь отвести душу?
Лавим покачал головой:
— Может быть. Но не со мной. Со мной он говорить не захочет. Со мной… он просто отведет душу на мне. Вон, сам посмотри на него.
Тьорл сидел на корточках и глядел на небо. Он почти не сводил глаз с неба с тех пор, как дракон унес Кельду и Станаха.
Лавим вздохнул. Да, он потерял прекрасную возможность познакомиться с драконом поближе: он прибежал слишком поздно и увидел дракона уже в небесах, когда тот черной тенью летел на восток; наездника в плаще на нем уже не было.
Они нашли одноглазого гнома в овраге. Почти все кости у него были переломаны, но одноглазый был еще жив. Когда Финн ножом перерезал гному горло, кендер подумал: он мстит за смерть Лера; однако Музыкант сказал, что он просто сжалился над гномом.
Лавим взглянул на Финна тот сидел у подножия холма, положив голову на колени, и словно бы не замечал беспрестанно расхаживающего Кембала. После гибели брата Кембал молча ходил у подножия холма, подняв голову в небо, крепко сжимая оружие, как охотник, ожидающий нового нападения хищника. Музыкант сказал Лавиму так: Кембал заострил свои стрелы на камне мести.
Утром пожар пополз на юг, на север и на восток одновременно; от реки их стена пламени уже отсекла. Они отошли к пустынным каменистым холмам: здесь нечему было гореть. Идти по каменистым холмам было трудно, и вечером, еще до захода солнца, четверка спутников, идущих на восток, остановилась передохнуть.
Лавим. Иди поговори с Тьорлом.
— И?
Что "и"?
— И отдай ему флейту, да? Ты все время твердишь мне об этом! Отдай ему флейту, отдай ему флейту!
Если ты это сделаешь, я буду просто счастлив.
— Но он не может использовать ее магию, а я могу!
Маг вздохнул:
До тех пор, пока я говорю тебе, что и как надо делать, — да, ты можешь.
— Тогда какой же смысл отдавать флейту ему?
Лавим!
Кендер зажмурился и закрыл уши руками. От души пожелав Музыканту оставить мерзкую привычку кричать у него прямо в голове, он пошел наконец-то поговорить с Тьорлом.
Эльф сидел, уставившись куда-то в пространство, и не оглянулся даже тогда, когда тень Лавима накрыла его. Лавим громко прокашлялся.
Только тогда Тьорл поднялся.
— Тьорл, я хотел бы поговорить с тобой…
— Лавим, до наступления темноты у нас меньше часа. Лучше сейчас не тратить время на разговоры.
Он кивнул Финну, уже вставшему с земли, тот ответил тоже кивком головы: в путь.
Они пошли по выбранной Финном дороге, и вскоре дым сплошным покрывалом повис над их головами. Лавим шел рядом с Тьорлом, стараясь не отставать от него.
— Тьорл, все же я хотел бы рассказать тебе кое-что.
Эльф не откликнулся.
— Я хотел бы рассказать тебе о Музыканте.
— Он мертв, — проворчал Тьорл. — Что же еще я должен узнать о Музыканте?
Лавим вздохнул:
— Я знаю, что он мертв. Однако же я думаю, что ты думаешь: если бы у тебя была флейта Музыканта, когда дракон схватил Станаха и Кельду, то ты мог бы хоть как-то им помочь.
Тьорл промолчал.
— Но нет, все равно ты бы ничего не сделал. Не смог бы сделать.
— Да? И почему же?
— Потому что флейта может быть магической только у меня в руках, Тьорл. Музыкант говорит, что она…
— Музыкант говорит?
Лавим кивнул:
— Видишь ли, он сейчас призрак. Он говорит мне прямо в мою голову, и он говорит мне такие вещи…
— Лавим!
— Пожалуйста, Тьорл, не перебивай, дай мне договорить. Он и правда сейчас призрак. И это он сказал мне тогда, когда красный дракон пролетел и поджег лес. Нет, не то, что он — дракон, я хочу сказать, — прилетел… ну, но что он летает и… И о черном драконе тоже он мне сказал. — Кендер вздохнул и прибавил шагу, все время стараясь не отставать от Тьорла. — Но… Но я был в ту минуту слишком далеко, чтобы я смог что-то сделать. Я пытался! Я действительно пытался, но Музыкант говорит, что у флейты ограниченные возможности и… Я прошу простить меня. Я действительно прошу простить меня. Я должен был тогда быть рядом. Я понимаю, что мне не следовало уходить с холма. Но так уж вышло. И… И, я знаю, ты думаешь, что ты мог бы помочь Леру, и Кельде, и Станаху, когда дракон прилетел, если бы у тебя была флейта, но это не так — у тебя же нет мага в голове.
— И у тебя тоже, кендерочек! Иногда я думаю, ты малость того… головой повредился и…
Ответь ему, что ты не самый старый.
— Я не самый старый! Я вообще не старый! И уж вовсе не дряхлый! — тут же взорвался Лавим.
Тьорл остановился как громом пораженный. Лавим словно мысли его читал.
— Что ты сказал?
— Я… Музыкант сказал… Я имею в виду, я сказал… Я не самый старый.
Лавим замолчал и остановился. Положив ладони на колени, опустив голову, он закрыл глаза, пытаясь побольше набрать воздуха в легкие.
— И Музыкант также говорит, что сейчас ты думаешь, как бы тебе заставить меня не шуметь, чтобы Финн не услышал.
Тьорл часто-часто заморгал.
— Да? Он так сказал?
— Да, и еще он говорит, что сейчас ты думаешь: только спятившего кендера тебе еще и не хватало! Я не безумный, Тьорл! Понимаешь? Я всего этого не придумываю. Это все правда! — Он пошарил в карманах и вытащил флейту; сунул ее в руку Тьорлу прежде, чем тот успел что-либо сообразить.
— Попытайся, сыграй что-нибудь.
— Ну и для чего? Я могу на ней сыграть, но я же не знаю нот ни для одного заклинания.
Лавим просвистел ему ноты, какие он сыграл для своего зловонного заклинания.
— Попробуй эти. — Он снова просвистел мелодию. — Ну, давай?
Тьорл осторожно держал флейту, не решаясь поднести ее к губам.
— Лавим…
— Попытайся! Сыграй! Музыкант говорит, что все будет хорошо.
Эльф снова посмотрел сначала на флейту, затем на Лавима и вздохнул:
— Давай, Тьорл, давай!
Тьорл нерешительно заиграл, опасаясь, что вдруг появится такое же зловоние, как в пещере.
Ничего скверного, однако, не произошло, разве что ветер слегка ослабел.
— Музыкант говорит, что ветер никакого отношения к флейте не имеет. Это связано с пожаром или еще с чем-то. Понимаешь? Ну-ка, попытайся еще раз.
Тьорл снова заиграл. И ничего не изменилось. Все так же дул ветер, и все так же пахло дымом. Тьорл уставился на флейту и вдруг увидел: к ней протянулась рука кендера. Он не успел и глазом моргнуть, как Лавим выхватил флейту и тотчас спрятал ее в одном из бездонных карманов своего черного плаща.
— Лавим! Подожди! Дай…
Но Лавим, радуясь, что флейта снова у него, уже бросился наутек.
Эльф побежал за кендером. Теперь ему было ясно: если бы Лавим был на холме, когда прилетел дракон, он мог бы помочь Кельде, Леру и Станаху. Но его там не было — так уж случилось, — и упрекать за это кендера так же бессмысленно, как упрекать самого себя за то, что, выстрелив в дракона, он не смог его даже оцарапать.