— Огонь! — В голосе Самоала зазвенело упоение смертью. — За Мину!
Стрелы ложились со смертельной точностью, люди кричали и падали. У подножия горы образовалась гора мертвых тел, похожая на сочившуюся кровью баррикаду.
Сквозь нее неожиданно прорвался один из офицеров. Обнаженный меч сверкал в его руке.
— Негодяй! — закричал он, глядя на Самоала. — Кто отдал вам приказ? Вы же стреляете по своим!
— Приказы здесь отдаю я, — прозвучал спокойный ответ. Взбешенный рыцарь кинулся на нее с мечом.
— Предатель! — замахнулся он.
Мина не шелохнулась. Она сидела на лошади, не поворачивая головы и не отводя глаз от страшной свалки. Но Галдар обрушил на рыцаря свой сокрушительный кулак, и тот со сломанной шеей покатился по склону. Минотавр поднес руку ко рту, слизнул кровь с пальцев и поднял взгляд на Мину.
И тут он почти со страхом увидел, что по ее лицу текут слезы. Ее рука сжимала медальон на груди, губы двигались. Должно быть, девушка молилась.
Атакуемые спереди и сзади, солдаты, ворвавшиеся в Провал Беккарда, беспорядочно топтались на месте. Перед ними был выбор — броситься на наступавших соламнийцев или оказаться задавленными. Люди стали поворачиваться лицом к врагу. Отчаявшиеся, загнанные в угол, они становились поистине страшной силой.
Соламнийцы еще какое-то время продолжали по инерции мчаться вперед, но вскоре вынуждены были остановиться.
— Прекратить огонь! — прозвучал в это самое мгновение громкий приказ Мины. Она протянула штандарт Галдару. Выхватив свою «Утреннюю Звезду», она подняла ее высоко над головой. — Неракские Рыцари! Наш час настал! Наша слава ждет нас!
Сфор одним огромным прыжком оказался на дороге и поскакал вперед, прямо на ряды Соламнийских Рыцарей, неся на спине Мину. Прыжок коня был столь стремительным, а призыв Мины — столь неожиданным, что все ее небольшое войско осталось позади. С открытыми ртами рыцари наблюдали, как она несется навстречу судьбе. Галдар взметнул штандарт высоко над головой.
— Впереди смерть! — проревел он. — Но с ней придет и победа! За Мину!
— За Мину! — подхватили хриплые голоса рыцарей, и кони потоком понесли их вниз к Провалу Беккарда.
— За Мину! — громче всех закричал капитан Самоал и, бросив ставший ненужным лук, выхватил короткий меч. За ним вся команда вольных стрелков ринулась в бой.
— За Мину! — подхватили этот крик собравшиеся вокруг штандарта солдаты. Снова превратившись в войско, способное выполнять команды, они темным каскадом смерти устремились за минотавром.
Галдар мчался изо всех сил, отчаянно стараясь нагнать Мину и защитить ее. Она ведь никогда не бывала в битве. Неопытная, не знающая, что такое боевая выучка, она может погибнуть. Лица врагов маячили перед ним. Их мечи сверкали над его головой, их копья вонзались в его тело, их стрелы жалили его. Но он увертывался от мечей, с налету хватал копья, ломал стрелы. Враг раздражал его, мешая достичь цели. На мгновение он потерял Мину из виду, затем его глаза опять отыскали ее, со всех сторон окруженную соламнийцами.
Один из рыцарей пытался пронзить Мину мечом. Она увернулась от удара и с размаху опустила на него «Утреннюю Звезду». Первым же ударом она расколола его шлем, а от следующего треснула голова рыцаря. Но в это время ее настигли сзади. Галдар громко крикнул, чтобы предостеречь ее, хотя и понимал, что сквозь шум битвы она не услышит его голос. С отчаянным бешенством он рванулся к ней, разбрасывая и рассекая на части тех, кто стоял между ним и его командиром, не разбирая их лиц, видя лишь потоки крови, стекавшие по его мечу.
Он не сводил глаз с Мины, и сознание его помутилось, а сердце словно перестало биться, когда он увидел, что она падает с коня. Отчаянным рывком минотавр устремился к ней, он должен был ее спасти. Но тут страшный удар настиг минотавра сзади. Ноги его подкосились, и Галдар рухнул на землю. Он попытался подняться, но на него посыпались удары, и свет померк в его глазах.
Битва окончилась около полуночи. Неракские Рыцари Удержали позиции, долина Закар была в безопасности. Соламнийцам и солдатам городского гарнизона вновь пришлось укрыться за стенами Оплота. Город был потрясен столь сокрушительным поражением. Еще день назад соламнийцы и жители города готовились примерить венки победителей, и вот победа ускользнула от них, а враг топчет листья славного лавра. Сокрушенные, обескураженные неудачей, Рыцари Соламнии перевязывали раны и зажигали погребальные костры. В течение многих месяцев они разрабатывали этот план, считая его единственным шансом на спасение города и прорыв блокады. Снова и снова доискивались они причин своего поражения.
Один из Соламнийских Рыцарей рассказал, что во время сражения на него напал какой-то вражеский воин, обрушившийся подобно гневу ушедших Богов. Тогда еще один рыцарь вспомнил, что тоже видел его, потом еще один. Некоторые описывали его молодым юношей, другие говорили, что это была девушка, за красоту которой с радостью умер бы любой из них. Она скакала впереди всех, она одна смела ряды соламнийцев, она сражалась без шлема и без щита, а ее «Утренняя Звезда» была залита кровью.
Упав с лошади, она продолжала сражаться, стоя на земле.
— Ведь она же погибла, — произнес кто-то из них сердито. — Я сам видел, как ее стащили с лошади.
— Она действительно упала, это правда, но ее конь остался стоять рядом и защищал ее, — возразил другой. — Я видел, как он бил копытами всех, кто пытался приблизиться к ней.
Никто не мог сказать, осталась ли в живых прекрасная воительница. Волна сражения хлынула в обратную сторону, захлестнув соламнийцев и отбросив их беспорядочную толпу назад в город.
— Мина! — хрипло повторял минотавр. — Мина!
Ответа не было.
В горе и отчаянии Галдар продолжал поиски.
Долину застилал дым погребальных костров.
Ночь еще не наступила, но землю окутывала густая мгла, освещаемая лишь горящими угольями. Минотавр подошел к палаткам магов Нераки, которые пользовали раненых, и принялся рассматривать тех, кто пострадал в бою, но среди них Мины не было. Тогда он стал осматривать трупы, подготовленные к погребению. Подняв одно тело, он переворачивал его, пристально вглядывался в лицо, качал головой и шел к следующему.
Ее не было среди мертвых, во всяком случае среди тел, снесенных в лагерь. Но сколько еще их громоздилось в залитом кровью Провале! Ему не окончить этот страшный труд до завтрашнего дня. Плечи Галдара поникли. Рана его ныла, двигался он из последних сил, но минотавр не сомневался, что будет продолжать поиски. В правой руке он все еще держал штандарт Мины, хотя белая ткань больше не была белой. Флаг был коричневым, потемневшим от крови.
Во всем был виноват он сам. Ему следовало находиться рядом с Миной. Тогда, если бы ему и не удалось спасти ее, он, по крайней мере, мог бы умереть рядом с ней. Но он не сумел к ней пробиться: как раз тогда, когда он увидел, что она упала с коня, его ударили сзади. Когда же он пришел в себя, битва была уже окончена. Ему сказали, что победу одержали Неракские Рыцари.
Едва не теряя сознание от боли, он подошел к тому месту, где видел ее в последний раз. Тела врагов громоздились огромной грудой, но ее тела среди них не было.
Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых. Галдар стал думать, что, наверное, эта странная девушка приснилась ему, что ее образ был создан его жаждой подвига. В это время кто-то коснулся его руки.
— Минотавр, — услышал он, — извините, я все еще не знаю, как вас зовут.
Галдар не мог понять, кто стоит перед ним. Лицо человека было закрыто ужасной окровавленной повязкой, но, приглядевшись, он узнал капитана лучников.
— Вы, наверное, разыскиваете ее? — спросил Самоал. — Мину?
Мина! Ее имя громом прозвучало в его сердце. Галдар лишь кивнул — говорить в эту минуту он не мог. Он слишком устал и отчаялся.
— Пойдемте со мной, — сказал Самоал. — Я вам кое-что покажу.
Они вдвоем заковыляли по долине, двигаясь к той ее части, где несколькими часами раньше кипел бой. Солдаты, не пострадавшие в битве, восстанавливали лагерь, почти полностью разрушенный в суматохе отступления. Люди работали с необычным в таких обстоятельствах рвением, не слышно было понукающих команд офицеров и свиста кнутов. Галдару случалось видеть этих людей в предыдущих битвах, и он знал, как это бывает. Прежде, стоило окончиться бою, солдаты тут же равнодушно бросали оружие и отправлялись к кострам хлебать свое варево, жадно тянуть крепкое гномово зелье. И предаваться хвастовству, безудержной похвальбе собственной жестокостью, с которой они кромсали врагов.
Сейчас же, проходя мимо занятых делом людей (кто ставил палатку, кто чинил доспехи, кто подбирал стрелы), он слышал их совсем иные речи. Никто не рассказывал о себе. Говорили только о ней. О благословенной, заколдованной. О Мине.
Ее имя было на устах у каждого солдата, ее подвиги пересказывались снова и снова. Совершенно новый дух вселился в людей, словно тот шторм, из которого вышла Мина, зарядил каждого из них невиданной энергией.
Галдар слушал и удивлялся, молча проходя мимо. Капитан Самоал тоже погрузился в глубокое молчание. В эти минуты они вместе переживали пьянящее чувство победы, чувство, подобного которому они дотоле никогда не испытывали. Им удалось переступить через самих себя, совершить то, на что они прежде считали себя не способными. Они сражались ради одного общего дела и, несмотря ни на что, одержали победу.
Стоило капитану Самоалу споткнуться, Галдар протянул руку и помог ему выпрямиться. Когда минотавр поскользнулся в луже крови, капитан Самоал, в свою очередь, поддержал его. Так вместе они добрели до поля сражения. Самоал прищурился, пытаясь что-то разглядеть сквозь затянувший долину дым. Солнце уже скрылось за горами, в небе угасало бледно-красное зарево.
— Здесь, — сказал наконец капитан и вытянул руку, указывая на что-то.
Ветер, поднявшийся после заката, раздувал языки огня и клубы дыма, свивая их бесконечными лентами. Внезапно густая пелена поредела, и они увидели перед собой стройного жеребца цвета бычьей крови и коленопреклоненную человеческую фигуру рядом с ним.