— Разааайтись! — рявкнул полковник, внутренне усмехаясь. Он не сомневался в том, кто из его курсантов решил таким образом отметить свое окончание школы.
Быстрым шагом полковник направился в свой кабинет, который располагался на третьем, последнем этаже школы. Из окна кабинета прекрасно был виден плац, на котором состоялась торжественная церемония.
В приемной полковника встретил вытянувшийся в струнку секретарь.
— Мэсс Шарган, приготовьте приказ: с сегодняшнего дня и постоянно, отмечать выпуск курсантов салютом из синих и малиновых световых ракет в два залпа, количество ракет соответствует количеству курсантов. Принесете с утра на подпись.
Секретарь утвердительно кивнул головой. «Вот так и возникают традиции!» — не без самодовольства подумал полковник.
— Мэсс Максимус — флаг-амирал д'Алавер уже ждет вас в вашем кабинете, — секретарь аж дрожал от усердия, выказывая почтение столь высокой персоне.
Полковник Максимус с достоинством кивнул подчиненному и энергичным шагом направился в кабинет. Господин флаг-амирал расположился в самом удобном кресле кабинета начальника школы и дымил мощной цыгарой — эти курительные приспособления, доставляемые с Рандских островов, стали входить в моду.
— Вик! Как я рад тебя видеть!
Голос полковника звучал вполне искренне. Он действительно был рад: флаг-амирал Виккери д'Алавер был не только бывшим сослуживцем и непосредственным начальством полковника Максимуса Астветиса, он был еще и боевым товарищем полковника. По долгу службы школа Гиппесби находилась в ведении ведомства флаг-амирала, все церемониальные инструкции исполнялись обоими беспрекословно, но между собой, наедине, они поддерживали непринужденную обстановку общения старых друзей. Высокородный герцог д'Алавер в неформальной обстановке вновь превращался в молодого офицера морской пехоты, чья нелегкая судьба столкнула его с капитаном спецподразделения «Агава». Две недели в тылу врага и трое выживших в опаснейшей спецоперации. Такое, согласитесь, спаивает. Виккери д'Алавер прибыл с одной официальной и с одной неофициальной целями: лично провести распределение выпускников школы — это была задача, которая лежала на поверхности, а вот приватная беседа с полковником Максимусом — была целью куда более неофициальной, и даже более важной. Максимус Астветис был старше своего начальника на три года, кроме того, был человеком не менее талантливым и умным, чем его гость, но низкое происхождение не давало никакого шанса выдвинуться на посты, отвечающие его возможностям. Высокородный д'Алавер имел другие стартовые возможности и по ступенькам армейской иерархии порхал, в то время, как Астветис двигался медленно, как танк-черепаха. Но без поддержки своего друга он и поста начальника школы Гиппесби вряд ли достиг бы. Майор на полковничьей должности в глухой провинции — вот и весь «потолок», который обычные безродные офицеры почти никогда не перепрыгивали.
— Смотрел я на церемонию. Что за шум там случился в конце?
— Новая традиция нашей школы. Салют в честь выпускников.
— Ну-ну, что-то я о подготовке такой традиции не слышал, неужели ты приготовил мне приятный сюрприз?
— Ну, некоторые традиции и начинаются как раз с сюрпризов. Устраивайся поудобнее, сейчас принесут бумаги.
Гость переместился со своего места и с комфортом устроился в кресле начальника школы, подождал, когда адъютант принесет заранее приготовленную папку с бумагами, покинет кабинет, и только после этого окунулся в изучение краткого резюме, составленного полковником Максимусом. Виккери д'Алавер был высоким, чуть худощавым брюнетом тридцати лет с тонкими правильными чертами лица и невыразительными уставшими серыми глазами. Его дорогой камзол серо-голубого цвета только оттенял порочную бледность лица, аристократическую утонченность кистей рук. На первый взгляд флаг-амирал казался молодым повесой, глупым и беспечным, типичным аристократиком, прорвавшимся на высокую должность только благодаря своей родовитости. Ухоженные ногти и дорогая прическа, сделанная у одного из лучших куафюристов столицы только утверждала случайного собеседника в таковом первом умозаключении. Полковник был прямая противоположность своему начальнику — типичный потомок крестьян, к которому так и хотелось обратиться: масс Максимус, был крепок в кости, приземист, лицо его было грубым и обветренным, постоянно переполненным кровью и жизнью, что особенно ярко оттеняло утонченную бледность его начальника. Грубые, но сильные черты лица, волевой массивный подбородок, два шрама на левой щеке — следы удара дикой кошки-гриззи, которая чуть не оставила офицера без глаза, жесткая щетина, которую убрать совершенно не мог местный цырульщик. Эти два закадычных друга выглядели абсолютными противоположностями. Но такое разительное отличие куда-то исчезало, как только на горизонте появлялась опасность: они как-то удивительно одинаково и весьма слаженно реагировали на любую опасность. Оба были стремительными, смертоносными, осмотрительными в бою и вызывающе смелыми. Умение принимать мгновенно решения, почти полностью основываясь на интуиции, было главной общей чертой молодых еще офицеров.
— Это все хорошо, — быстро произнес флаг-амирал, оторвавшись от бумаг и уставившись на боевого товарища, — но на кого из них стоит обратить особое внимание? Что думаешь?
— Вот эта тройка.
— Тройка? Слаженная команда?
— Именно, мы еще называем их «шалопаями», давно спелись, удачно дополняют друг друга и вообще, отменные сорванцы. Мозгами Бог не обидел, фантазии и энергии хоть отбавляй, в меру прилежные на занятиях, а вот полевые отметки самые превосходные. Хочу отметить вот этого, — полковник ткнул пальцем в список, — подает очень большие надежды. Умен не по годам, прирожденный организатор, в их коллективе именно он «мозговой центр». Учителя настоятельно рекомендуют ему пройти обучение в Академиуме. Говорят, из него выйдет выдающийся ученый.
— А что он?
— Может, и не против научной карьеры: любознателен, выше крыши, но рутинная научная работа ему скучна.
— Скучна, говоришь? Это он по молодости. Потом, с годами, приходит осознание красоты научного поиска. Да… Это было бы неплохо, чтобы его отправить в Академиум. Для наших целей пару лет научной подготовки пошли бы юноше на пользу, да и прикрытие известного ученого… Н-да… Нет, сейчас у нас на это времени нет. Кстати, как они прошли защиту офицерского звания?
— Блестяще! Выкрали секретные документы из моего личного сейфа.
— Здесь, в школе? — непроизвольно презрительно скривились губы гостя.
— Зачем же в школе? — с улыбкой ответствовал полковник, — в моей конспиративной квартире, про которую, я был уверен, никто не знает. Да я и не пользовался этой точкой уже почти три года. Держал законсервированной, так сказать.
— Они и решили, что там есть что-то серьезное?
— Угу… — подтвердил полковник.
— И? — голос начальника стал немного напряженным…
— Ну, они-то не знают, где я прячу по-настоящему секретные материалы… Да и какие секреты могут быть у начальника военной школы в папке «секретные материалы»?
Флаг-амирал задумался. Он стал нервно постукивать костяшками пальцев по столешнице, непроизвольно наигрывая гимн морских котиков.
— Вот что, Максимус, — принял решение высокородный флаг-амирал, — теперь ребята пройдут настоящую проверку. Выживут — хорошо, пойдут в рост. Не выживут — тоже не велика беда. Кто знает, куда может завести их любознательность? Приказ получишь сегодня же. Да. Пусть покажут себя в настоящем деле.
Полковник кивнул в ответ, нажал на кнопку, через минуту появился адъютант со столиком, на котором возвышалась бутылочка старого красного саморского вина, опечатанная ярко-синим сургучом (любимый сорт флаг-амирала), кусочки поджаренного сладкого хлеба, горка орешков в золотистой вазочке и блюдо копченной рыбки, нарезанной прозрачными ломтиками. Это все роскошество было установлено на столик в секретной комнате полковника, где стоял столик. уже сервированный на две персоны. Хозяин кабинета и его гость перешли в секретную комнату, весь секрет которой был в том, что не было никакой возможности подслушать разговор находящихся в ней собеседников. Настало время для серьезного разговора. Пока полковник отпечатывал бутылку и разливал вино, д'Алаверт управился с розовым ломтиком рыбки, причмокивая от удовольствия, потянулся за кусочком хрустящего хлеба и бокалом чуть подогретого вина. Его лицо отражало состояние высшего блаженства.
— Вик, что слышно нового?
— Скоро появится императорский указ о призыве отставников второй категории. А в военные школы начнут забирать детей аристократов с пяти лет.
— Значит все, как мы и предполагали?
— Да, Макс.
— Темпы роста и темпы необходимой достаточности…
— Но не только. По нашим расчетам, у нас было еще три года.
— Почему было?
— Есть данные, — неожиданно сумрачно сообщил флаг-амирал, достал планшет и друзья склонились над принесенными документами.
Торговая улица. Кассарах. Провинция Каррита. Империя Анно.
— Герб! Лови!
— Сделано, Сэмми, давай сюда…
— Нет, направо, направо, там серые!
— За мной! Не отставать!!!
Тройка подростков стремительно нырнула в проход между домами, и вовремя: за ними мерно трусили городские стражники в серых плащах поверх громоздких панцирей. Преследователи, и так не самые великие поклонники быстрого бега, на сей раз не особенно и спешили: они знали, что проход, в который им удалось загнать преступников, заканчивался тупиком, так что беглецы никуда от них не ускользнут. Начальник караула был уверен, что подростки-воришки никуда уже не денутся, тут в тупике им просто не куда будет бежать, его жирное, самодовольное лицо расплылось в подленькой улыбке: городские стражи имели свои счеты с учениками военной школы. В Гиппесби кормежка была не просто скудная, а очень скудная, никакому быстрорастущему организму этого рациона не хватало не только для полноценного роста, но и просто для поддержания сил. Но дополнительное пропитание, как и средства для удовлетворения любопытства или получения удовольствий, курсанты должны были изыскивать сами. Нет, официально в школе