— Что тащимся мы непозволительно медленно, мэсс Витфорд! — Герб Отарич был самым нетерпеливым из тройки и не скрывал того, что во время переходов любит только стремительное движение. — Мы могли быть давно за пределами провинции, а тащимся, как…
— Ну, Герб, старина, не все могут, как ты, двигаться без остановки. Посмотри, мастаф картограф тот вообще на лошади еле сидит, удивляюсь, как мы его до сих пор не потеряли, — это рассудительный Сэм Вутович чуть остудил пыл своего товарища.
— Мэсс Рутти, могу я вас попросить осмотреть лошадь мастафа картографа? У меня есть подозрение, что наш подопечный лошадке уже давным-давно все бока намулял. Я ему подпругу лично затянул, а приезжаем сюда, смотрю — она опять расхлябана, а сей кадр из седла буквально вываливается. И как он это умудряется. Правда, характер есть — не хнычет, хотя уверен, что вся задница у него в синяках.
— Может, наш дорогой Рутти осмотрит и задницу почтенного картографа? — сострил Сэм.
— Можно, если только не возбудится! — поддержал шутку Герб.
— Это нашему дорогому мэссу Рутти не грозит, — с улыбкой отрезал капрал.
— Конечно, конечно. Идемте, мэсс Витфорд, не обращайте внимание на этих пошляков, — сказал Рутти, поднимая с земли сумку с зельями, с которой никогда не расставался.
— Толковый этот вояка, старина Витфорд, — заметил Сэм, когда Рутти отправился вслед за капралом.
— Ага… только наше назначение — это еще одна проверка или как? Наверное, хотят проверить нашу выдержку… — произнес Сэм. Герб промолчал, потом пожал плечами и пошел к костру.
Герб не мог сидеть и минуты без дела, и теперь старательно чистил оружие, не доверяя это дело ординарцу. Его деятельная натура требовала действия. Даже когда отряд двигался по дороге, молодой офицер не сидел без дела — он самостоятельно отправлялся на разведку, даже если в ней не было необходимости, потом смотрел, что твориться у отряда в тылу. Если попадалась какая скала или высокое дерево, Герб неизменно успевал на него вылезти и осмотреть окрестности, чем совершенно вымотал своего ординарца. Сэм подошел к товарищу, когда от костра ушли их ординарцы.
— Герби, думаю, ты согласишься, у нас тут работа, а не прогулка. Смотри сам: капрал из малиновых мушкетеров, картограф, с которого пылинки сдувают. И эта тройка, ребята не простые, сдается мне, они пороха уж нюхнули. Слишком уж их повадки на повадки капрала похожи.
— Это верно, они даже оружие держат совсем не так, как нас учили.
— Вот-вот… Где дают конвой картографу? Еще на нашей земле. До мятежников еще через две провинции, кроме нашей, переться. Прибавь к этому, что идем не по трактам, а обходными дорогами.
— Получается, это не проверка, это уже работа.
— Ладно, Герб, все равно надо держать ухо востро. Будем шерстить.
— Да, Сэм, ты разобрался с бумагами Старика?
— У него шифр больно мудреный, и он его от бумаги к бумаге меняет. Пока только один документ прочитал.
— А вот и Рутти идет, чего-то машет рукой… а-а-а — это пора к котлу, жрачка подана, господин действительный стар-лейтенант Сэм Вутович!
Получив от приятеля легкий подзатыльник в ответ, Герб встал и быстро пошел к котлу. Один из ординарцев священнодействовал с поварешкой, одаривая господ офицеров свежей стряпней. Каша с кусками дичи и пряными травами пахла изумительно. Мастаф картограф напялил на нос очки (не самые толстые). Как истинный представитель своей профессии, он был близорук и несколько не от мира сего. Говорят, хорошие картографы всегда порядком чокнутые люди. Ел он быстро и жадно, вылавливая мясо кончиками пальцев, проглатывая кашу большими кусками, ужасно куда-то торопясь.
— Мэсс Витфорд, а вы действительно были малиновым мушкетером? — спросил Сэм, когда первый голод был утолен.
— Конечно был, был и остался, — усмехнулся старый вояка. — Знаю я, куда вы, мэсс Сэм, клоните. Да, я был малиновым мушкетером как раз в то самое время.
Капрал устроился поудобнее, достал трубочку с курительным зельем, затянулся. Все, и солдаты, и молодые офицеры, вежливо и сосредоточенно стали слушать ветерана.
— Это было как раз года через полтора после Катастрофы. Сначала была разруха. Власти не было. Магов всюду, где могли, давили, убивали, казнили. Любой вояка с пятеркой наемников-головорезов мог стать королем или бароном, на худой конец. Кому как везло. Конечно, там где люди были поорганизованней, там власть как-то передавалась поспокойнее, без больших кровопролитий. Вот и у нас, в Равенне, кучка князьков да окрестные бароны провозгласили императором старого князя Кая д'Анно де Барси. И провозгласили его только потому, что старик совершенно из ума выжил и думали князья да бюргеры, которые власти вдруг получили неумеренно, что будут сами править за его спиной. Бюргеры заседали в парламенте, а князья верховодили в Коронном Совете.
Бюргеры наши от спеси совсем одурели. Армию почти всю решили распустить — чтобы налоги не платить на вооруженные силы, а зачем? Когда везде бардак, можно пока одной полицией да ополчением обойтись. А чтобы еще расходы на армию сократить, задумали они такой хитрый закон провести, мол, порох — это изобретение магов-алхимиков, посему армии пользоваться порохом запретить, а роты мушкетеров распустить самым первым делом. Кто же будет пороховым боем пользоваться, того привлекать к суду как мага, сажать на бочку с этим самым порохом и… того…
В Равенне тогда стояли два полка мушкетеров. Малиновые и синие. А командовали нами братья, оба молодые князья. Виктор д'Анно-Герфе и Силли д'Анно-Патен. Высокородный Силли д'Анно-Патен был маршалком императора, а потому, когда бюргеры начали противу мушкетеров закон принимать, отправился в парламент успокаивать горячие головы. Только головы там были не горячие. Они все уже просчитали и денежки армейские давно межу собою поделили. Так что на увещевания маршалка им, горлодерам было заранее наплевать с высокой колокольни.
Мы как раз на плацу стояли, строем вышагивали, как появляется наш командир, высокородный Виктор д'Анно-Патен, а с ним три его адъютанта. Все на взмыленных конях. «Господа! — кричит. — Измена! В Парламенте сидят предатели! Приказываю идти на парламент!»
Мы, конечно, к арсеналу, мушкеты похватали, через четверть стражи весь полк уже несся во весь опор к парламенту, а еще через четверть стражи туда и синие подтянулись. Они второе кольцо образовали. Как раз за нашими спинами. И развернулись, чтобы тыл нам прикрыть, на всякий случай. Тока долго стоять нам не дали. Наш красавец-полковник церемониться не стал. Стража у парламента как нас только увидала, тут же разбежалась, как мыши в амбаре. А он — красавец, высокий, статный, осанка — императорская уже тогда была. Врывается с первой ротой в зал и орет: «Измена! Приказываю арестовать изменников!»
И рукой махнул. Тут мы дали залп поверх голов парламентариев, дабы они не сомневались, что пороховой бой к магии ничего общего не имеет и работает исправно, как песочные часы. В зале как раз были и император, и почти весь коронный совет. У них там паника началась, неразбериха, кричат, сабельками и шпагами размахались. А мы уже ко второму залпу готовы. Стоим, на этот веселенький бардак смотрим. Тут старик-император сослепу на чью-то шпагу напоролся. Крик пошел: «Императора убили»! Наш-то опять рукой машет. Мы тут сами церемонится не стали — дали залп прямо в толпу, примкнули багнеты и быстренько восстановили порядок. Оно конечно, правильных депутатов, которые вовремя нацепили белые полотенца на рукава, мы обходили стороной.
Тут гвардия подхватила: «Да здравствует император Анно Второй!» Вот так все и случилось. Дай Митрос долгих лет жизни нашему императору!
— А что, парламент был таким беспечным, не было кому за него вступиться, что ли? — спросил Рутти, покусывая травинку.
— Отчего же, было в столице еще баронское конное ополчение. Противу них как раз синие и выстроились. А они и не подошли вообще, как быд-то ничего существенного в столице не произошло. Знаете, эти парламентские скряги им тоже как кость поперек горла были. А Император их сразу же, на второй день правления, в гвардейские драгунские полки преобразовал. И жалование поставил, не в пример парламентским крысам. До сего времени приятно вспоминать, как мы разгоняли эту всю зажравшуюся шушеру, которая вздумала, что избрав себя, может управлять государством. Это ж любому мальчишке известно: государством должно управлять государю. И никак иначе! Ладно. А теперь спать! Мэсс Горитц, ваш дозор первым.
Трое друзей расположились под крайним навесом. Громадные звезды мерцали над дорогой. Деревья шевелились и скрипели от ветра. Было тепло, но тихой ночь не была. То ночная птица подаст голос, то зашуршит листвой какой-то невидимый зверек. Какое-то время друзья прислушивались к звукам леса, но опасности не уловили. Как только лагерь заснул, они продолжили беседу тихим, почти неслышным шепотом.
— Так что тебе удалось расшифровать? — подал голос Герб.
— Вроде бы ничего серьезного, там опись документов, изъятых из архива школы.
— А почему старый вояка ее хранил так надежно? — спросил Рутти.
— Думаю, там была одна деталь. Под инвентарным номером 64-5019 значится «Книга воспоминаний» без автора.
— И ты думаешь это именно она?
— Я уверен, что это воспоминания последнего империумата. Составлять акт передачи ради шести книг, пять из которых не представляют никакого интереса представляется несколько нелогичным.
— Составить-то можно, а вот хранить его на самом видном месте своего тайного жилища полковник никогда бы не стал, если бы там не было ничего действительно интересного, — поддержал товарища Рутти.
— Ладно, у нас будет время еще разобраться с этими секретами, — подвел итог беседе Герб.
— Согласен. Делаем так. Рутти, ты посматривай за нашим картографом, Герб, как всегда, внешняя обстановка. Я присмотрюсь к молодым аристократам. Что-то от них дурно пахнет.
— Ну не дурнее, чем от нас два дня назад, — возразил товарищу Герб. Друзья прыснули от смеха и улеглись спать.