В полевых же частях, во время войны, высокородные старались вообще не выделяться из общей массы военных. Получить свой пост, не пройдя всю лестницу службы от низшего офицерского чина и до фельд-маршалка было невозможным.
— Господа офицеры, вам не кажется, что нам следует объясниться? — стар-лейтенант Горитц резко осадил коня и уставился немигающим взглядом в мрачное лицо Герба Отарича.
— Раз вы так считаете, мэссер Горитц… — встрял в разговор спокойно молчавший до поры до времени Сэм Вутович.
— Да, считаю, господа, считаю. Мы не потеряем много времени.
Офицеры спешились, привязали коней к молодому деревцу и скучились на краю лесной прогалины. Высокие деревья с кронами, чуть подпаленными поздним закатом уныло раскачивались из стороны в сторону, с крон падали листья: сухие и багрово-золотистые, листья мягко ложились на землю, потревоженные пришельцами и птицами, которых наши господа офицеры вспугнули. Несколько самых крупных птиц продолжали кружиться над прогалиной, видимо, ожидая кровавой развязки разговора. Стар-лейтенант Гортиц резко развернулся к шедшим за его спиной друзьям. Его лицо блестело от пота, жилы вздулись, казалось, он испытывает чудовищное напряжение.
— Мэсс Горитц, мэсс Рутти и мэсс Сэм, если вы считаете, что я, как особа высокородная, только мешаюсь у вас под ногами и не даю отряду продвигаться так, как ему следует, то… нам надо расстаться. С другой стороны, я прекрасно вижу, что вы уже давно сложенный организм и понимаете друг друга с полуслова. Вы имеете права мне не доверять, особенно в таком опасном деле. Говорите сейчас. Отказ не будет оскорбительным. Но если вы принимаете меня, я буду с вами до победного конца. Да, я высокородный офицер и окончил привилегированную военную школу Ван-Ма, надеюсь, моя подготовка окажется не хуже вашей. Итак, или мы вместе, но до конца. Или я покидаю вас. Это разговор окончательный. Я принимаю любое ваше решение. Но после него любого, кто усомнится в моей искренности, я готов вызвать на дуэль. После того, как закончится это дело.
— И кто тогда будет отвечать на ваш вызов, мэссер Горитц? Может так статься, что не кому будет. Поэтому, как командир отряда, приказываю: все эти разговоры отставить. В деле посмотрим, кто чего стоит. Рутти, Герб… Вопросы есть? Нету. Мэссер Горитц?
— Господа, предлагаю просто Горитц… Договорились?
— Принято, — Сэм пожал протянутую руку высокородного стар-лейтенанта. Потом рукопожатия скрепили согласие Рутти и Герба.
И уже через минуту отряд двигался по следам беглецов, как всегда, худощавый Герб шел впереди, внимательно осматривая следы, за ним ехали Сэм и Горитц, а в арьергарде маленького отряда двигался Рутти, постоянно осматривавший лес в самую его глубину.
Они так проследовали лесом еще полторы имперских лиги. Тут Герб поднял руку. Офицеры опять спешились.
Герб сделал несколько кругов по лесу, внимательно осматривая следы. Тропинка, которая привела их сюда, выходила на небольшую просеку. Но в этом месте существовало еще три тропинки, по которым могли двигаться всадники.
— Тут они разделились, — неожиданно уставшим голос заявил Герб.
— И что? — Сэм оставался все так же невозмутимым.
— У них восемь коней, как и всадников. Тут след растрояется. Сюда, и сюда пошли по три всадника. А сюда — посередине между ними — всего двое.
— Что думаете? — спросил Сэм.
— Думаю, нам нельзя делить отряд, надо идти за кем-то одним, в конце-концов, они сойдутся в одну точку. Там их и надо будет брать, — предложил Горитц.
— А я вот думаю, нам надо разделиться. Картограф может быть только в одной из троек. Их надо будет догнать и обезвредить. — Рутти подал идею, прикусывая губу и явно нервничая. Герб же был лаконичен:
— Я согласен с Рутти.
— Мы имеем дело с очень опасным и осторожным соперником. Он предполагает, что за ним идет погоня, поэтому заставляет нас дробить силы. Не факт, что они должны будут соединиться. Два отряда просто должны оттянуть на себя преследователей. Мы должны рисковать. План такой: перехватываем крайние отряды, а потом идем на перехват среднего. Что-то мне подсказывает, что именно в ней наш картограф. Только не обрезав фланги нечего за центр браться. Рутти со мной, мы идем справа. Горитц и Герб идут слева. Встречаемся вот тут — на краю степи. Опушка леса рядом с деревушкой Лакратт. Вопросы? Вижу, что нет.
— Герб, будь осторожен! Меня беспокоит эта сладкая парочка посередине. Они точно должны будут оставить засаду, — произнес Сэм, пряча карту местности, которую он забрал вместе с паззом у малинового капрала.
— Тогда тот, кто на засаду напорется, тот и идет точно по следу, — Герб махнул рукой и поскакал в свою сторону. За ним следом поехал стар-лейтенант Горитц.
— А нам сюда. Поехали, Рутти!
— Сэм, я давно хотел тебе сказать…
— Но тебе мешал Горитц? Именно поэтому он с Гербом, а ты со мной. Что особенного случилось?
— Ты же знаешь, Сэм, я чувствую…
— Ну?
— Нам надо сделать небольшой крюк. Уверен, мы не пожалеем.
— Тогда веди!
— За мной, командир!
Ресторация «Каломель». Кассарах. Провинция Каррита. Империя Анно.
Ресторация «Каломель» в Кассарахе относилась к заведениям элитным, посещалась исключительно лицами благородными и их неблагородными фаворитами (фаворитками). Принадлежала ресторация лицу коронной крови, седьмая вода на киселе, но все-таки кровь! Кухня была превосходна, официанты вышколены не хуже чем во дворце, оркестр состоял из лучших музыкантов Кассараха. А еще гостей развлекали столичные певички с этим их особенным, тонким, чуть заметным ароматом порочности, от которого кружилась голова провинциального аристократа.
Метрдотель ресторана, почтенный мастаф Лукерио был грузен, внушал посетителям своими габаритами невольно истинное уважение. Даже при своем весе и не слишком большом росте Лукерио Немус имел далеко не карикатурный вид. Солидность. Основательность. Точный расчет движений. Исключительный вкус в подборе одежды. Хватало одного только появления руководителя ресторации, чтобы утихомирить любого разбушевавшегося аристократа. Говорили, что мастаф Лукерио имеет сказочные гонорары и богат, как набоб. А еще говорили, что он был незаконнорожденным сыном одного очень влиятельного лица, и только нежелание служить в армии помешало Лукерио Немусу приобрести благородное дворянство.
Когда в дверях ресторации появился полковник Максимус Астветис, мастаф Лукерио тут же оставил столик с семьей известного аристократа-землевладельца и поспешил навстречу новому гостю. Полковник был одним из тех очень-очень немногих избранных неблагородных особ, которые допускались в «Каломель», более того, он считался в заведении VIP-персоной. Тут даже дело было не в должности мэсса Максимуса, а в том, что высокие особы, навещавшие его школу, с проверками, комиссиями или просто из праздного любопытства, неизменно оказывались в «Каломели».
Лукерио лисом проскользнул к гостю навстречу, по одному взгляду понял, что полковнику требуется хорошо расслабиться, неспеша повел его к излюбленной кабинке, которая стоила в три раза дороже столика в зале. Кабинка была выложена удивительным материалом, позволявшим посетителю кабинки видеть и слышать все, что происходило в зале, а вот то, что творилось в самой кабинке, не было ни слышно, ни видно никому. Этот материал не был создан магами, это был природный, но очень редкий материал, доставляемый с Рандских островов вездесущими торговцами. Стоил он сумасшедшие деньги, но овчинка стоила выделки, по мнению хозяина «Каломели».
Еще одно удобство данной ресторации заключалось в том, что оно полностью контролировалось некими спецслужбами, теми, в интересе которых полковник не был заинтересован. Любой его шаг, любой жест был автоматически срисован, доложен куда надо, проверен и перепроверен. Чаще всего господин начальник школы развлекался в «Каломели» с весьма дорогими продажными девицами. Так как к этому уже все, кому надо, привыкли, старина Максимус Астветис понимал, что самое безопасное место для конспиративной связи — это совершать ее прямо на глазах у твоего противника, в месте, где он меньше всего ждет подвоха. Очередной ярыжка в рапорте о посещении полковника не указывал ничего нового, кроме лаконичной строки: развлекался с девицей, к донесению прикладывалось имя, описание девицы и краткий перечень стандартных сексуальных пристрастий полковника. Все знали, что полковник знает, что его контролируют, следовательно, никто и не ожидает от него ничего необычного. Значит, все будет как обычно.
Официант принес дорогой и очень редкий бренди, который в этом заведении пил только полковник, и фрукты. А еще через пол-стражи в кабинку полковника вошла довольно миловидная особа из тех, кого называют «девицами легкого поведения». Эту звали Милен, но ее настоящее имя могло быть и Фаттар, и Поли, и Канте. В последнее время среди путан высокого пошиба (а других полковник и не заказывал) пошла мода на имена императорской фамилии. Безвкусица, но… Полковник оценивающе посмотрел на девицу, которая легко сняла с себя прозрачный блузон, под которым ничего более, кроме как тела не нашлось. Высокая, с тонкими руками и изящными кистями рук, девица обладала большой упругой грудью с напомаженными, по последней моде, сосками. На ее правом плече струилась тонкая янтарная змейка. Драгоценные камешки были впаяны в кожу. Полковник протянул девушке бокал розового вина. Та надпила немного, улыбнулась, обнажив два ряда ровных, ослепительно-белых зубов, потом присела на колени к военному и чуть укусила клиента за мочку уха. «Говорите!» — шепнула она при этом. Рука девицы скользнула в пах Максимуса и занялась пуговицами брюк.
— Я беспокоюсь о проекте «Алеф». Передайте. Они могут оказаться слишком хороши.
Глава шестаяПо лесам и болотам
Витров хутор. Ульмские болота. Провинция Ставус. Империя Анно.
— И зачем ты меня затащил в самый центр этих проклятых болот? Мы тут можем засесть, как больной дизентерией на очке. Знаешь, Рутти, от такого места меня невольно оторопь берет. И вроде в лесу вырос, и вроде что есть болото ведаю. А тут место какое-то… не такое.