[97] за Ньяля была положена тройная вира, за Бергтору – двойная. Убийство Скарпхедина было приравнено к убийству Хаскульда Хвитанесгоди. По двойной вире было положено за Грима и Хельги и по одной вире за каждого из тех, кто сгорел в доме. По поводу убийства Торда, сына Кари, не было заключено соглашения. Флоси и все участники сожжения Ньяля были приговорены к изгнанию из страны, но могли не уезжать в это лето, если хотели. Если бы, однако, они не уехали по прошествии трех лет, то они должны были быть объявлены вне закона. Было сказано, что об этом должно быть объявлено на осеннем тинге или на весеннем, как им будет угодно. Флоси должен был уехать из Исландии на три года. Гуннару, сыну Ламби, Грани, сыну Гуннара, Глуму, сыну Хильдира, и Колю, сыну Торстейна, было запрещено возвращаться в Исландию. Тогда Флоси спросили, хочет ли он назначить виру за свою рану, но он сказал, что не хочет. Было решено, что за Эйольва, сына Бальверка, из-за его незаконных поступков и нечестности вира не будет положена.
После этого все подали друг другу руки в знак примирения и потом честно сдержали уговор.
Асгрим и его люди поднесли Снорри Годи богатые подарки. Это дело снискало ему большую славу. Скафти за его рану никакой виры положено не было.
Гицур Белый, Хьяльти и Асгрим пригласили к себе Гудмунда Могучего. Он принял приглашения, и каждый из них подарил ему по золотому кольцу. Гудмунд отправился на север, к себе домой, и все очень хвалили его за то, как он вел себя в этом деле. Торгейр Скораргейр предложил Кари поехать с ним, но сначала они поехали с Гудмундом на север, в горы. Кари подарил Гудмунду золотую пряжку, а Торгейр – серебряный пояс. H пряжка и пояс были очень большими драгоценностями. Они расстались лучшими друзьями. Гудмунд отправился на север, к себе домой, и больше о нем в этой саге рассказываться не будет. Кари со своими спутниками поехал с гор на юг, в Хреппар, а оттуда на Тьорсу.
Флоси и с ним все участники сожжения Ньяля отправились на восток, к Фльотсхлиду. Он позволил сыновьям Сигфуса присмотреть за хозяйством. Тут он узнал, что Торгейр и Кари уехали па север с Гудмундом Могучим. Тогда участники сожжения Ньяля решили, что Кари со своими людьми собирается задержаться на севере. Тут сыновья Сигфуса попросились съездить на восток, к подножию гор Эйяфьялль, по денежным делам: им нужно было получить долг в Хавдабрекке. Флоси разрешил им поехать, но сказал, чтобы они были настороже и не задерживались. Сам Флоси отправился горами, через Годаланд, севернее ледника Эйяфьяллаякуль, и не останавливался, пока не приехал к себе домой, в Свинафелль.
Теперь надо сказать о том, что Халль из Сиды отказался от виры за своего сына и тети помог добиться мира. И вот все, кто был на тинге, собрали ему виру, и денег набралось не меньше чем восемь сотен серебра, и это была четверная вира. А все, кто был с Флоси, не получили никакой виры за свои раны, и это их очень сердило.
CXLVI
Сыновья Сигфуса пробыли дома два дня, а на третий они поехали на восток, к Рауварфеллю, и заночевали там. Всего их было пятнадцать человек, и они совсем не думали об опасности. Из Рауварфелля они выехали поздно и думали к вечеру добраться до Хавдабрекки. В Керлингардале они остановились на отдых и рассчитывали там хорошенько выспаться.
Кари, сын Сальмунда, и Торгейр в тот же день поехали на восток, через Маркарфльот, к Сельяландсмули. Там они встретили нескольких женщин. Те узнали их и сказали:
– У вас вид более понурый, чем у сыновей Сигфуса. Но едете вы неосторожно.
Торгейр сказал:
– Почему вы говорите так о сыновьях Сигфуса? Какие у вас вести о них?
– Они ночевали в Рауварфелле, – ответили женщины, – а к вечеру собирались быть в Мюдале. Нас порадовало, что они боятся вас и спрашивают, когда вы вернетесь домой.
И они пошли своей дорогой, а Кари и Торгейр пустили коней вскачь. Торгейр сказал:
– Что нам сейчас делать? Чего тебе хочется больше всего? Хочешь, поедем следом за ними?
Кари ответил:
– Поехать следом за ними я не прочь. Но о том, чего мне всего больше хочется, я говорить не буду: ведь часто бывает, что люди, которых убивают на словах, живут долго. Я знаю, что ты возьмешь на себя. Ты возьмешь на себя восьмерых, и это будет меньше, чем когда ты убил семерых в ущелье,[98] спустившись к ним. по веревке. Вы ведь в вашем роду все такие, что думаете всегда о славе. Я не могу не поехать с тобой, хотя бы для того, чтобы потом рассказать о том, что произошло. Поедем-ка вдвоем за ними: я ведь вижу, что ты это и задумал.
Они поехали на восток верхней дорогой, не заезжая в Хольт: они не хотели замешать братьев Торгейра в то, что могло случиться. И они поехали дальше на восток, в Мюдаль. Там они встретили одного человека, который вез торф на своей лошади. Он сказал:
– Маловато у тебя нынче народу, друг Торгейр!
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Торгейр.
– А то, что на тебя зверь бежит. Здесь проезжали сыновья Сигфуса. Они, наверное, проспят весь день в Керлингардале, потому что они не собирались сегодня к вечеру добраться дальше, чем до Хавдабрекки.
После этого они поехали своей дорогой на восток по равнине Арнарстакксхейд, и нечего рассказать об их поездке, пока они не добрались до реки Керлингардальсы. Вода в реке стояла высоко. Они поехали по берегу вверх вдоль реки, потому что увидели там оседланных коней. Они подъехали туда и увидели, что там в лощинке спят люди, а над ними воткнуты их копья. Они взяли копья и бросили их в реку. Торгейр сказал:
– Хочешь, разбудим их?
Кари ответил:
– Зачем ты спрашиваешь? Ведь ты уже сам решил, что убить лежачего значит совершить позорное убийство.
И они крикнули спящим. Те все проснулись и кинулись к своему оружию. Кари и Торгейр бросились на них, лишь когда те вооружились. Торгейр кинулся на Торкеля, сына Сигфуса. В этот миг кто-то забежал сзади, но не успел ничего сделать Торгейру, как тот двумя руками поднял секиру Риммугюг и ударил его обухом по голове так, что череп разлетелся на мелкие куски. Человек мертвым рухнул на землю. А Торгейр поднял секиру, и ударил Торкеля по плечу, и отрубил начисто всю руку. На Кари кинулись Мард, сын Сигфуса, Сигурд, сын Ламби, и Ламби, сын Сигурда. Ламби кинулся на Кари сзади и хотел ударить его копьем, но Кари увидел его и подпрыгнул, расставив ноги, так что копье воткнулось в землю, а Кари прыгнул на древко и сломал его. В одной руке у него было копье, в другой – меч, а щита не было. Правой рукой он ударил копьем Сигурда, сына Ламби, в грудь, и копье вышло у того между лопаток. Сигурд тотчас упал мертвый. Левой рукой Кари ударил мечом Марда, сына Сигфуса, в поясницу и разрубил его до самого хребта. Тот упал ничком и тут же умер. Потом Кари повернулся на пятке, как волчок, к Ламби, сыну Сигурда, и тот не нашел другого выхода, кроме как пуститься наутек.
Тут Торгейр бросился на Лейдольва Сильного, и они оба одновременно ударили друг друга мечами. Удар Лейдольва был таким сильным, что меч снес всю часть щита, куда пришелся удар. Торгейр же двумя руками ударил секирой Риммугюг, и задний угол секиры расколол щит, а передний – рассек ключицу и глубоко раскроил Лейдольву грудь. Тут подоспел Кари и перерубил Лейдольву бедро, так что Лейдольв упал и тут же умер.
Кетиль из Марка сказал:
– Бежим к нашим лошадям! Нам с ними не справиться, они сильнее нас.
И они побежали к своим лошадям и вскочили на них. Торгейр сказал:
– Хочешь, поскачем за ними? Мы, пожалуй, убьем еще кое-кого из них.
– Последним из них скачет Кетиль из Марка, а его я не хочу убивать: мы женаты с ним на сестрах, и он всегда держал себя хорошо в нашей тяжбе.
Тут они сели на коней и ехали, пока не приехали в Хольт. Торгейр сказал своим братьям, чтобы они уехали на восток, в Скогар. У них там был другой двор, и Торгейр не хотел, чтобы его братьев называли нарушителями мира. Там у Торгейра было всегда не меньше трех десятков человек, способных носить оружие. Радость была большая. Все решили, что Торгейр и Кари прославились еще больше. Люди часто вспоминали этот случай, когда они вдвоем напали на пятнадцать человек, убили пятерых из них, а десятерых уцелевших обратили в бегство.
Теперь надо рассказать о Кетиле. Он скакал во весь опор со своими людьми, пока не добрался до Свинафелля. Они рассказали, какая нелегкая им выпала поездка. Флоси сказал, что этого следовало ждать, и добавил:
– Это вам предостережение, чтобы вы никогда больше так не разъезжали.
Флоси был человек на редкость веселый и гостеприимный. Рассказывают, что во многом он был настоящий хавдинг. Он пробыл дома лето и зиму. А зимой, после рождества, к нему приехали Халль из Сиды со своим сыном Колем. Флоси очень обрадовался их приезду. Они часто говорили о случившемся. Флоси сказал, что они уже понесли тяжелые потери. Халль сказал, что предвидел это. Флоси спросил у него, что, как ему кажется, сейчас лучше всего сделать. Халль ответил:
– Мой совет тебе, помирись, если можешь, с Торгейром. Но его будет очень трудно уговорить помириться.
– Ты думаешь, тогда кончатся убийства? – говорит Флоси.
– Нет, не думаю, – говорит Халль, – но тебе придется иметь дело с меньшим числом людей, если Кари останется один. Если же ты не помиришься с Торгейром, то тебе не избежать смерти.
– Какие же условия примирения нам следует предложить ему? – говорит Флоси.
– Вам покажутся тяжелыми, – говорит Халль, – условия, которые он примет. Он захочет мириться, если ему не надо будет ничего платить за то, что он сделал, и если он получит свою треть виры за Ньяля и его сыновей.
– Тяжелые это условия, – говорит Флоси.
– Для тебя эти условия не такие тяжелые, – говорит Халль, – потому что тебя не касается убийство сыновей Сигфуса. Виру за их убийство должны требовать их братья, а Хамунд Хромой – за убийство своего сына Лейдольва. Ты теперь можешь помириться с Торгейром, потому что я поеду с тобой к нему, а меня он примет неплохо. Но пусть никто из тех, кто замешан в этом деле, не отваживается оставаться в своих дворах на Фльотсхлиде, если они не помирятся, потому что это для них – верная смерть. Зная нрав Торгейра, надо ждать, что мира им не будет.