он видел на Айуре и в храме, где встретился с Замарой. Он протер глаза тыльной стороной ладони и вновь огляделся.
— Эти кристаллы действительно отличаются от других, или опять все дело в опухолях мозга? — спросил он Зератула, и его взгляд блуждал по бессчетному количеству кристаллов, размещенных в своих нишах. Каждый из них был уникальной маленькой звездой.
— Ты довольно наблюдателен для того, кто не является протоссом, — послышался приятный мысленный голос. Джейк обернулся, чтобы посмотреть на протосса, который казался так стар, что Зератул по сравнению с ним выглядел неразумным юношей. Они оба были отмечены физическими признаками старости, которые, впрочем, были менее заметны, чем седые волосы или сморщенная кожа у людей. Едва заметная хрупкость в строении тела этого темного тамплиера и потрескавшаяся кожа говорили Джейку, что он живет вот уже очень, очень долгое время.
Его глаза, которые также выглядели более бледными по сравнению с глазами Зератула, сузились, и протосс свел плечи в смехе. Джейк почувствовал, как его лицо заливается краской.
— Да, Джейкоб Джефферсон Ремси, я помню изгнание из родного мира. Еще тогда я был старше Рашжагал, и не думаю, что моя жизнь продлится еще долго. Но я рад, что прожил достаточно, чтобы увидеть, как наш народ объединится вновь и чтобы встретить того, кто не являясь протоссом, уважает наше знание так же, как мы, и чтобы оказать помощь Хранителю. Ты прав насчет кристаллов. Уникальное сочетание энергий здесь на глубоком уровне изменило кристаллы. Здесь есть два места сосредоточения подобных энергий. Одно — в глубинах океана, а другое прямо под нашими ногами. Вот почему мы решили остаться здесь и возвести именно на этом месте Алис’арил.
Криткал слегка шевельнулся, и Джейк перестал слышать его мысли. Джейк предположил, что он обращается лишь к Замаре. Что-то из того, что сказала Замара, глубоко впечатлило старого протосса: Джейк заметил, что его глаза расширились, а тело слегка напряглось, чтобы затем расслабиться и будто сгорбиться — по крайней мере, его движение было самым близким к этому из того, что когда-либо выказывали протоссы. Наконец, Криткал кивнул.
— Воистину темные времена настали, если дело дошло до такого, — сказал он. — Замара, здесь, в Алис’арил, мы всегда старались сохранить воспоминания известным нам способом. Это не означает, что мы не уважаем тот способ, которым сохраняют свою мудрость наши братья — через таких протоссов, как ты.
— Я знаю, — сказала Замара. — Я безгранично благодарна тому, что темные тамплиеры используют для таких случаев свои способности. Теперь информация, жизненно важная для выживания не только протоссов как единой расы, но, возможно, и многих других, может быть передана.
Он кивнул, но что-то все еще беспокоило его.
— Ты говорила об Улрезаже. Известно ли тебе, был ли он побежден на Айуре или же выжил?
— Я не мог задержаться на достаточное время, чтобы выяснить, удалось ли нам одолеть его, — сказал Джейк. — Я должен был пройти сквозь врата искривления прежде, чем станет слишком поздно. Я и так слишком долго мешкал и пропустил лодку на Шакурас. Но он, определенно, был ослаблен. Безо всяких сомнений.
Он ожидал, что Криткал выразит при этой новости, по крайней мере, какое-то удовлетворение, если не радость. Улрезаж, в конечно итоге, происходил из темных тамплиеров, как бы неправильно он ни поступал. Но даже темные тамплиеры опасались силы темных архонтов, а те ужасные вещи, которые совершил над протоссами Улрезаж, тронули бы даже самое закаленное сердце. Так что он удивился, когда заметил, что Криткал искренне опечален.
— Я рад, что его зло было остановлено, но я буду оплакивать его, — сказал он.
Джейк моргнул.
— Не понял? Я знаю, что когда-то он был одним из вас, но не думаю, что кому-либо стоит оплакивать смерть чего-то, столь ужасного.
— Чего-то? Нет. Темного архонта столь огромной силы и злобы — нет. Я не буду оплакивать это. Но я буду скорбеть по Улрезажу.
Он пристально посмотрел на Джейка.
— Я буду скорбеть по своему ученику.
Джейк уставился на него. Его ученик?
— Улрезаж был Хранителем Мудрости?
Криткал кивнул.
— Много столетий назад он изучал эти кристаллы. Он очень страстно относился к судьбе нашего народа, как и все мы тогда, когда рана была еще совсем свежей. Он обладал острым и ненасытным разумом, и его жажду познаний невозможно было утолить лишь переписыванием воспоминаний из одного кристалла в другой и каталогизацией их. Он жаждал знаний, а мы были достаточно глупы, чтобы наделить его ими.
Темный тамплиер выглядел еще старше, рассказывая это — если подобное вообще было возможно.
— Мы позволили ему достичь вершин, ибо он был способным учеником. Мы тщательно следили за тем, чтобы он получил лишь ограниченный доступ, ибо многое из того, что записано на Стене Знаний — запретно. Мы понимаем это, и, сохраняя информацию, поскольку любое знание — бесценно, мы не касаемся его. Никто из тех, кто живет в Алис’арил, даже я, не знает большинства тайн, что содержатся в Стене Знаний.
— Улрезаж не ограничился теми областями, которые ему было позволено исследовать, не так ли?
Зератул задал риторический вопрос. И он, и Джейк, и Замара уже знали ответ.
Криткал вновь кивнул.
— Нет, не ограничился. Он тайно пришел к стене ночью и приступил к изучению темного, самого запретного знания, которым владели темные тамплиеры.
— Так вот как он сделал это, — выдохнул Джейк. — Вот как он узнал способ стать темным архонтом, который объединяет в себе не только двух темных тамплиеров!
— Одной ночью мы поймали его, — продолжил Криткал, и его мысленный голос был окрашен болью. — Я смотрел ему в глаза, умоляя сказать нам, почему он предал наше доверие. Я полагал, что смогу урезонить его, но к тому моменту он уже слишком далеко зашел в своем фанатизме. Он заявил, что все, что может послужить усилению темных тамплиеров, достойно того, чтобы сделать это. Неважно, кому это нанесет вред. Неважно, какой ценой обойдется, даже нашему собственному народу. Мы должны были отомстить протоссам, изгнавшим нас, и он хотел стать карательным орудием.
Он поднял взгляд на Зератула и Джейка.
— Я едва узнавал его тогда, когда он стоял передо мной, полный ярости. Я не видел в нем ни следа того ученика, того пылкого юноши, которым я так гордился. Все, что осталось в нем, — пылающий гнев и ненависть, и уверенность в том, что как бы ни были отвратительны средства, цель — месть протоссам Айура — стоила их. Мы умоляли его рассказать нам, что он открыл, но он отказался. Мы заклинали его позволить нам стереть из его памяти то, что он узнал, чтобы он вновь смог вернуться к нам как алисаар — тот, кто стремится к знанию, но не использует его во вред. И вновь, он отказался. Той ночью он покинул нас, пылая гневом и ненавистью, которые были столь темны и чисты одновременно, что поражали разум. Я не думал, что увижу его вновь или услышу о нем. Узнать, что он использовал Алис’арил, чтобы стать этой… этой чудовищной сущностью…
Криткала переполняли эмоции, и он сразу же закрыл свои мысли. Зератул протянул руку и положил ее на плечо старшего протосса.
— Твои угрызения совести можно понять, но никто не мог бы предвидеть подобного. Не позволяй чувству вины стать слишком тяжелой ношей. Что сделано, то сделано. То, что Улрезаж решил воспользоваться знанием по таким причинам, было лишь его собственными решением.
Старый алисаар’ва кивнул, но было ясно, что он не вполне согласен с Зератулом.
— Ты говоришь мудро, и все же случившееся пережить непросто. Но я сделаю все, что смогу, чтобы исправить это. Вам обоим, Джейк и Замара, известно, что я не могу гарантировать благоприятный исход.
— Нам известно, — сказала Замара.
— Но мы должны попытаться, — добавил Джейк.
— Полагаю, да, и к вашим услугам все умения, которыми мы располагаем. Я так понимаю, у вас есть кристалл из подземелий под Айуром, где Странники Издалека хранили в тайне и безопасности их собственное знание.
Джейк кивнул и поискал в кармане фрагмент кристалла. Криткал неожиданно застыл, наклонив голову и прислушиваясь.
— Прошу извинить меня, — сказал он. — Я сейчас вернусь. Какая-то суматоха…
Он пошел вниз по длинному каменному коридору. Зератул и Джейк обменялись взглядами. Им даже не нужно было касаться мыслей друг друга, чтобы понять, что они думают об одном и том же. И, как один, они развернулись и поспешили за хозяином библиотеки. Несмотря на свой возраст, Криткал, как и каждый протосс, которого Джейк видел, мог двигаться очень быстро, когда хотел этого, и Джейку пришлось перейти на бег, чтобы не отставать от него и Зератула.
Несколько алисаар спешили к ним. Их одежды развевались, а каждое движение их тел говорило о взволнованности. Определенно, происходил мысленный разговор крайней важности, и Джейк ощутил раздражение от того, что был выключен из него.
— Меня тоже не включили, — сказала Замара.
— Зератул? — позвал Джейк, поскольку Прелат темных тамплиеров, несомненно, участвовал в разговоре. Взгляд Зератула был прикован к Криткалу, и он не ответил сразу же. А затем свел плечи и прикрыл глаза. Джейк слегка нахмурился: почему Зератул смеется? А затем Замара тоже засмеялась, и в тишине залов этого древнего храма раздался сильный, напористый и совершенно уверенный женский голос:
— Меня совершенно не волнует, находится ли он на встрече. Меня не волнует, имеется ли у меня разрешение, и больше всего меня не волнует, если я вновь нарушаю какие-то ваши странные протосские ритуалы. Вы либо отведете меня к нему прямо сейчас, либо я…
— Розмари! — закричал Джейк, ощущая, как его заполняет радость, на мгновение заставившая неизменную пульсирующую боль в висках отступить. Он пробрался сквозь собравшихся, стараясь разглядеть то, что скрывали от его взгляда высокие фигуры протоссов-служителей. Там внизу группа алисаар окружила нескольких пришедших, включая высокого, странно одетого темного тамплиера и женщину-тамплиера в сияющих доспехах золотого и голубого цвета. А в центре этой группы он мельком заметил блестящую черную голову.