Жо ухмыльнулся.
— Милорд, — вкрадчиво поинтересовалась Лот-Та, — вот я намек Несс подвергаю рассмотрению. Без успешности. Что значит, что мы «родственницы Леди»? Несс про нас все знает?
— Я тоже «без успешности» гадаю. Полагаю, она способна догадаться. Опыта у нее хватает.
— Она письмо Леди пошлет? — с опаской спросила Рата.
— Наверняка. И Леди, и маме. Мы эти письма и повезем. До «Двух лап» далеко, и с юга раньше нас там все равно никто не окажется.
— Хорошо. Лучше нам самим признаться. Интересно, Леди нам уши обрежет или просто оборвет?
— Резать я не дам, — заверил Жо. — Вот выставить она нас теоретически может. Хотя это и маловероятно.
— Она меня выставит, — печально сказала Лот-Та. — Какая я родственница? Она меня и не видела. Я, правда, много слухов о ней слыхивала.
— Никто никого не выставит, — твердо сказала Рата. — Нас с тобой, Чучело, только один человек может выставить. А он нас пока любит, ты сама знаешь.
Жо подхватил ее на руки, и Белка повисла, обхватив его шею, подставила губы.
— На мосту целоваться — полное удобство, — жалобно сказала Лот-Та. — А в «Померанце» — распутство.
— Иди сюда, трусишка, — Рата совсем не по-сестрински поцеловала сестрицу.
Жо застонал — девичьи нежности действовали на него сокрушительно:
— Действительно, ведь на мосту торчим. Пойдемте домой.
— Дома нельзя, — напомнила Рата. — Син ужаснется. Мы — отвратительный пример благовоспитанному фуа.
Утром Рата проснулась от стука молотков. Лот-Ты в комнате не было, Жо, судя по ощущениям, уже успел покинуть дом. Рата поскакала умываться, у купальни встретила сестрицу, пытавшуюся привести в порядок волосы.
— Каждое утро я словно от йиены выдралась.
— Я сколько раз предлагала — давай постригу коротко.
— Мне не идет, — самокритично сказала сестрица. — У меня рожа лица переужена. Тебе хорошо мальчиково красоваться. Я постригусь, когда большую войну задумаем. Буду врагов попугивать.
— Ладно-ладно, ты весьма цветущей выглядишь.
— Только не абрикосово, — вздрогнула Лот-Та. — Мне очень жалко леди.
— Теперь ей будет легче.
— Так. Но нам стыдно за счастливость, да?
— Ну, куда тут денешься.
— Дитя, ты ведь не так мечтала? Насчет Жо.
Рата стукнула подругу полотенцем:
— Да я уже не помню, о чем мечтала. Получилось у нас дико, но здорово. И перестань выдумывать. Работать пора, а то еще и за безделье стыдно будет.
Крышу закончили крыть уже к обеду. Бом остался торчать наверху — проверял работу. Остальные уселись обедать. Сестрицы оказались рядом с Жо. Вроде и раньше так было, но теперь Рата задумалась — не компрометирует ли это их отношения? Казалось, все смотрят как-то чересчур пристально. И Син, вернувшаяся из конторы, косится по-особенному. Кошмар, не хватало еще друзей пугаться. Хотя Жо и сестрица ведут себя, как ни в чем не бывало. Тьфу, какая Белка трусливая стала. Да, потому что есть, что терять.
После обеда строители принялись обсуждать недоделки, а Рата пихнула сестрицу, и они подсели к Лелгу. Разведчик уже исправно прыгал по двору, но до лучшей формы ему было еще далеко.
— Ты нас прости, пожалуйста, мы тогда не нарочно.
— Хм, да я понимаю, — проворчал Лелг. — Вы вроде жизнь мне тогда спасали. Ну, спасли — шею я все-таки не свернул.
— Это я повинная, — сказала Лот-Та. — Надобно было, чтобы Авель тебя предупредил.
— Да уж какие там предупреждения — времени только на вздох оставалось. Вот только не ожидал я такой прыти от вашего костяка. Ну его ко всем демонам. А так, может, и неплохо получилось, — разведчик осторожно погладил заживающее бедро. — Скоро на ноги полностью встану. А тогда я уж точно с башни, как вы, улететь не смог бы.
— Авель не виноват, — жалобно сказала Лот-Та. — Он старательный с излишком.
— Лелг, давай он тебе топор отполирует, — предложила Рата. — Он к таким делам способный. Ему работать нравится.
— Да? — недоверчиво, но с интересом, посмотрел Лелг. — Ну, может быть, попробуем. Мне за эти дни точить все подряд уже жутко надоело.
К девушкам подскакал Бом:
— К вам пошильный пришел. Мальшишка.
За воротами действительно сидел на корточках чумазый мальчонка чуть постарше возрастом шепелявого братца Син. Сурово ткнул пальцем:
— Ты Рататоск будешь? Ждут вас.
— Кто?
— Кто надо. Идете? — чумазый наглец не оглядываясь зашагал по улице.
Сестрицы переглянулись, машинально проверили ножи и без особой уверенности пошли следом. Из калитки выскочил Жо с плащами и катлесом под мышкой.
— Черт! Вы меня предупредить не хотели?
— Мы знали, что ты проследишь.
— А если я после обеда задремал?
— Дитя говорит, что мы знающие, а не надеющиеся, — пояснила Лот-Та.
Жо пробурчал, что неплохо и знать, и подстраховаться.
Суровый проводник провел через рынок, через лабиринт старых зерновых складов. Здесь гуляли курлыкающие голуби, пахло нагретыми стенами и мышами. Рата чувствовала, что любимый думает о засаде, а Лот-Та о том, что зря не захватила молоток. Но пустынные склады кончились, мальчишка вывел на кривую улочку, так же молча показал рукой на дверь маленькой лавки, а сам шмыгнул за калитку соседнего двора.
Сестрицы и Жо с сомнением смотрели на старую лавку с непонятной руной-вывеской над низкой дверью.
— Что-то этот супермаркет доверия не внушает, — проворчал Жо.
— Как-то затаинственно здесь, — сказала Лот-Та.
Рата поправлять сестрицу не стала — и улочка, и лавка действительно были как-то особенно сонны и пусты. И мертвых, ни старых, ни свежих, в округе абсолютно не чувствовалось. Редко так бывает.
— Заглянем, раз уж пришли. Ты, милый, только всех подряд не руби — вряд ли в этой развалюхе полчища врагов.
Жо фыркнул и открыл низкую дверь, шагнул и мастерски увернулся от низкой потолочной балки, норовящей задеть посетителя по лбу. Ничего ужасного внутри не обнаружилось. Крошечная лавка, прилавок, заваленный чернильницами, подсвечниками, пыльными шкатулками и дешевыми украшениями. На стенах висела мятая медная посуда, куклы со стертыми временем лицами. Рата с интересом уставилась на позеленевший светильник — таких старинных, с цепочками, видеть еще не приходилось.
Из-за занавески, ведущей в глубину дома, бесшумно появилась полная женщина.
— Госпожа Рататоск? Пройдите к мастеру.
Рата обошла огромную бронзовую ступку, доверху засыпанную бисером, и взялась за занавеску. По смутному ощущению, ничего опасного в этой лавке не было. Тем более, свои за спиной.
— Милорд, а вы куда? — остановила хозяйка Жо.
— Я что, не помещусь? — сердито поинтересовался парень.
— Так неприлично ведь, — возмутилась толстуха. — Здесь извольте товар пока посмотреть. Или на улице присядьте. Там на лавке все и ждут.
— А мне тоже лавка? — угрюмо спросила Лот-Та.
— Вам внутрь можно, если любопытствуете, — милостиво разрешила толстуха.
— Жо, ты вот тот светильник посмотри, — попросила Рата. — Он, наверное, очень старинный.
Толстуха отодвинула занавеску, и девушки вошли в полутемную комнатушку. Стол, заставленный многочисленными склянками, пара трехногих табуретов. Полки, кривовато висящие под низким потолком, завалены какой-то рухлядью. За вторым столом, у крошечного окна, сидел маленький человечек и сосредоточенно вязал крошечную кисточку. Художник, что ли?
Хозяин каморки на миг поднял голову и вернулся к своему занятию. Ага, — человечек-художник, как же. Глаза его Рата успела рассмотреть: красные такие глазенки, вроде слепые, но зрячие. И нос — две дырочки. Стопроцентный дарк, только непонятно, какого рода. На брауни похож, но уши слишком малюсенькие. Да и не бывают брауни лысыми. Полукровка, наверное. Знала Рата одного полукровку — ростом по пояс нормальному человеку, но черепа с одного удара разносит. Самой Рате, правда, видеть того молодецкого удара не приходилось. Вообще, тот дарк-полукровка был ничего, нормальный парень.
Рата почувствовала, что у Чучела дыхание перехватило — сейчас за нож ухватится. Тронула за руку — Лот-Та чуть ослабла.
— Что встали? — толстуха небрежно протерла табурет. — Сестра присесть может. А вы, госпожа, раздевайтесь и пожалуйте к мастеру.
— Зачем раздеваться? — изумилась Рата.
— Мастер посмотрит, решит, где рисунок делать. Не на лбу же молодой госпоже оберег набивать?
— Так у меня татуировка уже есть. Во все пузо.
— Мастеру лучше знать, — толстуха не скрывала раздражение. — Вы о встрече просили? Так не капризничайте. Мастер вам время уделил и уж точно ничего дурного не сделает.
Лот-Та села на табурет, Рата принялась развязывать ворот кофточки. При этом сестрицы с удивлением смотрели друг на друга. Собственно, почему эту толстуху нужно слушаться? Но юбку снимать Рата ни за что не собиралась. Нечего там карлику рассматривать, и украшать там нечего. Кому надо, тому и так все нравится.
Мастер не настаивал. Он вообще так и не издал ни звука. Разглядывал змея на плоском животе девушки. Осторожно ткнул пальцем в голову морского чудища, потрогал амулет на шее. Гильза и клык зубоморда, похоже, заинтересовали дарка больше, чем некромантский знак. Рате совсем не нравилось, что ее рассматривают, как диковинную заморскую обезьянку, но почему-то молчала. В каморке стояла странная и полная тишина. Ни дыхания людей не слышно, ни со двора звуки не доносятся.
Дарк на миг поднял глаза с красными мутными бельмами, и как неживую подвинул девушку ближе к свету. В четырехпалых лапах появилась шкатулка с красками и иглами.
— Эй, мне татуировка не нужна! — ошеломленно пробормотала Рата.
— Чего тогда к мастеру просились? — насмешливо спросила толстуха. Она нашла местечко за заваленным столом, устроилась перебирать фасоль. — За вас просили, вам одолжение сделали. Потерпи уже. Ишь, суетливые какие.
Рата стояла, закинув руки за голову. Боли не было, только живот обжигал легкий холодок. Мастер лысую голову не поднимал. Рата дивилась собственному оцепенению и молчанию сестрицы. Лот-Та только смотрела, широко распахнув глаза. Тишина давила на уши, и размеренное пощелкивание фасолин делало тишину только глубже.