Она все еще перечисляла имена, когда Мойра перебила ее:
— Тия, милая, включи, пожалуйста, посадочный маячок! Мы можем поговорить и после, когда я не буду жечь топливо в орбитальных двигателях.
Ее голос сделался немного лукавым:
— К тому же я привезла тебе подарочек на день рождения! Вот почему я просто не могла не остановиться здесь. Прием.
Можно подумать, подарочек на день рождения помешает Тии продолжить перечислять все неудачные попытки Мойры обзавестись «телом». Так у капсульников, пилотирующих космические корабли, а еще точнее, являющихся этими кораблями, было принято называть напарников.
Ну... разве что ненадолго!
Тия включила посадочный маячок, а затем, не без самодовольства, активировала и все прочие системы посадочной сигнализации: зажгла огни на посадочной площадке, указатели, сообщила Сократу, что он должен связаться с навигационной системой курьерского корабля. Когда Мойра была здесь в прошлый раз, Тия ничего этого делать еще не умела, и Мойре пришлось садиться практически вслепую.
Девочка подалась вперед, чтобы дотянуться до микрофона.
— Мойра, для посадки все готово! А... а что ты мне привезла, а? Прием.
— Ах ты ж, моя умничка! — радостно воскликнула Мойра. — Всю систему активировала! Да, ты многому научилась с тех пор, как я побывала у вас в последний раз! Спасибо, милая, — а что я тебе привезла, это гы узнаешь, когда я сяду. Конец связи.
Ну и ладно. Надо же было попробовать! Тия спрыгнула с табуретки, предоставив заниматься посадкой искусственному интеллекту, который управлял всем домом и внешними системами базы тоже. Или, точнее, приказав Сократу дать кораблю всю информацию, в которой Мойра нуждалась, чтобы совершить посадку, — Мойра никогда никому не передавала управление кораблем, если без этого можно было обойтись. Отчасти поэтому у нее и были такие проблемы с пилотами. Она не доверяла им управление и не стеснялась сообщать им об этом. Ари, к примеру, эта ее манера крайне раздражала, и кончилось тем, что он попытался отключить Мойру от системы управления кораблем, чтобы доказать, что он способен «рулить» не хуже ее.
Теперь следующий шаг: надо ли одеться и сходить за мамой с папой? Пытаться дозвониться до них по комму бесполезно: они почти наверняка отключили динамики. Хотя, конечно, делать этого не положено. Но ведь дело-то несрочное — они наверняка рассердятся, если Тия помешает им работать, а потом выяснится, что это всего-навсего из-за внепланового визита курьерского корабля, даже если это не кто-нибудь, а Мойра. А если у них там что-то важное: если они, например, описывают очередную находку или устанавливают ее возраст, они тем более рассердятся, что Тия лезет с такими «мелочами».
Мойра не сказала, что дело у нее срочное и важное. Если бы она летела с какой-нибудь неотложной миссией, она не стала бы тратить время на болтовню о помощниках и подарочках.
Тия взглянула на часы. До обеденного перерыва оставалось около получаса. Если между Потой Андрополус-Кейд (доктором биоэкспертизы, ксенологии и археологии) и ее супругом Брэддоном Мартенсом-Кейдом (доктором геологии, физики, космологии, членом-корреспондентом Академии археологии и лицензированным астронавигатором) и было что-то общее, помимо дочки Тии и нерушимой, хотя и несколько рассеянной, взаимной любви, — так это пунктуальность. Каждое «утро», ровно в семь ноль-ноль, где бы Кейды ни находились, они садились завтракать вместе. Ровно в двенадцать ноль-ноль они вместе возвращались в купол обедать. В шестнадцать ноль-ноль Тия полдничала самостоятельно — об этом заботился Сократ. И ровно в девятнадцать ноль-ноль Кейды возвращались с раскопа и садились ужинать.
Значит, ровно через тридцать минут Пота с Брэддоном будут здесь. Мойра приземлится не раньше чем минут через двадцать. Гостю — или гостям: неизвестно, есть ли на борту кто-то, кроме «тела», еще незнакомого им Томаса, — долго ждать не придется.
Тия принялась расхаживать по гостиной купола: собрала свои разбросанные книжки и пазлы, поправила подушки на диване, включила свет и пейзаж-голограмму: раскачивающиеся голубые деревья над зеленой лагуной на Миконе, где познакомились ее родители. Приказала кухне сварить кофе, переключилась с обеденной программы на вариант V-1 из встроенного меню, рассчитанный на гостей. Музыку Тия выбрала сама: «Сюита Архенстона», веселая электронная музычка, которая как раз подходила к голограмме на стене.
Больше делать было особо нечего, так что Тия села и стала ждать. Что-что, а это она умела с раннего детства. Про себя она думала, что это-то она умеет. У нее была хорошая тренировка. Жизнь ребенка археологов почти целиком состоит из ожидания, обычно в одиночестве. Поневоле научишься быть самодостаточной.
У нее никогда не было друзей, она почти не общалась с ровесниками. Обычно мама с папой работали на раскопе одни, потому что они специализировались на раскопках класса А, в крайнем случае — класса В, исследовательских. И никогда — на крупных раскопках класса С, где трудятся сотни людей, приехавших с семьями. Мало у кого из ученых их возраста, работающих на раскопках класса В, имелись дети моложе тринадцати-четырнадцати лет — да и те, что имелись, обычно с родителями не жили.
Тия знала, что многие считают Кейдов сумасшедшими: таскать с собой на все раскопки дочку, да еще такую маленькую! Большинство людей, работающих на отдаленных планетах, своих отпрысков оставляли у родственников либо отправляли в интерпаты. Тия слушала разговоры взрослых, которые обычно общались при ней так, как будто она ничего не понимает. Благодаря этому она многому научилась — быть может, куда большему, чем подозревали мама с папой.
Одна из вещей, которые ей доводилось слышать — и, на самом деле, довольно часто, — это что ее родители «поздно спохватились». Или что она, Тия, — «несчастный случай».
Девочка прекрасно понимала, что имеют в виду взрослые. В последний раз, когда она услышала про «несчастный случай», она решила, что с нее хватит.
Это было в приемной, после нескольких научных докладов. Тия подошла прямиком к даме, от которой она это услышала, и торжественно сообщила ей, что она, Тия, ребенок вполне запланированный. Что Брэддон и Пота с самого начала решили, что их научным карьерам не повредит, если они обзаведутся ребенком, в том случае, если они сделают это, когда биологические часы Поты будут отсчитывать буквально последние секунды, и что ребенка они заведут только одного, и это будет девочка. Она, Тия. Они распланировали все с самого начала. И то, когда Пота возьмет отпуск, чтобы родить, и то, что они всюду будут брать дочку с собой, и то, что колыбелькой ей послужит ящик для экспонатов, а манежем — маленький автономный купол, и даже то, что потратятся, но модернизируют стандартный ИИ базы, чтобы он мог одновременно быть нянькой и наставником...
Побагровевшая дама не знала, что и ответить. Ее спутник попытался обратить все в шутку, сказав, что «детка» просто повторяет за взрослыми — не может же она понимать, о чем говорит.
На это Тия, неплохо осведомленная насчет национальных обычаев — в том числе ухаживания и спаривания — четырех разумных рас, включая и homo sapiens, решила показать ему, как он не прав.
А потом, пока спутник все еще булькал и брызгал слюной, повернулась к первоначальной обидчице и сообщила ей, серьезно и откровенно, что ей самой стоит подумать о том, чтобы обзавестись детьми, потому что у нее, судя по всему, осталось не так уж много времени до менопаузы.
Все, кто стоял поблизости, буквально онемели. Когда позднее организатор собрания упрекнул Тию за ее поведение, девочка невозмутимо ответила:
— Она вела себя грубо и говорила гадости.
Когда хозяин возразил, что дама обращалась не к Тии, Тия отпарировала:
— Тогда ей не следовало говорить это так громко, что все засмеялись. И вообще, — продолжала она с железной логикой, — говорить гадости о ком-то — это еще хуже, чем говорить гадости кому-то.
Брэддон, которого призвали, чтобы тот разобрался со своей заблудшей дочерью, только небрежно пожал плечами и сказал:
— Я вас предупреждал. А вы мне не верили.
Хотя Тия так и не узнала, о чем папа предупреждал доктора Джулиуса.
После этого замечания насчет «незапланированного ребенка» или «несчастного случая» прекратились — по крайней мере в ее присутствии, — зато теперь люди беспокоились о том, что она «развита не по летам» или что у нее нет сверстников, с которыми она могла бы общаться.
Но на самом деле Тию совершенно не волновало, что у нее нет друзей. Она получала превосходное образование — в ее распоряжении была огромная библиотека, — а поболтать она могла и с Сократом. Игрушек у нее хватало, а закончив с уроками, она спокойно могла делать, что захочет. А главное, у нее были мама и папа, которые посвящали ей гораздо больше времени, чем многие другие люди посвящают своим детям. Тия это знала, потому что в книгах по уходу за детьми, которые она читала, приводилась статистика, и Сократ говорил ей то же самое. С родителями никогда не было скучно, и они всегда разговаривали с ней так, как будто она уже взрослая. Если Тия чего-то не понимала, ей достаточно было сказать об этом, и ей все объясняли до тех пор, пока не поймет. Когда работа не требовала от родителей полной сосредоточенности, они сами звали ее к себе на раскоп, когда она заканчивала свои уроки. И тогда уж она ни от кого не слышала о детворе, которая путается под ногами.
Если ее что и не устраивало, так это то, что порой мама с папой объясняли чересчур многое. Тия отчетливо помнила то время, когда она принялась обо всем спрашивать «Почему?». Сократ ей сказал, что все дети проходят через стадию, когда они то и дело спрашивают «Почему?» — в основном затем, чтобы привлечь к себе внимание. Но Пота с Брэддоном понимали ее буквально...
Не так давно ИИ сообщил ей, что ее «возраст почемучки» был на редкость кратким — а все потому, что мама с папой на каждое «Почему?» отвечали чрезвычайно подробно. И потом еще и проверяли, все ли она поняла. Так что во второй раз спрашивать «Почему?» по тому же поводу ей уже не хотелось.