ое крыло больницы немедленно. Там как раз была пустая койка — в отделении номер шесть, куда помещали алкоголиков и «блаженных», пытающихся излечиться от пагубных пристрастий; в данный момент этот пациент хорошо впишется в эту компанию.
— Простите, доктор, но вы уверены... — начал было Байнес.
— Он вполне выдержит это перемещение, — заявила Альфа.
— Да, но...
— Я думала, что это достаточно просто даже для ваших одурманенных мозгов!
— Это он не за Александера беспокоится, доктор, — вмешался более быстро соображающий Мосс. — Это по поводу той старухи-полукиборга из шестого отделения, Квалии Бентон. Она, понимаете, задает много вопросов. Слишком много.
Альфа побарабанила пальцами по пермасплавовому столу. Бентон. Квалия Бентон. Ах да. Интересный случай. Алкоголичка, ветеран Капеллианских войн, слишком ослабевшая от пьянства — и физически, и умственно, — чтобы поддерживать в порядке протезированные конечности и внутренние органы. Все киберимпланты, похоже, были вполне в рабочем состоянии, однако Альфа все равно назначила серию тестов и процедур по уходу; Центр Помощи Ветеранам заплатит за работу, а раз Квалия
Бентон так далеко зашла в своей деградации, что не может даже поддерживать в порядке собственные импланты, то и не спросит, есть ли необходимость во всей этой работе — и было ли проделано то, что обозначено в предъявленном в ЦПВ счете.
— Какие еще вопросы?
Байнес пожал плечами:
— Всякие. Обо всем. Как нам нравится наша работа. Как мы с ней справляемся. Сколько комнат в этом роскошном большом здании и что вообще здесь происходит, кроме ухода за бедными больными стариками вроде нее. Вроде как она хочет получить работу в таком чистом месте и рассчитывает, что мы замолвим за нее словечко.
— Не вижу в этом ничего плохого.
— Да, но... — Байнес переступил с ноги на ногу и умолк.
Мосс подхватил его рассказ:
— В прошлую пятницу она каталась по своей кровати, уверяя, что у нее ужасные нервные боли где-то в левой ноге, которой у нее больше нет, доктор, и никаких неполадок со связями протеза, я дважды их проверил. Она не могла пойти на оздоровительную прогулку вместе с другими пьяницами, поэтому я оставил ее, а мы повели всех остальных гулять в парк. Только вот мне пришлось вернуться раньше, потому что «блаженный» старина Чарли свалился с болями в груди и я пошел взять гравитубу, чтобы доставить его обратно. И обнаружил старуху на полу возле комнаты персонала. Она утверждала, что пыталась разработать свой протез, но не смогла и потому упала.
— Вполне может быть правдой, — сказала Альфа.
— Да, но... комната персонала была отперта. Клянусь, доктор, я запер ее как обычно, но в тот раз она оказалась открытой.
Несколько долгих секунд Альфа изучала покрытое потом лицо Мосса. Он мог попытаться скрыть собственную небрежность: тот факт, что он оставил дверь в комнату персонала незапертой, а пациентку — одну в отделении. Но в этом случае он прежде всего вообще не стал бы говорить Альфе об этом инциденте. И стал бы рисковать навлечь на себя гнев доктора, только если бы боялся чего-то худшего — например, что возникнет угроза положению Альфы в клинике, из-за чего Мосс лишится источника седуктрона-Б4.
— Поместите их обоих в отдельную палату, — приказала Альфа.
— В бесплатном крыле таких палат нет, — мрачно возразил Байнес.
Мосс закатил глаза.
— Боже, дай мне сил, — взмолился он. — Доктор знает это, Байнес. Забудь о переводе Вариана Александера в бесплатное крыло. Мы должны перевести Квалию Бентон в отдельную палату в платном крыле и не беспокоиться о том факте, что Помощь Ветеранам не заплатит: я не думаю, что эта старушенция протянет достаточно долго, чтобы ввести нас в расходы. Верно, доктор?
Он заговорщицки улыбнулся Альфе, но та не ответила на его улыбку.
— Бентон — случай интересный, — нейтрально произнесла Альфа. — Я хочу сама исследовать эти неполадки с протезом. Все неучтенные расходы будут списаны на счет экспериментальной лаборатории. И я хочу, чтобы вы тем временем присматривали за посетителем по имени Брайли. Он здесь, предположительно, для того, чтобы сопровождать того пилота, однако проводит слишком много времени, болтая с людьми в общественных помещениях.
Брайли может не представлять непосредственной угрозы, однако не будет вреда в том, чтобы Байнес и Мосс присматривали за ним. Что касается двух других, то Альфа не намеревалась возлагать миссию по избавлению ее от проблем на эту пару наркоманов, один из которых слишком туп, а второй из кожи вон лезет, чтобы завоевать ее расположение. И к тому же она не желала, чтобы само их существование, если дело дойдет до самого худшего, превратилось в прямую улику против нее.
Возможно, Квалия Бентон — не более чем старая алкоголичка, которая просто не может не совать свой нос в дела других людей; или же она может оказаться чем-то большим. В первом случае она ни для кого не будет особой потерей; во втором от нее следует избавиться немедленно. Что же касается Валдена Аллена Хоп-кирка — Альфа терпеть не могла зря терять такие потенциально полезные орудия, каким был Хопкирк, особенно после всех трудов, затраченных на то, чтобы все это время держать его слегка одурманенным и одновременно пригодным к использованию. Однако она гордилась своей способностью смотреть в лицо фактам и вовремя списывать потери со счетов. Что-то неожиданно в Саммерлендской клинике оказалось слишком много людей, задающих слишком много вопросов.
Альфа отпустила Байнеса и Мосса и направилась обратно в свое личное хранилище, дабы подготовить все необходимое.
— Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сама, — пробормотала она, готовя две стимнакладки, каждая из которых была заряжена большой дозой седуктрона-Б4.
Женщина, которую здесь называли Квалия Бентон, поняла, что что-то не так, когда два санитара, постоянно сопровождавшие доктора бинт Герца-Фонг, явились и сообщили, что ей, пациенту Бентон, назначен перевод в платное отделение клиники. Она уже была готова действовать и уже потянулась к протезу левой голени, адреналин, бурлящий в крови, позволял отмечать малейшее движение, мельчайшее изменение интонаций в голосе санитаров.
И ничего не произошло.
— Вас кладут в отдельную палату, — произнес детина по фамилии Байнес.
— А кто заплатит? — спросила Квалия Бентон пронзительным, дрожащим голосом, вполне уместным для старой перечницы, чьи нервы были постоянно на взводе от желания опрокинуть рюмку-другую.
— Доктор заинтересовалась вашим случаем, — пояснил невысокий темноволосый тип по имени Мосс. — Она хочет провести какие-то специальные тесты. За счет клиники, если Помощь Ветеранам не оплатит их. Вы можете попасть в следующий выпуск журнала «Медицинские исследования».
— Я польщена, — вежливо отозвалась Квалия Бентон. Она позволила санитарам перенести ее в кресло на колесах и за все время пути по длинным тихим коридорам Саммерлендской клиники молчала, рассматривая бесчисленные отражения себя самой и санитаров в полированных плитках пола, стен и потолка; она следила за всеми движениями, готовая в любую долю секунды начать действовать.
«Это случится не в коридоре. Они приступят, когда я буду в палате одна», — сказала себе Квалия. А если они ожидают, что она будет рассчитывать именно на это, и намерены застать ее врасплох в одном из этих длинных пустынных переходов? Она не смела расслабиться ни на миг.
Даже когда санитары вкатили ее кресло в палату с двумя кроватями — та из кроватей, что стояла ближе к окну, была занята, — женщина не ослабила внимание.
— Эй, вы же сказали, что меня переведут в отдельную палату! — прохныкала она. Квалия Бентон вполне могла хныкать; более того, она должна быть подозрительной и недоверчивой, как большинство тех, кого насильно избавляют от зависимости; у них развивается состояние, близкое к паранойе. Видит бог, сыграть это было совсем нетрудно.
— Это все равно что отдельная палата, — заверил Мосс. — Он нас не побеспокоит. Ведь так, Вариан?
Пациент на кровати у окна по очереди кивал и мотал головой, улыбаясь бессмысленной, слюнявой улыбкой, от которой по спине женщины пробежал холодок. «Наркоман, «блаженный»... Или хуже того... если может быть хуже. И они поддерживают его в этом состоянии, вместо того чтобы попытаться убрать зависимость. Это преступление!»
Квалия Бентон, хроническая алкоголичка, скатившаяся настолько, что уже не в состоянии заботиться о собственных протезах и искусственных органах, была равнодушна к проблемам других людей. Она ничего не сказала.
Санитары помогли ей перебраться на свободную кровать.
— Ну, вот и все, — весело произнес темноволосый тип и прихлопнул к ее плечу стимнакладку. Квалия дернулась, но не смогла избежать контакта впрыскивающей поверхности с кожей. — Просто чтобы вы немного расслабились перед анализами, — пояснил санитар.
— Не хочу расслабляться, — пробормотала женщина. Замедленность ее речи была естественной. Квалия неожиданно обнаружила, что ей трудно думать. Что-то проникало в ее кровь, что-то мягкое, как облако, и теплое, как солнечный свет, и уносило ее на Острова Блаженства... блаженство... «блажен»! Вот что это было!
Человек на соседней койке — действительно ли он наркоман или его точно так же одурманили наркотиком? Глупо, глупо было не ожидать этого. Как только санитары застали ее за тем, что она не лежит в своей постели, а шныряет там, где ей нечего было делать, она должна была понять, что время ее пребывания в этой клинике на исходе.
Женщина собрала всю свою волю для сопротивления действию наркотика. И не только волю. Вот что значит недооценить старую пьянчугу, которой не хватает даже здравого смысла позаботиться о собственных искусственных органах: доктор Герца-Фонг, очевидно, не провела серьезную проверку этих снабженных гиперчипами органов. «Блажен» погружал организм в забытье, но через час или два все будет в порядке.
Однако дадут ли ей, Квалии, этот час? Узнать это никак невозможно; оставалось только смотреть и ждать, да и то без должной эффективности. Жесткая больничная подушка под головой кажется мягкой, как денебианский пуховой туф. Левая рука женщины все еще касалась протеза, но она едва могла ощутить пальцами твердую гладкость пермакожи. «Блажен» соткал пушистое облако разноцветных иллюзий между нею и реальностью.