28 [Эймунд] провел много битв и во всех побеждал, и отвоевал и вернул конунгу много земель, плативших дань. – Автор «Саги об Ингваре» в сжатом виде изложил историю пребывания Эймунда на Руси, подробно описанную в «Пряди об Эймунде». Сжатость изложения этого материала здесь может объясняться тем, что Эймунд не является главным героем саги, и поэтому его жизнеописание сокращено.
Фразы, употребленные в тексте, – более емкие по содержанию, чем может показаться на первый взгляд. Например, краткое замечание автора «Саги об Ингваре» о том, что Эймунд»… отвоевал и вернул конунгу много земель, плативших дань», фактически является концентрированным изложением политики Ярослава Мудрого, в период правления которого упрочилось положение Руси на севере, чудь была возвращена в данническую систему Древнерусского государства, границы страны были расширены на восток (см.: Jones 1968. P. 263).
29…и утверждается там в своем государстве… – В данном случае термин ríki едва ли обозначает государство; скорее имеются в виду земли, ранее подвластные роду Эймунда.
30Ингвар (Yngvarr) – мужское имя, широко распространенное в Норвегии и Исландии в позднее Средневековье (Lind 1912. Sp. 1117–1118).
В ранний период скандинавской истории имя Ингвар принадлежит именослову династии Инглингов: так звали одного из легендарных шведских конунгов, сына конунга Эйстейна (Круг Земной. С. 35).
Таким образом, главный персонаж «Саги об Ингваре», повествующей о событиях шведской истории, носит династическое имя древнего шведского рода Инглингов. Другое дело – принадлежал ли он к нему в действительности.
Исследователей, изучавших рунические надписи, в которых упоминается имя Ингвар, особенно заинтересовали несколько из них, в частности надписи на упландских камнях Up. 513 из Римбу (Мельникова 1977. № 72. С. 101–102) и Up. 540 из Хусбю (Мельникова 1977. № 88. С. 112–113; Мельникова 2001а. С. 351–352. Б-Приложение 1. 19). В первой из них перечислены Анунд, Эйрик, Хакон и Ингвар, заказавшие памятник по своему брату Рагнару, во второй – Эйрик, Хакон, Ингвар и Рагнхильд. Ф. Браун подверг анализу эти надписи и пришел к выводу, что пять братьев, перечисленные в них, были сыновьями Эймунда Старого, сына Олава Шведского. Ингвар, упомянутый в обоих текстах, был отождествлен им с Ингваром Путешественником (Braun 1910). Связь с Эймундом, отцом братьев, восстанавливается по надписи Söd. 279 из Стрэнгнэса (Мельникова 1977. № 45. С. 80–81; Мельникова 2001а. Б-III.5.8. C. 305). О. фон Фрисен, рассмотревший доводы Брауна, отверг его предположение о происхождении от Эймунда Старого упомянутых в текстах Up. 513 и Up. 540 людей. Он показал, что Эймунд, названный в надписи Söd. 279, никак не мог быть конунгом Эймундом Олавссоном, так как последний пережил Ингвара по крайней мере на два десятилетия, а в надписях Up. 513 и Up. 540 имя отца Ингвара отсутствует, что должно свидетельствовать, по мнению О. фон Фрисена, о том, что к тому времени его отец уже умер. Вывод, к которому подвело О. фон Фрисена его исследование материалов рунических надписей, заключается в том, что Ингвар, упомянутый на камнях из Римбу, Хусбю и Стрэнгнэса, не мог быть сыном конунга Эймунда Старого (Friesen 1910). Они поставлены в память о совсем другом человеке. О. фон Фрисен обращает особое внимание на то, что о знатном происхождении Ингвара и его родстве через мать с конунгом Эйриком Победоносным нам известно только из «Саги об Ингваре» (Friesen 1910. S. 207). См. также: Введение. С. 73–76.
31Он велит построить себе большой зал и достойно убрать его… – Упоминание о строительстве домов или палат воспринимается в контексте Пролога как вполне реалистическая деталь. Однако нельзя упускать из виду, что в памятниках средневековой литературы строительство палаты – это важный элемент художественной или эпической миросистемы, который, с одной стороны, «моделирует и оформляет» пространство, а с другой – символизирует прочность социального устройства (Мельникова 1987. С. 169–170). Данный мотив широко распространен и в произведениях древнеисландской письменности.
32…пока ему не исполнилось девять лет. – Согласно Н. Брокману, Ингвару исполнилось девять лет в 1025 г. (Brocman 1762. Bls. 7). Таким образом, исследователь полагал, что Ингвар родился в 1016 г.
33Энунд (также: Анунд; Ǫnundr). – Анунд-Якоб, сын Олава Шведского и Астрид (версии источников, в которых Энунд называется незаконнорожденным сыном конунга Олава, рассмотрены Ф. Б. Успенским: Успенский 2001. С. 57–66). Правитель Швеции (1020 или 1022–1050 гг.), унаследовал власть в стране от своего отца (о характере его правления см.: Сванидзе 1983. С. 43). Общепринятому мнению о том, что правление Анунда-Якоба было продолжительным, противоречит свидетельство древнеисландской «Саги о Хервёр и конунге Хейдреке», в которой сказано, что Энунд, сын Олава, недолго правил после своего отца и умер от болезни (Hervarar saga. Bls. 69; см. также: Глазырина 2001в).
В двойном имени Анунд-Якоб первое является скандинавским династическим именем. Согласно генеалогии, приведенной в «Саге о Хервёр», Энундом звали прадеда конунга Эйрика Победоносного (ср.: Успенский 2001. С. 111. Примеч. 87). Второе, христианское имя Якоб было получено им при крещении. Подробно см.: Forssman 1970 (Anund Jakob).
Энунд «Саги об Ингваре» относится к персонажам второго плана. Ему уделено внимание только в Прологе. В основной части, где описывается поход Ингвара, он не упоминается.
34…по возрасту почти ровесником Ингвара. – Сага не вполне точна в деталях. Если верить ей, Ингвар, умерший в 1041 г. в возрасте 25 лет, должен был родиться в 1016 г. В это время Анунд-Якоб был уже взрослым человеком, который вскоре – в 1020 или 1022 г. – вступил на престол. М. Ларссон полагает, что в саге речь идет о другом Энунде/Анунде, внуке Олава от его сына Эймунда, родившемся от наложницы, который и был приблизительно одного возраста с Ингваром (Larsson 1990а. P. 29–30).
В саге, таким образом, могла быть контаминирована информация о двух Анундах – Анунде-Якобе, сыне Олава Шведского, и Анунде, сына Эймунда Олавссона.
35Вот отплывают Ингвар и Энунд с большим почетом от конунга Олава и плывут теперь к Эймунду. – Согласно Н. Брокману, Ингвар возвращается домой от Олава Шведского вместе с Энундом в 1026 г. (Brocman 1762. Bls. 8).
36Вот подъезжают они к залу, и хотел Энунд спешиться, но Ингвар повелел ехать в зал верхом […] Знай теперь, что потому я и въехал верхом в твой зал. – Въезд Ингвара и Энунда верхом в дом конунга можно было бы расценить как озорную проделку юношества, если бы не сообщение арабского автора Ибн Фадлана. Проехавший в 921–922 гг. от Багдада до Волжской Булгарии в составе посольства халифа ал-Муктадира, Ибн Фадлан описал в своей «Записке» некоторые обычаи малика (правителя) русов, в числе которых отметил и следующий: «Когда он (правитель русов. – Г. Г.) захочет сесть на коня, ему подводят коня к престолу; когда он захочет сойти с коня, его лошадь подводят так, чтобы он сошел на престол» (Перевод В. В. Бартольда: Бартольд 1963. С. 843. Несколько иначе переводит данный фрагмент А. П. Ковалевский: «…если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него». – Ковалевский А. П. 1956. С. 146). Не всеми исследователями рассказ арабского путешественника об обычаях при дворе правителя русов воспринимается как достоверный, поскольку он основан на услышанных им рассказах, а не на том, что он видел собственными глазами. Все же тот факт, что описание «двора» правителя русов в данном сочинении существенно отличается от описания «двора» правителя Хазарии, позволил исследователям считать, что и в этой части сочинение Ибн Фадлана заслуживает доверия (см., например: Franklin, Shepard 1996. P. 45–46).
Итак, согласно Ибн Фадлану, в X в. в Скандинавии существовал обычай, позволявший правителю, который намеревался куда-либо отправиться, велеть ввести коня в зал; аналогично, когда он возвращался домой, он на коне подъезжал к своему ложу или сидению (названному «престолом» в переводе В. В. Бартольда) и лишь тогда спешивался. Очевидно, такой обычай правителя русов показался Ибн Фадлану необычным, если он решил упомянуть о нем в своих заметках.
Включенный в сагу эпизод появления Ингвара и Энунда верхом перед Эймундом, которое, согласно внутренней хронологии сюжета, могло происходить в начале XI в., как кажется, подтверждает, что подобная практика действительно существовала у скандинавов. Судя по тексту саги, въехать в зал на коне дозволялось не только самому конунгу, но также и наиболее высокопоставленным или желанным гостям хозяина. Неясно, сохранялся ли такой обычай в конце XII – XIII в. либо известия о нем дошли до этого времени лишь в устной передаче.
37Тогда дает Эймунд Энунду того сокола, у которого перья отливали золотом… – Подарок, посланный Эймундом конунгу Олаву Шведскому, – «сокол, у которого перья отливали золотом», – принадлежит к числу тех товаров, которые поставлялись из регионов Арктической зоны в континентальную Европу и даже далее, в страны Ближнего Востока и Азии. Окраска этих птиц обычно варьировалась от серой до коричневой, но нередко встречались и чисто белые соколы, казавшиеся золотистыми в лучах яркого солнца и ценившиеся особенно высоко. Очевидно, эта их разновидность и имеется в виду в саге. Есть свидетельства того, что в Средневековье именно белых птиц традиционно предпочитали дарить и получать в подарок представители высшей знати.
Местом постоянного гнездования таких соколов была Гренландия. Этот отдаленный остров, однако, был поздно заселен, и к тому же скандинавское поселение просуществовало там очень недолгое время; очевидно, что поставлялись соколы из районов, находившихся на пути их весенних и осенних миграций. Местом, где отлавливались белые птицы, традиционно считалась Исландия, хотя есть упоминания о том, что их также привозили из Норвегии и Швеции. Подробно см.: Vaughan 1982. P. 331–332.