102…Ингвар спасется благодаря своей вере в Бога. – В предсказании судьбы Ингвара, сделанном дьяволом, говорится о спасении духовном, а не телесном. Ингвар, как следует далее из текста, погибает от эпидемической болезни, охватившей его войско. Дьявол знает, как следует из саги, что Ингвар не принадлежит ему, потому что все его поступки согласованы с заповедями Господа.
103Белгсоти (Belgsoti). – Название порога, в котором первая часть композита, по-видимому, может быть соотнесена с существительным belgr – «шкура»; также «мешок из кожи» (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. P. 57). Мешки изготавливались из шкур животных, например оленя, медведя и др. В них переносились и хранились жидкости, мука, масло, травы и т. п. Возможно, Belgsoti было прозвищем героя (подобным прозвищу Кетиля – Гардакетиль), однако из контекста саги неясно, на каком основании Соти получил его.
104…приходят они в государство конунга Хромунда, которого другим именем звали Юльвом. […] Ты должен мне помочь войском против Бьёльва, моего брата, которого другим именем зовут Солмунд, потому что он сам и его восемь сыновей хотят отобрать мое государство. – Неожиданно оказывается, что братья, враждующие между собой, имеют по два имени. Возможно, при написании данного эпизода автор саги пользовался разными источниками, действующими лицами которых были Хромунд и Бьёльв, Юльв и Солмунд. При соединении сюжетов автору оказалось проще снабдить своих персонажей вторыми именами, чем полностью перерабатывать имевшиеся в его распоряжении тексты.
105Ингвар велел соорудить большие колеса и по внешней стороне укрепить зубцы и стержни; а также велел он, чтобы ковали боевые шпоры. […] А когда почувствовали они остроту шипов, подумалось им, что появились они вследствие колдовства. – Сходная хитрость с разбрасыванием колючек по полю описывается в «Великопольской хронике» (Глава 3. О Лешке втором):
«По смерти Лешка среди жителей королевства лехитов возникли большие распри, и поэтому как знатные, так и община постановили собраться в одном месте, намереваясь выбрать правителя. Когда они собрались, то, согласно мнению некоторых знатных, решили, чтобы тот считался всеми королем, кто первым доскачет до статуи на пегом коне. А один, стремясь к управлению государством, поступив непродуманно, тайно покрыл железными шипами всю ширину поля, через которое они должны были достичь статуи, оставив свободной только одну тропинку, по которой он должен был ехать сам. Двое юношей хрупкого телосложения обязались достичь статуи пешком, и побежденный должен был назвать победителя королем. Когда же они хотели бежать к мете, тотчас остановились, так как поранили себе ноги острыми шипами, которые расставил в поле изобретатель хитрости. А когда наступил тот день, в который предполагали скакать всадники, этот хитрец скачет по намеченной им тропинке. И так как он позаботился о копытах своего коня, ему удалось не наколоться на шипы, которые сам же разбросал. В то время как конные спешат к статуе, один из этих двух юношей, меньше повредивший свои ноги и уже восстановивший свои силы, переменив путь, не без насмешки со стороны народа, бежит по изгибам поля и в конце концов приближается к мете. Все же тот хитрец обогнал его и поэтому был назван всеми королем. А те, кони которых были поранены шипами, увидели, что опередившая их лошадь имела на копытах железные подковы, и таким образом обнаружили его хитрость. Они назвали его Лешек, то есть “хитрец”, и на основании приговора он был растерзан на куски. А тот, пеший, по суждению знати своего королевства и всего народа избирается вместо него королем, все приветствуют его как короля, и получает он имя Лешек второй, по имени Лешка, преданного казни» (Перевод Л.М. Поповой. Великая хроника. С. 59–60).
106Потом увидели они, что много женщин идет к лагерю. […] Затем велел Ингвар предать земле тех, кто умер. – Анализ рассказа «Саги об Ингваре» о гибели отряда после общения с язычницами см.: Введение. С. 120–134.
107Ингвар также заболел, и тогда они приплыли в государство Силькисив. – С этой фразы начинается текст «Саги об Ингваре» по рукописи B (GKS 2845 4to).
108Смертельная болезнь (drepsótt) – «чума» (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. Bls. 106), и именно такую причину гибели отряда – смерть от чумы – называет Сигфус Блёндаль (Sigfús Blöndal 1978. P. 228). Однако приведенные в словарной статье ссылки на рукопись «Rimbegla» – сложное по составу произведение, отдельные части которого могут восходить к разному времени, от XII до XIV в., – не позволяют предложить столь определенный перевод для этого термина. В качестве деривата от существительного drep («болезнь») те же авторы отмечают значение «эпидемическая болезнь». Предложенный вариант перевода «смертельная болезнь» основан на значении входящих в состав слова корней: drep- от drepa («умирать, погибать») и sótt («болезнь»).
109 Но о том хочу я попросить вас и, прежде всего, тебя, Кетиль, чтобы вы отвезли мое тело в Свитьод и предали земле в церкви. – В исландском судебнике «Серый Гусь» предписывается, что в случае смерти человека во время путешествия его спутники должны принести его тело в церковь (Grágás. K:2). Как следует из саги, спутники нарушили этот закон. Они отдали тело Ингвара королеве Силькисив, которая хранила его до тех пор, пока приехавший в ее государство сын Ингвара Свейн не построил там церковь, где и был похоронен Ингвар.
110Я заболел этой болезнью […] из вас у него самая хорошая память. – Речь Ингвара, обращенная к друзьям и соратникам, сходна с покаянной молитвой, произносимой умирающим в его последние минуты. О том, что в традиционная для всего католического мира молитва «Pater Noster» служила предсмертной формулой и в Исландии, мы можем судить по упоминанию ее в «Саге об исландцах» Стурлы Тордарсона (1214–1284), включенной в компиляцию «Сага о Стурлунгах». В «Саге об исландцах» она приведена на латинском языке: «Pater, in manus tuas commendo spiritum meum» (Sturlunga saga. Bls. 292).
Ингвар употребляет выражения: «думаю я, что она (болезнь. – Г. Г.) приведет меня к смерти, и тогда я займу то место, которое я заслужил», «с Божьей милостью ожидаю я, что сын Божий дарует мне упование, потому что изо дня в день отдаю я себя от всего сердца в руки Господа, душу свою и тело; и поэтому я так заботился об этих людях, насколько это понимал», а также апеллирует к справедливости Божьего суда, пославшего испытание отряду в виде страшной болезни. В совокупности они соответствуют основному смыслу покаянной молитвы.
Возможно, введенная в сагу прямая речь, если мы воспринимаем ее как подобие покаянной молитвы, относится к тому этапу становления христианского и церковного ритуала в Исландии, когда устойчивая формула обращения к Господу еще только вырабатывалась, когда отношения между верующим и Всевышним были значительно более личными, чем позже. Можно предположить, что авторы саги вложили в уста Ингвара слова, которые мог произнести человек, ожидавший смерти с легкостью, зная, что во имя Бога он с честью выполнил все, что считал правильным.
В этой связи уместно привести рассуждения А. Я. Гуревича о «малой эсхатологии», поскольку смерть и является «концом света» для любого христианина. «Незачем искать в далеком средневековье, – пишет А. Я. Гуревич, – то, чего в нем не было, в частности тот беспредельный индивидуализм, которым отмечена более близкая к нам эпоха. Но ошибочно и смешивать индивидуализм с личностным началом. Последнее присуще христианству как типу мироотношения. Осознание или, лучше сказать, ощущение себя личностью, индивидуально морально ответственной за свое поведение, за совершаемые ею поступки, присуще средневековому человеку. Незачем его упрощать и примитивизировать» (Гуревич 1990. С. 83).
А. Я. Гуревич далее обратил внимание, что начиная с XIII столетия наблюдается «акцентирование внимания к внутреннему миру человека». Он отмечает, что «постановлением Второго Латеранского собора (1215 г.) каждому верующему была вменена обязанность ежегодно являться на исповедь, с тем чтобы после нее получить отпущение грехов. Исповедь предполагала самоанализ личности: верующий был обязан рассмотреть свои поступки и самые помыслы под углом зрения их соответствия Божьим заповедям» (Там же). Покаяние перед смертью предполагает столь же объективный самоанализ своих действий, как и исповедь, но строже и определеннее. Финальность, конечность оценки своей жизни и помыслов исключает возможность фальши и оговорок. Введение предсмертной покаянной речи в текст меняет все акценты в саге. Этот эпизод становится центральным, поскольку в нем слова главного героя содержат интерпретацию всего описанного в сюжете, расшифровку замысла автора. Они перекликаются с тем, как увидел суть похода и роль его предводителя предсказавший Ингвару смерть дьявол, который сказал: «Ингвар спасется благодаря своей вере в Бога». Сага учит, что, даже если замысел полностью не удался, главное – это помыслы, которые должны быть угодны Господу.
111…и встретиться всем в Судный день. – Для выражения á fegins degi Р. Клизби и Гудбранд Вигфуссон (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. P. 149) приводят три варианта перевода: on the day of joy (в день радости), on the day of resurrection (в Судный день), on remeeting (при воссоединении). Данное словосочетание употреблено в контексте, исключающем возможность двойственной интерпретации: смысловое единство образуют упоминания о смерти Ингвара, продолжающейся жизни его спутников и пожелания последующей встречи их всех. Без сомнения, здесь речь идет о воссоединении Ингвара и ближайших к нему людей после смерти, т. е. в Судный день, когда, согласно Священному Писанию, мертвые воскреснут перед Божьим судом.
112 Цитополь. – В рукописях