Yakuza становятся посланниками новой Японии, построенной на принципах равенства и социальной справедливости. Когда в конце Ishin! Кирю наконец отказывается от имени Сакамото Рёма, он выступает за светлое будущее Японии, отныне принадлежащей любящим друг друга братьям-кёдай. Однако само это слово также относится к семейным узам, идеализируемым кодексом чести якудза.
Связывая вымысел с реальностью, эпилог Ryu Ga Gotoku Ishin! происходит в наши дни и имитирует мемориальный стиль исторических фильмов а-ля Спилберг или Иствуд. Отец и сын стоят перед бронзовой статуей Сакамото Рёмы, которую сегодня можно увидеть в Коти, где она стоит лицом к морю. Отец спрашивает сына, кем тот хочет стать, когда вырастет, и он отвечает, что хочет быть похожим на папу. Затем отец объясняет, что настанет день, когда сын сможет найти свой собственный путь – и следуя по стопам Сакамото, благодаря которому страна обрела независимую жизнь, он должен будет пройти этот путь. Игра заканчивается уверенным и безмятежным взглядом Сакамото Рёмы, обращенным к горизонту. Статуя изображает черты лица Кадзумы Кирю [418].
МАЛОБЮДЖЕТНОЕ КИНО
Несмотря на свой кинематографический и реалистичный стиль, сага Yakuza всегда сохраняла баланс разнообразных тональностей. В итоге получается пикантная смесь жанров, которая в равной степени обращается как к великим национальным романам, так и к пошлой сатире или популярной культуре. Более того, серия никогда не отказывалась от трансгрессивных (или даже регрессивных) видеоигровых концепций, что позволило ей эксплуатировать самые запредельные идеи, не обращая внимания ни на какую достоверность. Простая шутка в Yakuza способна дать начало целой игре, и причудливые эскапады серии становятся путешествиями в параллельные вселенные, выводя нас из рамок повседневного реализма. Фэнтези, ужасы, фантастика, эротика и, конечно, пародия – все это жанры, считающиеся несерьезными и даже отталкивающими, но Yakuza не стесняется регулярно к ним обращаться. Они также относятся к альтернативной истории кино, состоящей из фильмов низкопробных, но популярных, скверных, но культовых, снятых на небольшие средства и предназначенных для аудитории любителей.
Такие второсортные фильмы составляют историю малобюджетного кино, целой индустрии произведений от категории B до категории Z, дух которых пронизывает историю видеоигр. Франшиза Yakuza не осталась в стороне, скорее наоборот: ежегодные релизы позволили студии разрабатывать второстепенные проекты меньшего масштаба (и зачастую бюджета). Их вполне можно считать своеобразными guilty pleasures («постыдными удовольствиями»), поскольку они задорно и по-новому освещают стереотипы жанрового кино. Так, наряду с каноническими эпизодами разработчики из Ryu Ga Gotoku Studio породили гротескный спин-офф в жанре хоррор (Yakuza: Dead Souls), фантастический экшен (Binary Domain) и игровую интерпретацию культового аниме (Fist of the North Star: Lost Paradise), тем самым прославляя ту часть культуры, к которой обычно относятся с пренебрежением.Yakuza: Dead Souls (PlayStation 3, 2011)
Вскоре после японского релиза Yakuza 4 в студии Тосихиро Нагоси начали обсуждать следующий проект: спин-офф Yakuza про зомби. Преданные поклонники франшизы были заинтригованы задумкой настолько же пародийной, насколько и авантюрной. В первом трейлере показали место действия: в нем изображен Камуро-тё, охваченный пламенем и нежитью. Существа-мутанты взбираются на здания, полиция не справляется, и на помощь прибывают военные. Знаменитый проход на улицу Тэнкаити уже рухнул. Из черного дыма наступают полчища красноглазых монстров, а на экране появляется пророческий лозунг: «Это начало конца» – в оригинальной версии игра называется Ryu Ga Gotoku OF THE END. Разработчики Yakuza, похоже, хотели положить всей привычной обстановке конец [419]: прежде всего это коснулось старого графического движка, почти списанного в утиль, а также вечных декораций Камуро-тё, который здесь лежит в руинах. Как будто бы все усилия команды были сосредоточены на уничтожении прекрасной работы, проделанной в Yakuza 4. На протяжении всей рекламной кампании спин-оффа, близкого к кино категории Z и фильмам-катастрофам, слово «разрушение» выглядело как никогда убедительно.
Но затем, всего за шесть дней до выхода игры, назначенного на 17 марта 2011 года, в Японии произошла катастрофа в Тохоку. Восточную часть страны опустошило землетрясение, самое мощное из когда-либо зарегистрированных на архипелаге, за которым последовало цунами. Катастрофа унесла жизни более восемнадцати тысяч человек и оставила миллионы без крова. Все население Японии было в шоке, местная промышленность встала. В таких условиях было немыслимо выпускать Ryu Ga Gotoku OF THE END, поэтому релиз перенесли на 9 июня 2011 года, то есть всего на три месяца позже. На момент выхода призрак катастрофы все еще витал в воздухе, тем более что ядерная авария в Фукусиме еще сильнее обострила состояние психоза по всей стране. Но жизнь продолжается – сёганай, как говорят в Японии («ничего не поделаешь»). Как обычно, в первую очередь было необходимо спасти экономику. Копии игры переупаковали в целях поддержки усилий по восстановлению после катастрофы – точно так же тогда поступали со многими другими культурными произведениями и продуктами, чьи создатели демонстрировали свою поддержку региону Тохоку. На новых картонных коробках игры появилась надпись: «Гамбаро, Нихон!» («Мужайся, Япония!»). Слоган был нанесен намеренно небрежным почерком, будто его добавили черным маркером в самый последний момент. Разошедшаяся тиражом 420 000 копий Ryu Ga Gotoku OF THE END стала самым продаваемым спин-оффом Yakuza в Японии на сегодняшний день. В следующем году игра вышла на Западе под названием Yakuza: Dead Souls.
Отойдя от канонического боевого стиля серии, в этот раз Yakuza превратилась в шутер от третьего лица [420]. Мы последовательно играем за четырех персонажей: Сюна Акияму, вооруженного двумя револьверами, Горо Мадзиму с дробовиком, Рюдзи Году, в чью правую руку вживлена картечница Гатлинга, и, наконец, Кадзуму Кирю, ставшего асом по части использования крупнокалиберных винтовок. Под нашим управлением они размазывают полчища тварей по улицам и переулкам Камуро-тё. Студия переработала обширный дизайн локаций Yakuza 4 и создала стрелковые зоны, проходящие по подвалам, задним дворам и переулкам района. Но игроки все же не потеряли возможность свободно исследовать город, так как игра в общих чертах повторяет структуру других частей франшизы со своей долей мини-игр и побочных заданий.
Черпая вдохновение в фильмах Джона Карпентера и ориентируясь на постапокалиптический Токио из манги «Акира» (Кацухиро Отомо), авторы Yakuza: Dead Souls возвели зону заражения в самом центре Камуро-тё, чьи жители превратились в монстров из-за распространяющегося вируса. Район, удерживаемый японскими силами обороны и отрезанный от остальной части города огромной стеной [421], становится местом наших вооруженных похождений. Однако снаружи токийцы занимаются своими обычными делами, игнорируя запретную зону и зловещие звуки, доносящиеся из-за баррикад. Было ли это метафорой слепоты населения к невидимым опасностям, которые им угрожают? Возможно, поскольку эта зона растет по ходу игры и начинает захватывать весь район: он буквально превращается в ад, кишащий мерзкими тварями. Не столь уж многое отличает типичную фауну Синдзюку, сарариманов в дорогих костюмах, от диких стай зомби, как намекает нам эта ужасающая метафора. Тем не менее такая обстановка обеспечила беспрецедентную возможность покинуть «зону» и пройтись по версии Камуро-тё, лишенной всякого экшена. В подобные моменты Dead Souls становится привычной городской игрой, позволяющей нам изучить местность и познакомиться с местными жителями, не испытывая знакомого давления от схваток, пусть и ненадолго.
«Будь то Ryu Ga Gotoku Kenzan! или Yakuza: Dead Souls, каждый эпизод франшизы, не имеющий номера в названии, можно считать фансервисом» [422], – говорит Нагоси. Отчасти поэтому разработчики Dead Souls обратились к популярности Горо Мадзимы и Рюдзи Годы среди поклонников серии, желающих поиграть за этих персонажей. Здесь Мадзима оправдывает свою репутацию буйного безумца, улыбаясь и злорадствуя во время убийства полчищ зомби – катастрофическое открытие знаменитого комплекса Kamurocho Hills [423] кажется ему большой хаотичной вечеринкой. С другой стороны, Рюдзи Года воскресает в виде киборга и выглядит как Баррет Уоллес из Final Fantasy VII. Когда он не уничтожает зомби с помощью своего пулемета, Года работает поваром и подает такояки (шарики из теста на гриле с начинкой из осьминога). Позже его босс сам превращается в гигантского осьминога! Сценарий Dead Souls со всеми этими многочисленными забавностями изначально задумывался как обширная пародия, вбирающая в себя как привычки, так и активы франшизы (здесь множество партнерств с брендами, а в Японии выход игры дал толчок многочисленным рекламным кампаниям). Увы, шутка не удалась. Ни клишированный сценарий, вращающийся вокруг вируса, который бывший солдат Оми-рэнго распространил по Камуро-тё из жажды мести, ни мутировавшие мерзости всевозможных видов из игрового бестиария, ни даже анекдотичное повествование с краткими кат-сценами без особого стиля не смогли развлечь аудиторию надолго.
В отличие от большинства зомби-триллеров, столь обильно представленных в индустрии, Dead Souls полагается на довольно зажатые игровые системы. Прицеливание в ней ограничено, движению не хватает гибкости, а враги настолько многочисленны, что геймплей быстро превращается в пытку [424]. Вдобавок ко всему, здесь скучные уровни, неважные побочные задания, бесконечные катакомбы и сомнительная система крафта, только замедляющая темп прогресса. Среди этой однообразной шоу-программы все же можно отметить несколько достойных внимания моментов: например, присутствие Питера, трансгендерной звезды культового андеграундного фильма Тосио Мацумото «Похоронная процессия роз» (1969), в роли безумного ученого-нигилиста. Чувствуется, что авторы хотели воздать должное маргинальной культуре, но их сдерживала необходимость выпустить эпизод