Пилар явно расстроилась, что не остался даже белый подопечный Розы. Кажется, моя повязка на глазу совсем не отталкивала.
Но мне было не до этого. Помогая Пилар, я отметил, что такого напряжения и ощущения, что за тобой наблюдают, не было. Но стоило вернуться в дом Розы, как все возобновилось. Следовательно, угроза не снаружи, а внутри.
Прислушиваясь к собственным ощущениям, я приготовил ужин. Кто не знает — жгучий перец прекрасно держит связь между миром людей и духов. Не зря его так уважают шаманы, целители, спиритуалисты… Даже колдуны вугу! А если же растереть в руках стручок, то услышать шепотки духов куда проще, чем достучаться до них только через копал и заговоры.
Поэтому, готовя ужин под болтовню Чочу, я внимательно вслушивался, стараясь уловить дыхание дома. Один раз даже получилось, дом отозвался — показал перед внутренним взором шкаф, а потом в его недрах — черную бездну. Но все тут же слетело, потому что Чочу запел.
Мне ничего не оставалось, как застонать и уронить лицо в ладонь. Правда, вовремя опомнился. Не хватало здоровый глаз присыпать красным перцем.
Внутри все кипело от негодования. Потому что, даже выслушав меня, Чочу демонстративно повернулся затылком, где из узоров тут же сложилась неприличная фигура из трех пальцев. Этот засранец очень однозначно показывал, куда я могу катиться со своими претензиями.
Послав Чочу в Шибальбу, я вышел на задний двор. Хватит уже расслабленно ходить. Надо возвращать форму. Сильное тело — сильный дух. Сильный дух — сильные способности.
Нравилось мне это или нет, но пришлось начать с обычной разминки. Хорошо хоть сюда не смотрели любопытная Пилар и ей подобные. Это не показное выступление, это возврат потерянного.
Пригодилась обычная палка. С ней дело пошло веселее.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я почувствовал, что просыпаются заснувшие рефлексы. Мышцы отзывались, движения стали стремительнее, реакция — лучше.
Правда, когда я попытался расплавить лежавший под ногами камень, ничего не вышло. В груди вновь полыхнуло раздражение. Будь проклята Шок-Аху и ее приспешники. Ничего, я не сдамся.
А потом заметил Розу. Она смотрела на меня и о чем-то думала. Ни намека на тот восторг, что был у Пилар, когда та меня увидела.
К собственному удивлению я почувствовал досаду. Что, Тиош, не нравится? Человеческие женщины не замирают от восторга при виде тебя, а так… Думает поди, как бы он, бедняга, головой не приложился. Тьфу. Потрясающий день.
Как ни крути, мне сейчас даже Муэрте-Катрина не помощница. Она не возвращает утраченное…
Где-то на краю сознания мелькнула мысль, как поступить дальше, но тут же исчезла.
Шумно выдохнув, я покинул внутренний двор. Обиды маленького мальчика отодвинем на задний план. Сейчас не до этого.
Роза и Чочу обнаружились на кухне.
Череп хитро посмотрел на меня, словно уже успел передать все сплетни и красочно описать события сегодняшнего дня. Ничего, пусть треплется, если делать нечего.
Запах мяса, поджаренной маисовой лепешки, специй и крепкого кофе немного примирил меня с реальностью. Однако это не значило, что я собирался молчать.
— Роза, скажи, откуда у тебя шкаф, который стоит в твоей комнате?
Она чуть не выронила нож, которым собиралась разрезать лепешку. Посмотрела на меня удивленными глазами.
— Что?
— Откуда у тебя шкаф, стоящий в спальне? — повторил я.
Чочу сделал вид, что его тут нет. Порой даже этот болтливый череп проявлял неземную мудрость и затыкался, когда не просили говорить.
Роза чуть нахмурилась. Но, слава всем богам, не стала задавать никаких глупых вопросов. Видимо, тоже с некоей мудрой обреченностью приняла: подопечный умер в другом мире, а в этом еще не оклемался. Поэтому что с него взять-то…
— Он тут был еще при Карлосе, — ответила она. — Если не ошибаюсь, всю мебель сюда привозили из Теоукана.
Теоукан — столица Оутля. Обычно оттуда ерунду не доставляют.
Я задумался, сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку. Роза только вопросительно приподняла черную бровь. Кажется, она ждала объяснений. Но объяснения все у чочмо в гнезде. Если шкаф тут давно, то маловероятно, что кто-то, живущий в нем, только сейчас очнулся. Разве что отреагировал на мое присутствие, но… Глупость какая-то. Бытовым духам нет дела до разборок богов.
— Тинаш, спасибо за ужин, но, если бы ты перестал говорить загадками — было вообще замечательно, — наконец-то произнесла Роза. — Или до сих пор не можешь отойти от красоты Пилар?
— Отойти куда? — не растерялся я.
Роза фыркнула.
Но я сел за стол. Все же не стоит отказываться от приглашения за стол. Ибо позвавшая женщина может обидеться и больше не звать. (Народная мудрость народа кийче, пятый столбец справа, священная книга «Околь-тух»).
Кофе она варила потрясающий. Я даже на время позабыл о своих проблемах.
Однако не Роза.
— Чем тебе не нравится шкаф? И скажи… что это за боевое искусство?
— Ты о чем?
Интересно, сколько она успела увидеть? Как долго смотрела на мою неуклюжую тренировку?
— О том, что держит тело в отличной форме, а воздух окрашивает зеленым сиянием.
Твою ж!.. Увидела достаточно.
Чочу довольно клацнул зубами. И тут же сделал вид, что грызет яблоко и даже не думал злорадствовать.
— Это всего лишь разминка, — сказал я как можно небрежнее.
Если я назову какое-то из местных человеческих боевых искусств, Роза спросит, откуда мне о нем известно. Если же что-то божественное — еще хуже. Поэтому… разминка и разминка! И вообще нечего подглядывать!
— Очень такая продуманная разминка, — задумчиво протянула она. — Как это называлось в твоем мире?
— Драка с палкой?
— Нет, сияние…
— Это неверный свет в сумерках, я не волшебник, — со вздохом произнес я.
Чочу хрюкнул.
Роза прищурилась. Она явно не верила, но признаваться не считал нужным.
— А чем тебе шкаф не понравился?
— Он странный, — сказал я почти правду. — Знаешь… у меня ощущение, что в доме кто-то за нами следит.
А что? Я сюда из другого мира упал, тьфу, попал. Мне можно быть параноиком. В конце концов, даже Муэрте-Катрина признает, что после смерти люди, э-э-э, меняются.
Карие глаза Розы округлились от удивления. Потом изящная ладонь коснулась моего лба, мягкая такая, прохладная.
— Тинаш, ты как себя чувствуешь?
— Жара нет, — заметил я. — Но… если тебе нравится, можешь руку не убирать.
— Сейчас тресну.
— Ладно-ладно, убедила.
Кажется, она немного расслабилась, но я ловко ухватил Розу за запястье и потянул в комнату.
— Тинаш, перестань!
Куда там. Если бы я реагировал на каждое «перестань», то не оказался бы здесь, дорогая. Роза начала упираться, однако тут же позабыла об этом, стоило нам оказаться в комнате.
Увиденное заставило и меня замереть.
Дверцы шкафа были распахнуты. Хотя мы с Чочу их прикрывали.
От пола до потолка часть комнаты, где находился злосчастный шкаф, все пространство было залито чернотой. Такой… Живой тьмой. Прямо как в легенде, когда Лунный кролик сумел собрать в сосуд ночь и смешать ее с вином. А потом, катаясь на полумесяце, уронил прямо в Мексианское море. С тех пор можно прийти и посмотреть на жидкую ночь, именно она превращает волны в черную смолу, которую можно расплескать.
Так и тут. Смотришь — и видишь море из легенды.
Но еще больше поражало то, что неведомо откуда будто набегал ветерок, и по черной глади проходила еле заметная рябь.
— Что это? — еле слышно прошептала Роза.
— Замечательная мебель из Теоукана, — напряженно произнес я, становясь так, чтобы закрыть девушку собой.
Все же она всего лишь человек. Я хоть что-то сумею сделать, если произойдет что-то нехорошее.
Что это такое? Решило больше не прятаться? А если бы мы сейчас не вошли? Или ничего бы и не было, и наоборот — это нечто ждало нашего появления.
Однако… Я вдруг осознал, что пока не чувствую враждебности. Только зачаровывающая чернота. И странное желание подойти поближе и коснуться рукой. Голова немного кружится. Воздух словно изменился. В какой-то миг мне показалось, что все поверхности в комнате отражают нас с Розой. И еще Чочу, который парит прямо над моим плечом. Только вот Хранитель дома молчит и тоже пытается понять, что происходит.
— Тинаш, ты чувствуешь? — вдруг тихо просила Роза.
Я втянул воздух. И правда, что-то есть такое. Табак?
Или… клянусь своим черепом, какая-то зараза курит табак с нуа-нуа!
Глава 8. Совет Дома Пламени
Девятый кин Дождливого Ягуара по Долгому Счету Дней
В Шибальбе было жарко.
Вполне нормально для места, где земля горит под ногами. В Доме Пламени шел совет. Старейший мужчина, Тах-Шец, что-то прошептал над раскаленной головней и бросил ее в центр ритуального круга. Огонь цвета свежей крови полыхнул так ярко, что даже Ичтли, бог дождя, прикрыл глаза.
Он не зря выбрал место подальше от пламени. Старейшие мужчины и женщины великих Домов Шибальбы были обеспокоены. И пусть нефритовые маски скрывали их лица, Ичтли прекрасно видел более рваные, чем обычно, движения и слышал резкие слова.
— Мы собрались здесь, чтобы обсудить беду, — произнес Тах-Шец.
Его голос напоминал треск горящих ветвей. Каждое слово — смоляной дым. Он слетает с губ и сплетается с ароматным дымом костра.
Старейшие мужчины и женщины сидят в первом круге. Места за их спинами занимают члены Домов.
Такие, как Ичтли — те, кого позвали — на отдельном возвышении, чтобы всем было видно. Шбаланке, гибкий и прекрасный, одетый в одну шкуру ягуара, расположился на ветвях дерева чобоа, растущего прямо из каменного пола. В черных волосах нефритовые зажимы, а смуглая кожа разрисована иероглифами.
Хуракан, бог ветра и штормов, расположился рядом. Белоснежная птица вок, вестник ураганов и бурь, сидит на его плече. Правая нога Хуракана худая и костлявая, левая — сверкающая молния. Злые языки до сих пор зовут его одноногим. Но Хуракану откровенно плевать. Что тебе глупые слова тех, кого ты можешь превратить в пепел за доли секунды?