Да уж. «Сахарный череп» отстраивать заново. Жаль. Было неплохое место.
— Печально, — резюмировал он.
— А мне нравится, — хмыкнул папа Легбэ. — С такой мощью он открутит голову второму воплощению Собирателя. Да, кстати, их всего два?
— Два, — буркнул Яяухкуи, проводя ладонью по поверхности зеркала.
Та тут же пошла волнами, словно гладь озера под ветром. А потом вовсе закрутилась и свилась в сигару. Ее кончик тут же вспыхнул белым пламенем, и вверх потянулся сладкий аромат нуа-нуа.
— Расскажи, — сказал папа Легбэ, шагая прочь от пепелища «Сахарного черепа».
Яяухкуи затянулся и задумался. С чего начать? Пожалуй, история выйдет слишком длинной. А такие хороши только тогда, когда есть счастливый конец. В остальных случаях не стоит долго говорить — слушатель не оценит.
Но папа Легбэ в своем неуемном любопытстве пришел к дому Розы. Отыскал зеркало и дал возможность снова наблюдать за происходящим в Чиламе.
Яяухкуи был ему благодарен.
Не то чтобы ольтеки не смогли отыскать еще зачарованные предметы, но ушло бы прилично времени. Все же не зря зеркало столько времени пробыло в доме Розы. Оно идеально было настроено на это место.
— Хорошо. Дело давнее. Собиратель Крови — бог. Спятивший бог, дед Шбаланке, бога-ягуара. Только что тут говорить, родство в Оутле — штука очень условная. Дочь Собирателя, гордая и прямолинейная Шкик Госпожа Кровь, бежала сломя голову от папашки, когда забеременела.
— Не слишком чадолюбивы в этой семье, — хмыкнул папа Легбэ.
— Собиратель считал, что Шкик должна стать такой же, как он. А для этого надо было дождаться расцвета сил. Только вот она умудрилась забеременеть намного раньше.
В городке было темно и тихо. Жители не рисковали выходить на улицы после того, что творилось по ночам.
Яяухкуи с наслаждением дышал ночным воздухом и курил. Кажется, можно так провести вечность. У всех есть свои слабости.
— Собиратель не одобрил? — полюбопытствовал папа Легбэ.
Яяухкуи хмыкнул:
— Собиратель чуть не разгромил Шибальбу. Как так? Родная дочь скрутила кукиш и удрала на землю. Помчался ловить беглянку, только та была далеко. На тот момент боги Оутля были очень сильны. Собирателя не любили.
— А ольтеки?
— Ольтеки были близки к богам, — обтекаемо ответил Яяухкуи. — Поэтому, когда Собиратель в гневе принялся рушить все кругом и убивать простых людей, мы собрались и вознесли молитву Хранителям и богам земли и неба.
Послышался шорох камней под ногами папы Легбэ. Воздух стал соленым. Хозяин мыслей и снов вугу направлялся к морю. Яяухкуи не возражал. Хоть посмотрит, какое оно сейчас.
— В результате пришлось создать расу эс-калавера, которые основательно помогали в борьбе с Собирателем. Это они после долгого боя распилили его тело на две части. А хоронили и прятали уже мы. Одну в захолустном городке возле Пирамид Мертвых. А вторую — в бесконечной пустыне, в древнем храме. Храм запечатывала сама Шкик Госпожа Кровь. Она прекрасно понимала, что если озверевший родитель вырвется, места будет мало всем.
— А у нее дитя на руках, — хмыкнул папа Легбэ.
— Близнецы, — подтвердил Яяухкуи. — Только вот если Шбаланке здесь постоянно, его братец больше любит присматривать за яркой Чичен-Ацой.
Затянувшись сигарой, он выдохнул дым колечками. Как прекрасно. Как хорошо, что настоял, чтобы зачарованному зеркалу дали возможность баловаться куревом. Это же счастье.
— Ну, а дальше?
— Что именно?
Папа Легбэ спустился по узкой дорожке и вышел к тихо плещущей воде.
— Почему эта кровавая сволочь вылезла?
Яяухкуи некоторое время молчал. Просто смотрел на огромную луну среди черного неба. Лунный Кролик явно сегодня в ударе? Вон как щедро проливает серебристый свет на черные волны.
Вопрос поставил в тупик. Точнее… Яяухкуи понимал причину, знал механизм, но понятия не имел, какому идиоту взбрело такое в голову. И очень не хотел вспоминать, что соврал Тиошу. Соврал, что знает, кто разбудил Собирателя. И о жертвоприношении тоже.
На тот момент на совете ольтеков в Ишт-Лауке решили, что не стоит показывать истинное положение дел. Пусть Тиош согласится хоть расправиться с Собирателем. А там уже все пойдет в связке.
— Его кто-то позвал, — наконец-то произнес он. — Хорошо позвал. С душой, жертвой и морем крови. Но я не понимаю, как можно это было провернуть. Да еще и втайне от всех.
Папа Легбэ молчал некоторое время, потом задал самый важный вопрос:
— Как мы будем его искать? Поднявший одно чудовище, поднимет и других.
— Ответ, как всегда, на поверхности, — раздался женский голос.
В воздухе появились запахи красного перца, смолы и жженого сахара.
Яяухкуи чувствовал, что папа Легбэ обернулся. Но при этом даже не подумал повернуть осколок зеркала. Эгоист.
— Неужто? — мягко поинтересовался папа Легбэ.
Шорох юбок раздался совсем рядом. Перед взором Яяухкуи появилась она. В темно-красном платье с черной отделкой. Широкополая шляпа с розами прикрывала выбеленное лицо, разрисованное красным, зеленым и фиолетовым.
На алых губах появилась улыбка. Изящная рука, затянутая в капроновую перчатку с оборками, мягко коснулась зеркала.
— Здравствуй, Хранитель, — шепнула она. — Рада тебя видеть.
— И я тебя, Муэрте-Катрина, — улыбнулся Яяухкуи. — Или лучше сказать Шкик Госпожа Кровь?
В черных глазах, так похожих на обсидиан, мелькнула печаль.
Муэрте-Катрина медленно опустила руку.
— Да, в общем-то, без разницы.
— Эй! — возмутился папа Легбэ. — Может быть, вам и без разницы, но я бы не отказался от объяснений. Уж уделите немножко внимания простому парню вугу.
— Простому парню, который сумел влиться в сплоченную элиту богов Оутля? — хмыкнула она.
Что есть, то есть. Папа Легбэ привел свой народ из другого мира. При этом ни на секунду не сомневаясь, что здесь ему и самое место. Что интересно, никто не возражал. Вугу стали частью Оутля. А спустя время никому и в голову не могло прийти, что их здесь когда-то не было.
— Чем силен, прекрасная сеньорита, — церемонно поклонился папа Легбэ, — чем силен. Но все же я хотел бы разобраться в деталях. Так как далеко не все секреты Оутля для меня открыты.
Яяухкуи молча курил.
Раз пришла… хорошо, пусть будет Муэрте-Катрина, значит, она решила взять дело в свои руки. Это хорошая поддержка. Очень хорошая.
Муэрте-Катрина посмотрела на папу Легбэ, усмехнулась, покачала головой.
— Что ж… Давно это было. Настолько давно, что я и сама не помню, когда. Верно говорит Хранитель, Шкик Госпожа Кровь — мое настоящее имя. Я и есть та дочь, которая не оправдала надежд своего отца.
Повисло молчание.
Папа Легбэ смотрел на нее, но ничего не говорил. Думал. Просчитывал.
— Почему «Катрина»? — наконец-то спросил он.
Очень просто и очень точно.
Яяухкуи помнил, что пришлось пережить Шкик, прежде чем принять решение выступить против отца.
Она поправила перчатку на руке, уголки губ дрогнули в невеселой улыбке.
— Спрятаться от него было нелегко. Да что там… практически невозможно, как-никак я — дочь одного из бывших владык Шибальбы. Но я не хотела превратиться в прах. Или уйти в никуда, оставив своих детей. Друзья-боги меня прятали, но долго это продолжаться не могло. Поэтому пришлось действовать иначе.
— Иначе? — отозвался эхом папа Легбэ.
— Пирамиды Мертвых, — прошелестел Яяухкуи, и руки Легбэ дрогнули.
Морской пейзаж покачнулся, Яяухкуи еле слышно выругался.
— Прошу осторожнее, — попросил он. — Не хочу выронить сигару в песок.
— Что значит, Пирамиды Мертвых? — уточнил папа Легбэ, не обратив внимания на ворчание.
Яяухкуи не слышал, говорила ли что-то Шкик. Только помнил ее, бледную и изможденную родами. Когда она пришла на совет ольтеков и попросила…
— Мне нужно было умереть, — произнесла она, глядя куда-то вдаль. — Шкик Госпожа Кровь должна была исчезнуть. Но боги просто так не умирают. Тогда я пообещала ольтекам отдать свою силу, сделав их Хранителями Оутля. Взамен они должны меня провести в Пирамиды Мертвых.
— Для этого нужны были ольтеки? — в голосе папы Легбэ появилось сомнение.
— К Пирамидам всегда кто-то проводит, — спокойно сказала Муэрте-Катрина. — Это традиция. Но мне еще нужен был тот, кто сможет запечатать выход. Я не знала, получится задуманная авантюра или нет.
— Дети могли остаться сиротами, — бесцветно сказал папа Легбэ.
Ответом был шум накатившей на берег волны. Яяухкуи не решился посмотреть на собеседницу. Он прекрасно знал, что выбор и решение были очень тяжелыми.
— Могли, — наконец-то произнесла она. — Поэтому мне нужно было вернуться. В любом случае. А запечатанная дверь — гарантия, что ни я не сбегу, ни чрево Пирамид не вышвырнет меня назад. Я шла умирать. Умирать, а потом возрождаться.
Папа Легбэ переложил осколок зеркала из одной руки в другую. Яяухкуи был готов поклясться, что тот внимательно смотрит на Муэрте-Катрину.
— Как я понимаю, все удалось?
Муэрте-Катрина скользнула пальцами по своей разрисованной щеке. Взгляд будто пронизывал века, устремившись в далекое прошлое.
— Удалось, — подтвердила она. — Не знаю, почему я получила именно это тело. Шутка миров. И лицо, с которого невозможно смыть грим. Госпожа Кровь исчезла. Ее место заняла Госпожа Смерть.
Некоторое время все молчали.
Только Мексианское море говорило нечеловеческими голосами, все быстрее накатывая на берег. Не стоит расстраиваться. Не стоит и расслабляться. Оно, море, было раньше богов. Раньше людей и животных. Видело много, знает еще больше. Не стоит опускать руки, надо только двигаться вперед.
Муэрте-Катрина чуть приподняла юбку и ступила босыми ступнями прямо в воду.
Яяухкуи давно докурил, но дым по-прежнему оставался в воздухе. Дурманящий аромат нуа-нуа никуда не исчезал.
Папа Легбэ тоже не тратил лишних слов. Казалось, он что-то серьезно обдумывал. Хотя… чего там… Он действительно обдумывал. Еще ни разу не было, чтобы папа Легбэ, барон Замди — для людей и низших духов, упустил возможность повернуть какую-то ситуацию в свою сторону.