Я, конечно, не люблю командный голос, но ведь я именно этого и добивалась – чтобы мы вместе вернулись к машине, верно? Но, гадство, что сын, что отец, умеют выворачивать все так, что, даже будучи инициатором и той, кто должна главенствовать, я оказываюсь в подчиненной роли. А они, такие все тихие и милые, вдруг главкомандиры!
Вздохнула и пнула шлагбаум последний раз. И именно в этот раз неудачно попала по коже и немного ее скосила.
– Ш-ш-ш, – зашипела, инстинктивно схватившись за пострадавшую конечность.
Конечно, прыгать на одной ноге, когда на ней шпилька, оказалось плохой идеей, и я чуть не свалилась на асфальт, но меня придержал подбежавший малец. Это насколько же я мелкая, что даже ребенок удержал мою тушку? Посмотрела туда, куда должна была упасть, и похолодела. Там лежал покореженный шлагбаум, после падения на который меня точно бы пришлось зашивать.
– Спасибо, – выдавила из себя.
Мальчик вздохнул, как будто это я была ребенком. И это на него взвалили ношу по успокоению (или скорее упокоению, судя по моим успехам).
– Извини, что так… случилось, – выдавила из себя с трудом.
– Да я сам виноват во всем. Это по моим делам мы шли, папа вообще на работе должен был находиться, – говорил мальчик, ведя меня под руку.
Правда, он так крепко вцепился в мое предплечье, что я уже не понимала, он настолько боится моего повторного падения или просто перенервничал и у него пальцы заклинило. А свою речь он закончил уже более высоким тоном голоса:
– Да и в больницах он постоянно из-за меня оказывается, а он, между прочим, их ненавидит!
– Что ж, могу его понять, – сказала, не пытаясь сразу противоречить ребенку, хотя, конечно, он ерунду несет. – Тоже терпеть не могу больницы. Хотя и бывают сносные дни – это когда сестру свою вижу. Она вечно в больницах обитает. Может, и твоему отцу так же терпимо, если это касается тебя, а не постороннего человека.
– Все равно я виноват, – сказал ребенок, отрицательно махнув головой. Понял все же, что я ему противоречу.
– Пфф, вообще-то это я твоего папку убила, забыл что ли, ты сам сказал.
– Во-первых, не убила, он жив. Во-вторых, это я на эмоциях был, не считается.
– Твой братец тоже считает, что я виновата, – продолжила стоять на своем, отвлекая ребенка от ненужного сейчас совершенно чувства вины.
– А он просто тупой, не обращай внимания.
– По мне, так вы даже слишком по-взрослому размышляете. Странно, что такие низкие, явно мелкие. Не в отца, что ли, пошли, – сказала, скептически осматривая паренька. Судя по его размышлениям, он как минимум подросток, хотя с учетом роста отца они бы уже тогда были выше меня. Но я плохо разбираюсь в детях и их возрастах, могу ошибаться. Важно, что подействовало, мальчишка отвлекся и ускорил шаг.
Глава 13. Ого, да ты старуха
В больнице я поняла, что не одна я боюсь больниц. К пациенту нас не пустили, но не то чтобы я рвалась. Вот только я не знала, что делать с детьми, которые подозрительно хорошо себя вели, пока я парковала свою раздолбанную машину и стояла, ожидая кого-то из врачей. Как я и привыкла, ничего конкретного не сказали, типа понаблюдают. Остался один вопрос:
– А куда детей? – спросила у врача.
– Вы не хотите за ними присмотреть?
– Она?
– Я? – хором ответили мы.
– Да ни за что! – опять мы с мальчиками были солидарны.
– Да она вообще маньяк! – Темненький продолжал гнуть свою линию про то, что я убийца.
– Нужно тогда позвонить тому, кто может. Телефон знаете?
Я посмотрела на ребят с надеждой, хорошо бы побыстрее их сдать с моих определенно ненадежных рук. Я была солидарна с мальчиками в том, что на меня нельзя оставлять детей.
Светленький улыбнулся, явно вспомнив номер телефона, и я облегченно выдохнула. Но тут же нахмурился и отрицательно покачал головой.
– Тогда я вынужден проинформировать органы опеки и попечительства, а пока побудете в больнице.
Мальчики испуганно на меня посмотрели. Им явно было страшно оставаться в больнице одним.
– А куда их потом? – спросила, надеясь, что дальнейшая информация их успокоит.
– Или в больнице останутся, или в социальный приют, я не имею понятия, если честно, – сказал врач, устало разведя руками. Кажется, остаться с двумя малолетними мальчишками, когда у него явно куча работы, его не вдохновляла. Впрочем, как и меня. Но мне не оставили выбора.
– Мама! Ты же не оставишь нас здесь! – вскричал тот, кто вот только что маньячкой меня называл.
Врач осуждающе на меня посмотрел, видимо, подумав, что мы над ним странно подшутили, да еще и в такой тяжелый момент. Или решив, что я нерадивая мамаша.
К врачу кто-то подошел, и он отвлекся от нас.
Я же зло посмотрела на мелкоту, пытаясь одним взглядом показать, насколько сильно они меня подставляют. Но то ли дети нынче крепкие пошли, то ли взрослые обмельчали, то ли после всего пережитого им и черт, и Стервелла не страшны, но мой взгляд не оказал на них никакого воздействия. А с подчиненными прокатывало…
– Забирайте сыновей и принесите больному все необходимое, – сказал врач и ушел, так и не объяснив, что же такое необходимое нужно.
Я не стала догонять и спрашивать, так как, во-первых, знала, что обычно стоит приносить в больницу. А во-вторых, я все же чувствовала себя виноватой перед Вениамином и его детьми. И мелким действительно нечего сейчас делать в больнице с незнакомыми людьми, да еще и после такого потрясения.
– И как вас зовут, сыновья-то вы мои? – спросила уже спокойно у мальчишек.
Поняв, что никто их в больнице не оставит, ребятня оторвалась от моей юбки и хором сказала:
– …аша.
– Что? – уточнила, не расслышав.
Светловолосый закатил глаза, а темноволосый произнес:
– Я Саша, а он – Паша. А для вас Павел Вениаминович, – добавил под конец Александр и получил шлепок по плечу от Павла.
Паша явно хотел влупить брату по затылку, но тот оказался ловким и сильным, так как от ответного тычка мальчишка упал на пол. Да, парня жалко было, я недавно так же отлетела от толчка этого не по возрасту сильного и ехидного парня, но жалеть обоих не собиралась.
– Вот не зря вас сама судьба мной наказала, – сказала, строго посмотрев на обоих.
Я бы хотела придумать им наказание, чтобы они не дрались, а лучше бы дружили против меня. Но ситуация так сложилась, что я уже достаточно их настроила против собственной персоны.
После моих слов Саша помог встать Паше, и они с ненавистью на меня посмотрели.
– Идемте думать, как отсюда выбираться, – вздохнула и пошла на выход.
Проблемы нужно было решать по мере их поступления. И сейчас передо мной стояла одна: как довезти детей? Бросить машину прямо на парковке больницы, мешая скорым?
У моей «Киа» уже стоял рядом охранник, он же и подсказал перепарковаться. Договорились, что заберу машину завтра, заодно и по поводу шлагбаума он уточнит, что делать и какая стоимость. Я поблагодарила мужика, впервые радуясь чувству жалости в чьих-то глазах по отношению ко мне. Мне было уже все равно, лишь бы добраться до дома и лечь в постель.
Вызвала такси, решив, что везти двух детей на общественном транспорте может обойтись даже дороже, по крайней мере, для моих нервов – точно.
Таксист отказался везти, так как у него нет детских кресел. Я посмотрела на довольно высоких ребят и удивилась, что им что-то такое нужно, в наше время с этим проблем не было. Скрипнув зубами, вызвала такси, в примечании указав, что нужны детские кресла.
Начали ждать второго, дети заныли, что проголодались, второй приехал, но у него оказалось только одно кресло. Я счастливо улыбнулась и расплылась в улыбке. Наконец-то хоть на ком-то оторвусь. Я уже открыла рот, чтобы высказаться, выплескивая всю накопившуюся злость, как водитель, вздохнув, посмотрел куда-то за мою спину. Там продолжали стоять и ныть, что голодные, мальчишки.
– Ладно, садитесь, но не высовывайтесь, – сказал водитель.
Я от обиды, что не на кого поорать, даже фыркнула. А как нытье хорошо на него подействовало, может, мне так же ныть на работе, и не придется пробиваться с боем за каждый шажок вверх.
Ага, так и представляю, как ною перед начальником, что хочу план пониже и вообще я голодная, вот и не тяну планку. Или перед клиентом плачу, что продавец матом его обложил, так как я бедная-несчастная, похожая на ребенка – вот меня подчиненные и не слушаются.
– Воды хочу, – сказал Паша, нервно дергая себя за светлую прядь над ухом. Мальчикам бы не мешало подстричься. Или сменить прически, если Вениамин так часто не успевает их отвести в парикмахерскую.
– Потерпишь до дома, – ответила зло, хоть и максимально сдержанно.
Но ребенок все равно обиделся, его брат вообще на меня так посмотрел, что я как будто не только Веню, но и Пашу попыталась убить.
Отвернулась к окну, сдерживая себя. Одно дело – срываться на «детках» и совсем другое – на детях. Эх, хоть бы мошенники позвонили, что ли. Я уже готова сама искать их номер, чтобы хоть на ком-то сорваться. Интересно, если им однажды кто-то позвонит: «Эй, мошенники, вы мне срочно нужны!» – они сильно удивятся?
К счастью, дальнейшие десять минут езды дети молчали, и я смогла успокоиться, напомнив себе, что они только что пережили, к слову, и я тоже! Но сосредоточение на мыслях, что теперь делать с двумя чужими парнями, меня сильно отвлекало. И нет бы парнями – это было бы ну прям парнями, такими юными, накачанными и… совершеннолетними. Но никогда не думала, что пущу к себе в квартиру детей.
Первым делом пострадал мой ремонт. Кроссовками Паша испачкал стены. Я бы никогда не подумала, что обувью пачкают не только пол, если бы не видела, как разуваются эти двое. Что ж, надеюсь, хоть потолок мне не испачкают. Следом разбилась ваза, которую подарила мне Аля. Причем разбивший ее Саша отчитал меня, что я ставлю ее на краю. Вообще-то она там стоит уже год, и до появления этого контролера никто ее ни разу даже не задел. Ну в смысле никто: ни я, ни Аля, ни дядя Гриша – больше никого в моей квартире не было.