– Так сколько? – повторила.
– Семь.
– Семь с половиной, – поправил второй.
– Ого, я не знала, что дети такие высокие в семь лет, – сказала, честно удивившись. Наверное, они высокими кажутся из-за того, что сама я очень низкая. От чего мне даже трудно было воспринимать их детьми, а не взрослыми. Да и меня саму всегда бесило, что из-за моего роста ко мне относились как к ребенку. В семь лет это, кстати, бесило не меньше, чем сейчас.
– А я в папу, – гордо сказал, предположительно, Саша, ведь он выше брата.
Да, парень действительно походил на отца, я помню, как гладила его по жестким темным волосам. И некоторые азиатские черты тоже ему в основном достались. Паша же был светловолос и светлокож, я бы даже сказала, что на фоне брата почти болезненно бледен. Хотя так могло быть просто с перепугу.
– Одному семь, а второму? – спросила снова, обрадовавшись налаживаемому контакту.
– И второму. Мы же близнецы! – сказал Саша.
Кажется, я начала их разделять по голосам, относя все громкие или экспрессивные фразы в сторону того, кто был так похож на отца. Хотя характером, получается, явно не в него. Веня был, наоборот, излишне спокоен и заботлив. Был. Есть. Точнее, был, но в смысле только для меня. Вряд ли после всей этой ситуации он вообще захочет со мной общаться, а уж тем более приносить кофе и внимательно выслушивать на равных мои мысли по поводу магазина. За последнюю неделю я так привыкла к его заботе и присутствию, что теперь не знала, как завтра идти на работу.
– Двуяйцевые. Двойняшки, – поправил брата Паша после небольшой паузы.
Голос у него был тихий и обиженный, но я услышала. Интересно, что его расстроило? Может, то, что он ниже брата. Мне в детстве было очень обидно за то, что мама высокая, а я пошла в дебила отца, с которым у меня никогда не было нормальных взаимоотношений.
– А ты на маму похож, да? – спросила с улыбкой, желая сгладить обиду.
За дверью снова раздался звук льющейся воды.
– Нет у нас мамы, – пробормотал кто-то у двери.
– Открой, пожалуйста, – сказала, вдруг чего-то сильно испугавшись.
Дверь щелкнула, я подскочила с пола, чуть не поскользнувшись на босых ногах, и резко открыла дверь на себя, от чего Саша, все еще державшийся за ручку двери, упал в мои объятья.
– Паша! – прикрикнула на парня, пившего воду из-под крана.
Мальчик вздрогнул, выключил воду и виновато на меня посмотрел.
– Ты чего из крана пьешь?
– Я пить хотел.
– Так почему не попросил?! – возмутилась, что он пьет воду, в которой неизвестно что водится.
– Я же попросил. В такси еще, – ответил Паша почти со слезами на глазах.
Поездка в машине без двери, отец в больнице, квартира незнакомой тетки и мои какие-то обидные слова, видимо, доконали парня, и он разревелся. Вот же ж, и почему из всех моих фраз его задели единственные, что я говорила с искренней доброжелательностью?
– Нытик, – сказал Саша, но сам спрятал лицо у меня где-то под мышкой.
Сделала один шаг, давшийся с трудом из-за вцепившегося в одежду Саши, и, протянув руку, под которой еще никто не пускал сопли, схватила Пашу за рубашку, притянула к себе и обняла. Затем начала делать единственное, что научилась при взаимодействии с детьми, – гладить ребят по головам.
Высокие мальчики, иногда кажущиеся такими взрослыми, но все же дети.
– Ой, Паш, а у тебя волосы такие же жесткие, как у отца, – сказала, когда, устав гладить, начала уже просто перебирать волосы ребят.
– Правда? – спросил Паша с надеждой, приподняв голову и перестав поливать слезами мой живот.
Я внимательно посмотрела на его лицо и невольно улыбнулась этому серьезному и невинному взгляду, тоже как у отца.
– А еще родинка вот здесь, – сказала, сместив руку на его лоб и коснувшись указательным пальцем чуть выше его брови. Паша тут же сам протянул руку и начал щупать указанное мною место.
– Ты знакома с папой? – спросил Саша, тоже оторвавшись и перестав пускать на меня сопли. Он даже перестал пытаться скрывать, что не «нытик», смотрел на меня полными слез глазами.
– Да.
– Он про тебя ничего не рассказывал, – сказал Паша, продолжая ощупывать свой лоб. Удивительно, но, кажется, сравнение с отцом его успокоило, он смотрел на меня уже довольно спокойно.
– Он умрет, да? – спросил Саша, а из его глаз снова полились слезы. Паша нахмурился, опустил руки и спрятал их в карманы.
– Нет, – ответила уверенно.
Не впервой мне кого-то отнимать у смерти. Да и не думаю, что у Вени случилось нечто, что в ближайшие дни приведет к его смерти. Когда его забрали в больницу, он был жив. Да, упал в обморок, ударился о мою машину, но крови не было, сердце билось, вчера он хорошо выглядел, ну, может, слегка уставшим. Все же постоянно приходил не только в свои смены, но и в мои. А у него дома еще и двое детей требовали внимания.
– Он просто очень много работал в последние дни. Я ведь его коллега и знаю это, – сказала и поняла, что пытаюсь успокоить скорее себя, чем детей.
Саша вытер сопли рукавом рубашки… моей, а Паша произнес:
– Это правда, он иногда так рано уходил, что бабушка с нами как-то целую неделю провела, чтобы на занятия отводить.
Видимо, мальчик имел в виду первую неделю, когда Веня приходил, как и я, в шесть утра. К слову, после того, как я занялась с Вениамином любовью, я больше не рисковала приходить так рано, а то вдруг он тоже придет и мы останемся наедине. Почему-то впервые я себе не доверяла, понимая, что мне так сложно резко и окончательно оторвать пластырь, как-то оскорбив его. Веня ж как посмотрит своими глазами, прям как у Паши, и все, сразу вся моя решимость и злость исчезает.
Вот и сейчас вздохнула и потрепала Пашу по волосам, пытаясь прядями закрыть этот чисто папкин взгляд. Кажется, парень очень страдает, что не похож на отца так, как Саша, хотя на самом деле похож на него гораздо сильнее.
– Ладно, спать пора, – сказала ребятам.
– Так время еще детское! – возмутился Саша, уже окончательно утерев слезы и сопли рукавом. В этот раз своим.
Вздохнула, осознав, что мальчишек надо будет переодеть, а у меня нет для них другой одежды.
Приведя ребят в спальню, поняла, что стелить-то толком нечего. У меня было только два комплекта белья, две подушки и два одеяла. Но все же взрослых, так как покупала я допкомплект для Али, значит, по идее, мальчики должны вместиться.
Я стелила на кровати детям немного дрожащими пальцами. Аля только один раз спала на купленной для нее кровати, после чего постоянно путешествуя по больничным или возвращаясь к себе домой. Кажется, продав эту квартиру, я не буду по ней скучать, хороших воспоминаний в ней так и не появилось.
– Но мы не хотим спать! – возмутился Саша.
– Можно мы поиграем на компьютере? – вежливо спросил Паша.
Я обернулась, снова встретилась с этим фирменным взглядом Вениамина на лице светловолосого мальчишки, смутилась и буркнула:
– Можно.
Мальчишки снова схватили ноут и начали спорить, какую игру скачать.
– Установка три часа! – возмутился Саша, отбросив ноут в сторону. – Что это у тебя за динозавр такой?!
Я пожала плечами и начала заправлять пододеяльник. Паша посмотрел со вздохом на ноут, видимо, распрощавшись с возможностью сегодня во что-то сыграть. Он подошел и начал довольно ловко мне помогать с пододеяльником, придерживая за уголки ускользающее одеяло. Затем мы его вдвоем встряхнули, выравнивая. Я поблагодарила помощника. Кивнув мне в ответ, он спросил:
– А во что ты играешь тогда?
Саша пару раз ударил кулаком рядом с моим ноутом. Гадство, чую, он, не поиграв, спать так и не ляжет.
Во что же я играю? Задумалась. Единственное во что – это запоминайка на фитнес-браслете. Он у меня был дорогой и многофункциональный. Я его для Али покупала, чтобы отслеживать ее здоровье. Но, поносив пару дней браслет, Аля снова оказалась в больнице и сказала мне, что носить браслет ей нет смысла, она достаточно часто сдает анализы, чтобы быть в курсе состояния своего здоровья, а мне, никогда не посещающей поликлиники и больницы, может пригодиться.
Так как Аля каждый раз спрашивала, где мой браслет, когда я приходила, мне пришлось приучиться его вовремя заряжать и постоянно носить, хотя я и не видела в этом никакого смысла, но вроде так Але было спокойнее.
Да и в пробках телефон в руках нельзя было держать, хотя и смысла не было, он ненамного моложе ноута, уже не тянет большинство приложений. Вот я в пробках и привыкла сидеть и тыкать картинки на фитнес-браслете. Все лучше, чем сидеть нервничать и срываться на соседних водителей. К тому же игра мне казалась полезной, тренирует память, с которой у меня явные проблемы.
Я сняла браслет, надела на руку Саши, застегнув его на самую близкую из дырочек. И то браслет был большеват, пришлось чуть выше запястья его сдвинуть. Ввела пароль 1234. Саша хохотнул. Открыла полюбившуюся игру и показала, как в нее играть. На маленьком экране появлялись пиксельные простейшие картинки в определенном порядке, нужно было его запомнить и указать.
Хотя я и надела браслет на руку Саши, в итоге я сама нажимала и играла, немного увлекшись. Когда я наконец поняла, что вообще-то не сама планировала играть, я приподняла взгляд и встретилась с ошарашенными глазами Саши, руку которого я все еще держала.
– Какая ужасная у тебя жизнь, если ты играешь в такое! – сказал он.
Я смутилась, а парень, вздохнув, пошел и лег в кровать под одеяло, укрывшись с головой.
Паша последовал примеру брата и тоже лег. Я выключила свет. Кажется, Павел уснул почти сразу, а Саша еще долго возился под одеялом. Судя по всему, от скуки он таки играл в запоминайку, ведь фитнес-браслет он мне так и не вернул.
Дождавшись, когда уснет и Саша, я поспешила на улицу к дяде Грише. Мне же надо попросить его присмотреть за детьми с утра. Больше просить некого.
Детское время или нет, но дядя Гриша уже спал. Так как гараж свой он не закрывал, я спокойно зашла и растолкала его на кровати в закутке. Сонный старик согласился помочь, отмахиваясь от меня, как от ночного кошмара. Возможно, он даже не очень поверил, что просящая присмотреть за детьми Элла – это не сон. Ладно, завтра утром все равно еще раз к нему приду.