С такими мыслями я направилась на стоянку у дома, только там вспомнив, что я сегодня без своей Kia. На такси деньги тратить не хотелось, и я поехала на общественном транспорте. Маршрутка была забита подчистую, от чего уже через пять минут я вспомнила, почему однажды не пожалела денег и купила себе машину.
На середине пути мне таки уступили место, видимо, решив, что эта сплющенная между двух потных тел фигурка – явно ребенок. Хотя, может, и потому, что я «слабого» пола. Я не стала переубеждать. В общественном транспорте даже самая отпетая феминистка обязательно хоть разок отступит от своих принципов. Особенно если она на шпильках, в которых удобно только на педали иномарки нажимать, а никак не стоять на носочках в трясущейся маршрутке, ощущая, как чья-то сумка врезается в бедро, а ноги уже и вовсе не чувствуются. Я и стояла-то только потому, что те самые тела, что меня прижимали, не давали упасть.
На сиденье я сразу углубилась в телефон, чтобы, не дай бог, какая беременная или старуха не оказалась стоящей надо мной, зачем-то путешествуя в общественном транспорте в час пик.
Телефон у меня был старенький, фотографировал плохо, так что смысла нет надеяться на хорошие фотки квартиры. Зато где-то в телеграм-переписке с Алей должны были сохраниться фотки квартиры, которые делала она. Долистав до них, даже вспомнила причину, почему Аля фотографировала мою квартиру. Она же хотела маме показать, чтобы уговорить ту позволить ей жить у меня. Не удалось…
Скачав эти кадры, залезла на сайты по продаже недвижимости и разместила там объявления. Сумму указала чуть ниже рыночной, чтобы побыстрее продать.
Что ж, в общественном транспорте определенно есть преимущество, ведь, сидя за рулем, я бы не успела завершить это дело. Подняла глаза, чтобы понять, сколько еще ехать. Проехала.
А выйдя, вспомнила еще и то, что ехать нужно было вообще не в сторону работы, а в сторону больницы. К счастью, обратно ехать было посвободнее. Присесть не удалось, но хотя бы удавалось спокойно стоять и даже ответить на один из звонков по поводу квартиры. Правда, стоило мне только обрадоваться, что такая быстрая реакция покупателей, как узнала, что это риелтор. Подумав, я поняла, что времени самостоятельно искать покупателей и показывать квартиру у меня действительно нет, поэтому за время разговора почти согласилась на предложение, решив обсудить подробности чуть позже.
В больнице меня к Вениамину не пустили, но, насколько я поняла, у мужика просто сахарный диабет, так что жить будет. Слушала я не очень внимательно, так как вдруг поняла, что видела эвакуатор. И, кажется, подозреваю, почему он сюда приехал.
Попрощавшись, выбежала из больницы. Голова слегка кружилась из-за запаха хлорки и этих светлых неровных стен, поэтому при выходе я случайно влетела в косяк, покачнулась на шпильках и упала. Раздавшийся хруст напугал, надеюсь, это не нога.
– Лучше бы нога, – сказала, застонав.
Каблук у туфель отвалился. А они у меня, между прочим, одни из любимых! Я даже когда-то десять тысяч за них не пожалела при покупке.
Прихрамывающей походкой добежала до своей машины, от которой уже отъезжал эвакуатор, так ее и не забрав. Неужели удача?
Оказалось, это охранник меня отмазал. Я поблагодарила мужика и на радостях обняла, хотя скорее упала в объятия, покачнувшись на неустойчивом каблуке. Сегодня определенно я не тянула на уважаемую и пугающую. Охранник даже на свидание пригласил, хотя и обменять мой ответ «да» на отсутствие претензий по разлому шлагбаума не согласился.
После оформления всех бумаг и поездки на машине, считай, без задней двери, думаю, можно понять, почему, когда я хромая шла по торговому центру, от меня шарахались даже манекены.
А когда я вспомнила, что «детки» мне за утро ничего так и не написали, хотя я не явилась на совещание, а обычно прихожу заранее, то становится совсем страшно. Еще ни одной проблемы в вотсапе написано не было, а в мое отсутствие у продавцов всегда сто тысяч идиотских вопросов.
Неужели решили, пока меня нет, по-тихому провернуть очередное воровство? Я еще ускорилась, уже почти перейдя на хромой бег. Правда, когда добралась до лифта, изображать бодренького зомби надоело, и я сняла туфли и пошла в магазин босиком, угрожающе сжимая смертоносную обувь.
Но все оказалось иначе, магазин оказался абсолютно пустым. И только один клиент бродил вдоль полок. Даже на кассе никого не было! Да в таком случае даже продавцов-воров не нужно, тут и покупатели справятся! Никакого контроля!
Только девочки из банка кинули на меня испуганный и потерянный взгляд. Я зашла в подсобку, где встретила взволнованных Галину и Мишу.
– Где все? – спросила сразу самое важное.
– Заболели, – сказал Миша, спрятав глаза и слегка покраснев, хотя обычно все говорит прямо и сохраняет равнодушно-упрямое выражение лица.
– Все сразу? – спросила язвительно.
Галина пожала плечами, а Миша кусал губу, кажется, совсем расстроившись, ведь это для меня все сотрудники – лоботрясы, а для него – друзья. Вот он и не ожидал такой подставы.
Я глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы не язвить и не огрызаться на тех единственных, кто остался со мной, несмотря на сложившуюся ситуацию.
– Я думаю, нужно вызвать сотрудников Вениамина Валерьевича, только ни мне, ни Галине не удалось до него дозвониться, чтобы получить разрешение, – сказал Миша.
Хотелось возмутиться, почему мне не позвонили, но понимала, что все равно бы ничем не помогла. Я не способна самостоятельно собрать команду, ко мне сотрудники не шли, они от меня убегали.
Как и сейчас. Что ж, можно понять, избавиться от меня хотели давно, а сейчас были все возможности это сделать.
1. Акция. Покупателей больше обычного, справиться с потоком сложно, а с практически полным отсутствием персонала – невозможно. Так что меня ждет как минимум выговор, как максимум – увольнение.
2. О том, что я тоже подозреваюсь в воровстве, вполне могли дойти слухи и до моих сотрудников, ведь тот отчет с чеками и операциями в программе уже у кого только не побывал.
3. Так как в мой магазин наняли второго управляющего, это может быть для сотрудников ярким показателем, что высшее руководство планирует меня заменить. Так что теперь даже бояться меня нет смысла.
4. И если раньше было очевидно, что второй руководитель благоволил первому, принося мне американо каждую смену, то после нашей произошедшей четвертого июля ссоры ясно, что нормальных рабочих отношений у нас с Веней не сложилось и не сложится.
Итого, на взгляд любого сотрудника моего магазина, очевидно, что я здесь не на хорошем счету и на грани увольнения. При должном толчке с их стороны меня можно легко сместить. И даже после сбросить на меня вину за воровскую деятельность.
Я же в ответ всех скопом уволить точно не смогу, да даже увольнение одного для моей ситуации – катастрофа.
Вениамин на фоне меня казался мягким и легко поддающимся влиянию руководителем. То есть явно предпочтительнее колкой, язвительной и противной начальницы.
– Зови сотрудников Вениамина, он все равно не сможет ответить, так как заболел.
Миша удивленно на меня посмотрел, так как знал, что я, например, отвечаю на звонки по работе, даже находясь при смерти.
– Да, он вчера предупреждал, – сказала Галина.
Видимо, Вениамину нездоровилось еще вчера, он и предупредил свой коллектив, хотя чего он тогда куда-то с детьми поперся?
То, что мой конкурент действительно серьезно заболел, я не стала говорить. Мы же с Вениамином поругались на днях, а судя по тому, что мне устроили бойкот, та ссора обросла подробностями и надуманными деталями. Что будет, если «детки» узнают, как именно Веня оказался в больнице? Не удивлюсь, если меня осудят за убийство из мести. Прекрасное добавление в резюме к увольнению и воровству.
Как я объясню, что, конечно, люблю необычные действия для достижения своих целей, но сбивать людей туда не входит?
Никак.
А значит, помалкиваю, пока Вениамин не очнется и все не разъяснит. И действую. Подошла к месту, где переодеваются сотрудники, взяла запасные балетки одной нашей кассирши, у которой тоже был маленький размер обуви. Свободноваты, но все равно лучше, чем туфли со сломанной шпилькой. Совесть меня не мучила, что я взяла чужое без спроса. Хозяйка этих балеток позаимствовала мое время и нервы, не придя на работу, а я – ее обувь.
За первые несколько часов никто из продавцов так и не появился, от чего нам с Мишей пришлось всех клиентов взять на себя двоих. Галина же вышла из подсобки, забросив свою кладовскую работу, и села за кассу. Ей явно было неловко работать с деньгами, но я и слова не сказала. Что-то я сомневаюсь, что она накосячит, с ее-то памятью, внимательностью и ответственностью, тут уж скорее мы бы с Мишей натворили чего. И если и случится что – вина будет полностью на мне.
Прямая спина, быстрое передвижение по магазину чуть ли не бегом, от чего нога, которую я, видимо, подвернула из-за сломанного каблука, простреливала болью.
Удивительно, что я не чувствовала ни злости, ни даже раздражения, меня как будто накрыла огромная усталость. И все силы уходили на то, чтобы с ней бороться, не позволяя мешать мне работать.
Как назло, вторая нога тоже начала болеть, только в этот раз из-за того, что чужие балетки ее натерли, постоянно спадая или шлепая по ноге из-за чуть большего размера. Ха, мои работники умудряются мне вредить даже так.
Наконец-то начали приходить продавцы, не мои – Вениамина. А вот кассир так и не пришла, так как у Вениамина-то своего кассира не было.
– Идем.
Миша схватил меня за руку и повел в подсобку. То, что кто-то, пусть даже Миша, позволил себе такую фамильярность и командный тон – показатель, что я выгляжу совсем жалко.
– Ты плохо выглядишь, – вторил моим мыслям честный Миша.
Я только вздохнула и послушно села на скрипнувший стул, затем легла головой на столешницу, смотря на кучу стикеров, которые успел наклеить Миша, информируя меня о накопившихся делах.