В подсобку заглянула и Галина, видимо, заинтересовавшись, куда делась начальница. Но нет, кажется, она и была инициатором удаления меня от клиентов, это было видно по слегка напряженному взгляду и кружке чая в ее руках. Дорогого, купленного из соседней кафешки.
– Лучше бы ты эти деньги потратила на нормальный американо, – ворчливо сказала я, когда она протянула мне кружку.
Удивительно, но женщина не обиделась на мой нелюбезный тон, а только улыбнулась и поставила кружку на стол, затем коснувшись ладонью моего лба.
– Вам бы домой, вы заболели. Горите вся.
– Ты. Горишь, – поправила кладовщицу в соответствии с корпоративной культурой, которую, видимо, в регионах не принято было соблюдать.
– Даже ворчите мило, совсем плохо, да? – участливо спросила Галина.
Я только в ответ закатила глаза, но сказала:
– Спасибо. За все, – поблагодарила я сердобольную женщину, простив ее сразу за донос начальству, мне и так, похоже, не судьба была продвинуться в этой компании. Галина просто ускорила мое понимание этого.
Я же не дура, осознаю, что маленькая девчонка женского пола, а что характер мужской и склочный – еще не значит, что меня как мужчину будут воспринимать. Знала же, что будет пробиться труднее, чем кому-либо, вот и не давала слабину все это время. А сейчас смысл?
Я и позволила себе привстать, взять в руки горячий стаканчик чая и сжаться на кресле в позе эмбриона, мои небольшие размеры как раз это позволяли.
Галина ушла, похоже, вернувшись на кассу, где она и проведет весь этот день. А я сидела сжавшись и пила чай, иногда капая на свои же коленки. Только было все равно. Что теперь делать, за что бороться? А за что я всегда боролась?
За Алю.
Эта мысль меня отрезвила, я опустила ноги на пол, надела ненавистные чужие балетки, выпрямилась и вышла к клиентам. Галина мои действия увидела, отпустила клиента, закрыла кассу и подошла ко мне, решив в этот раз уже самостоятельно увести больную меня в подсобку.
– Мне надо работать, – сказала я, попытавшись вырваться из рук этой настырной женщины, но была уведена от клиентов подальше.
Вот же ж что она, что Веня умудряются так проявить свою власть, что я не обижаюсь.
– Мне нужно работать, – постаралась напомнить кладовщице о том, с какими проблемами мы столкнулись сегодня.
– Работать нужно тем дебилорептилоидам, назвавшимся больными, а не той, кто действительно заболела!
– Дебилорептилоидам?
– Это все, что ты услышала из моей речи? – возмутилась Галина, наконец-то перейдя на фамильярное «ты». – Чтобы через час духа твоего в магазине не было!
– Сейчас любая пара рук будет…
– …опять хочешь намекнуть на непрофессионализм моих коллег? – возмутилась Галина, перебив меня.
А я смутилась, ведь действительно уже несколько раз упоминала на утреннем совещании, что продавцы Вени работают не по схеме, непрофессионально и неэффективно. Вот только эти самые сотрудники пришли мне на помощь, а мои «эффективные и правильные» кинули меня при первой возможности подставить.
Надо было извиниться, но я не смогла, только буркнула:
– Ладно.
И пошла на выход из магазина. Вот только на парковке моей разбитой «Киа» не оказалось, ее эвакуировали. Вот гадство! Тот самый охранник, что принял меня за воровку, стоял, упрямо сжав губы и смеряя меня презрительным взглядом.
– Что ж, с тобой я все равно бы не стала договариваться об обмене на свидание, – сказала, смирившись с тем, что в собственном ТЦ мою машину забрали, а в больнице позволили оставить на ночь.
То, что я в чужих балетках, поняла только в маршрутке. В больнице я узнала, в какую палату перевели Вениамина, но просить его навестить не стала, так как вдруг действительно болею и не стоит заражать человека, недавно побывавшего в продолжительном обмороке и попавшего на сутки в реанимацию. Просто попросила передать Вениамину, что с его детьми все в порядке, они под присмотром. И вручила купленную по дороге зубную щетку, пасту и мыло.
После этого я позвонила в ГИБДД, съездила на штрафстоянку, чтобы написать заявление на вскрытие машины и допуск к нему. Мужчина, принимавший заявление, странно косился на хихикающую меня. Видимо, он еще не видел мой автомобиль и не понимал всей иронии этого «вскрытия» и «допуска». Будто вывороченная в другую сторону дверь кому-то мешала залезть в мою машину. Хотя, конечно, я ступила, что оставила документы внутри, да и понятны мотивы эвакуации машины с ТЦ. Вряд ли охраннику хотелось контролировать чью-то нараспашку открытую машину.
После того как набегалась из-за своей машины и окончательно стерла ноги, наконец-то смогла уехать на своей развалюхе домой. Отремонтировать машину у меня пока денег нет, но уверена, что дядя Гриша обязательно приютит мою Kia, как приютил двух совершенно незнакомых мальчишек. Когда я подъехала, ребята играли с Филькой. Судя по белоснежному виду того, а также стоящему рядом тазику и вытащенному из гаража шлангу, они его помыли, да еще так тщательно, как никто до этого! Я и забыла, что этот пес красивого, почти серебристого оттенка. Филька отряхнулся, обрызгивая слетающей с шерсти водой Сашку, который взвизгнул, а Паша повалился на попу и захохотал.
– Ах ты опять! – вскричал Сашка, схватил шланг, из которого, оказывается, все еще текла вода, подставил палец к его краю и устроил целый водопад брызг, метя в собаку. Но Филька начал носиться, пытаясь пастью поймать воду, и обрызган был скорее все еще сидящий на земле и хохочущий Паша. Вода, летящая поверх него, создала кусочек радуги.
Точно, сейчас же середина лета. Я постаралась вспомнить дату, которая была указана в программе.
16.07.2024
А я только сейчас ощутила лето. Хотя прошлое, например, я не заметила вовсе. Ни разу и не обратила внимания. Да и это бы не заметила, если бы не радуга, белоснежный пес и счастливые мокрые мальчишки без футболок. Видимо, избавились от моей одежды, как только это стало возможно, а я еще удивилась их покладистости. Невольно улыбнулась и подъехала ближе, отчего сразу была замечена.
– А ну-ка дверь отворили, детвора, – скомандовал дядя Гриша, увидев, в каком состоянии моя машина, и явно чего-то испугавшись.
Ребята мгновенно послушались и схватились за двери гаража, заодно убирая с дороги мешающий тазик.
– Никто не пострадал? – тихонько спросил в окно, когда я медленно въезжала внутрь.
Бывший водитель скорой как никто знал, как опасны и часты ДТП. Я махнула рукой, показывая, что все живы, но рассказывать сейчас не буду. Дядька Гришка понял, но все равно заботливо осмотрел меня, стоило мне выйти.
А ведь он мне даже не родственник. Просто я живу в этом доме с детства, отчего и привыкла его так называть. Естественно, когда я искала, какую квартиру взять в ипотеку, я сразу ухватилась за квартиру в привычном районе. Пусть с родными у меня не сложилось, зато соседи были у меня такие, что круче любой семьи. Вот так иногда в жизни бывает, что соседи ближе родных.
– Вы голодные? – спросила у мальчиков и после чуть не стукнув себя по лбу, ведь наверняка голодные, я же дяде Грише их вручила позавтракавших только, а уже время ужина.
Старик вряд ли мальчиков покормил, его самого приходилось кормить, он постоянно об этом то забывал, то ленился. Раньше готовила только его жена, а он катался как сыр в масле.
– Да, нас баба Маша такими вкусными пирожками накормила! – сказал Саша, удивив меня ответом.
– Ага, он бедную женщину объел, – сказал Паша, чему-то хмурясь.
– Благодаря этим сорванцам жена снова меня пустила, – сказал дядя Гриша, обняв Пашу сзади. – Так что вы мой брак спасли, а не объели.
Затем старик опустил руки ниже и, подхватив парнишку, сцепив руки на его груди, приподнял, засмеявшись. Паша вторил ему хохотом.
Я улыбнулась, так как знала, что никто на самом деле дядьку Гришку не выгонял. Конечно, не раз многое говорилось в сердцах, но сама тетя Маша никогда не запрещала ему приходить. Просто дядька Гриша обидчивый, да и алкоголик, чего уж там. Вот с женой они нормально общаться уже и разучились. Дяде Грише проще было жить бомжом, чем пойти к жене, которая «пилила мозги».
А приняла муженька с пирогами и распростертыми объятьями она наверняка действительно из-за детей, любила она детвору. Ну и то, что дядя Гриша сегодня трезв, думаю, тоже сыграло роль.
Филька вбежал в гараж и затявкал, то ли изображая спасение Паши от старика, то ли присоединяясь к игре дяди Гриши. Наконец Паша вырвался из рук и, хохоча, выбежал наружу.
Я улыбнулась, думая, что у этих ребят надо учиться жизни. Их отец в больнице, а они продолжают жить. Кажется, я поняла, о чем говорила Аля, что я и не живу вовсе, зациклившись на сестре и, как итог, живя ее жизнью, а не своей.
Надо будет обязательно познакомить ее с этими сорванцами, они явно из одного теста, такие же жизнелюбивые.
Я вышла из гаража и замерла в недоумении, Паша поднял шланг и лил себе воду прямо в рот. И пил, пил, пил. Я в недоумении сделала шаг, так как перестала верить своему ощущению времени. Ребенок пил подозрительно много и долго. Это ненормально!
Паша заметил меня и, растерявшись, уронил шланг и покраснел. Ему явно было неловко, и я не стала ни о чем спрашивать. Сама знаю, как неприятно, когда тебя ловят на твоей слабости, а потом выпытывают о ней подробности.
Да и что в этом такого? Напрыгался, набегался, набесился, вот жажда у ребенка и проснулась.
С детьми мы сходили вначале в магазин, где они накидали мне в тележку столько дорогой ерунды! Но я была удивительно благодушно настроена и все оплатила. Во-первых, с Вениамином будет все хорошо, насколько я поняла. Во-вторых, невозможно ходить угрюмой с этими дикими сорванцами, которые каждым своим движением олицетворяли источник жизни, напоминая встречи с Алей десять лет назад. В-третьих, кажется, я не заболела, так как сейчас чувствовала себя прекрасно. Неужели сестра была права, что у меня бывает температура из-за стресса? Она несколько раз озвучивала дикое предположение, что я должна позволять себе плакать и жить, а не закрываться или пытаться все на себе вывозить. Кажется, впервые у меня закрались сомнения, неужели зерно правды в ее этих антинаучных высказываниях все же есть?