И вот я получаю кучу экземпляров книги уже в Париже на русском, и одновременно куски из нее стали печататься в разных газетах и в разных странах.
Эмоциональное. Поезд подъезжает к Парижу, замедляет ход, платформа, ясный августовский день, где-то часов 12 дня. И первый, кого я вижу, – с букетом красных гвоздик к вагону идет Галич усатый. Я про себя думаю: ах, жалко нет этих баб. Она же от мужа к нему уехала в Париж, прямо как завершение этой новеллы.
Им было хорошо друг с другом.
еще один день //
Банк Ротшильда
Доктора и гонорары
Бандероль с «Беломором»
Неподаренное кольцо
Фрак для Нобеля
Левые почты
Вложение в Норвегию
«Галичевская» кофта
Человек играющий
Механизм из вилки
Нобелевские деньги
Высылка Солженицына
Взрыв в московском метро
ЮР Мы в прошлый раз доехали до Парижа, и вы…
ЕБ До гвоздики и «усатого». Я в Париже провела два или три дня, получила книгу от Чалидзе, разослала ее по нескольким адресам и на поезде же поехала во Флоренцию.
ЮР А вы звонили Андрею Дмитриевичу, что доехали? Как-то он знал?
ЕБ Да. Я должна сказать, что с момента, как мне выдали визу, нам снова разрешили разговоры с Западом. И я звонила своим друзьям во Флоренцию.
ЮР А что такое «разрешили разговоры с Западом»? У вас был отключен телефон здесь?
ЕБ У нас телефон в это время еще не был отключен, стоял какой-то блок, видимо. Нас не соединяли с Западом. Если оттуда звонили, при этом заведомо зная, что мы дома, – им говорили, что телефон не отвечает.
А вот когда мне дали визу, в тот же вечер мы позвонили Нине и Маше во Флоренцию. И потом я не знаю, это не я, а видимо, Андрей звонил Володе Максимову[103] и Галичу, вот Галич меня встречал.
ЮР То есть вы могли уже из Парижа позвонить ему домой?
ЕБ Да, и я из Парижа позвонила Андрюше, и по-моему оба вечера, что я там провела, я с ним разговаривала совершенно спокойно. Правда, с некими перерывами в разговоре. Когда я стала говорить, что я получила книгу, то звук пропадал, Андрей кричал после моей фразы: не слышал тебя, повтори. И когда он мне что-то говорил не про Мотеньку там или про маму, опять я его не слышала. То есть они сидели и методично работали. Они хорошие работники вообще.
ЮР А он говорил, что КГБ профессиональная организация, – Сахаров?
ЕБ Да, больше того, он говорил и даже написал это в статье «Неизбежность перестройки», что КГБ, может быть, наименее коррумпированная организация. Я не знаю, прав он или нет. Если даже тогда так было, то потом КГБ очень легко вошло в эту коррумпированность.
ЮР Но вернемся к нашей хронологии.
ЕБ Ну вот я приехала в Италию. Ну, привезли к Нине в дом. В общем, была толпа, всякие разные пресс-конференции. Это как-то к личной жизни не относилось. И нас везла Ирина Строцци[104], это было очень страшно, потому что Ирина Строцци до замужества была профессиональной гонщицей.
ЮР Ничего она была?
ЕБ О, она красавица дикая была. И гонщицей она перестала быть, но характер сохранила. Поэтому мы сидели сзади. Рядом с собой она не разрешала садиться, и Юра[105] хлопал вот так глазами. И она же меня переводила, а переводила она очень плохо.
ЮР Она русский знала хуже, чем итальянский?
ЕБ Да, она знала французский и итальянский будь здоров, но переводила так плохо, что первым моим выступлением в Италии я гордиться не могу. Но итальянцы простили.
Первый визит в Рим, он длился дня три-четыре. Мне вручали премию Аделаиды Ристори. Мне всегда вручают премии, за которые денег не дают. Почему – не знаю, так обидно, ужасно.
ЮР А что это за премия?
ЕБ Премия Аделаиды Ристори. Итальянская актриса, которая организовала несколько приютов для бездомных детей. А у меня к тому времени работал Фонд помощи детям политзаключенных, про который я тебе тоже не сказала. Придется к нему вернуться. В 74-м году Андрей получил премию французского частного фонда Чино дель Дука. Эта премия присуждается людям, которые несмотря на цензуру несут в мир свободное слово. Она денежная была – порядка 20 тысяч долларов. Андрей отдал распоряжение эту премию положить в банк Ротшильда, я основала Фонд помощи детям политзаключенных.
ЮР То есть вы на эту премию основали. Вы ее не стали тратить.
ЕБ Нет, она отчуждалась в Фонд помощи детям политзаключенных. Я не очень понимала, как этот Фонд вообще сделать, и мы создали такой «триумвират», как Андрей говорил. Анна-Мария Бёлль, жена Бёлля[106], Нина Харкевич и я. Фонд функционировал следующим образом: я пересылала адреса мам, которые были согласны получать деньги из-за границы. Тогда были сертификаты эти самые. А Нина или Анна-Мария проводили какую-то агитацию, чтобы в Фонд были поступления, и передавали мои женские адреса непосредственно в банк. Вот когда, например, Катя Шиханович была девочкой, когда сидел ее папа, вызывают получать эти сертификаты во Внешторгбанк. Написано: банк Ротшильда, отправитель Боннэр, и получатель там такая-то. А я сижу в Москве.
Солженицынский фонд вечно ругали, ты помнишь? И не только ругали, но и сажали. И он фигурировал в обвинениях как жульничество. А мой никогда не упомянули. Думаю, потому, что ни я, ни Нина, ни Анна-Мария не имели непосредственного отношения к деньгам. Ну и, конечно, размах был не тот.
ЮР Сейчас он не функционирует?
ЕБ Не функционирует. Когда Андрей Дмитриевич умер, и когда уже у нас не осталось политзаключенных, на счету было порядка 12 тысяч долларов. И эти деньги ушли сюда, в музей. Ну вот, это Чино дель Дука. Видимо, поэтому на меня обратил внимание Комитет Аделаиды Ристори, а может быть – шум. Знаешь, как дают премии? Шум, лоббирование и прочее.
ЕБ Но потом повезли меня в Сиену, к моему окулисту. Положили меня в госпиталь, «Salus», который обслуживался монастырем, а врачи приходили из университета.
ЮР А вас оперировали по какому поводу?
ЕБ Это было последствие контузии, в общем, надо было делать операцию, чтобы глаукому снять, очень высокое давление было. Фамилия доктора, который меня оперировал, и вообще заведующего глазной кафедрой офтальмологии Сиенского университета – профессор Ренато Фреззотти, а мой лечащий доктор Боннани, имя его я забыла. Я его про себя звала «Бананчик». Красивый мужик был, просто сил нет. Была бы я помоложе, я бы бросила Сахарова.
ЮР Ну ладно!
ЕБ Да, такой красавчик! А профессор Ренато Фреззотти, мы с ним подружились! Оказалось, что он мой сверстник, и он в этой знаменитой итальянской дивизии воевал против нас. Отнюдь не ради собственного желания.
ЮР А кто оплачивал эту операцию?
ЕБ В Италии медицина бесплатна. Но у меня было по-другому.
ЮР Но это для итальянцев она бесплатная?
ЕБ Нет. Есть с рядом стран какие-то договорные отношения, при которых граждане этих стран тоже лечатся бесплатно, так было тогда. И я имела право лечиться бесплатно. Но я поняла: так как вокруг меня все время коммунистическая пресса писала разные глупости, они обязательно напишут, что итальянский налогоплательщик меня оплачивает, и я написала такое короткое письмо в администрацию госпиталя, что я прошу представить мне счет за мое лечение.
Доктора отказались от гонораров своих. Это же гонорарная оплата. А госпиталь, уход и все прочее я полностью оплачивала. Конечно, если бы они брали с меня гонорар, то это было бы значительно дороже. Но и так это, в общем, стоило почти всех наших тогдашних денег, которые были за издание «Манифеста», за книжку «Говорит Сахаров», изданную в Америке.
ЮР Ну сколько это приблизительно получилось?
ЕБ По-моему, госпиталь первый раз получился порядка 12 тысяч. Тогда это были большие деньги. А еще очень много денег ушло на очки, не только на мои. Потому что Андрей мне присылал рецепты на очки просто навалом. Алешке тоже очки были и кому-то еще – на несколько тысяч.
ЮР Стекла дорогие?
ЕБ И оправа дорогая, но стекла просто запредельно.
ЮР Тем более у вас же стекла какие-то эксклюзивные?
ЕБ У меня эксклюзивные стекла. Мои очки абсолютно безумные. Выпустили меня из госпиталя, надеть очки – надо было шесть недель ждать. Сразу нельзя этого делать. Там должны сосуды и все прийти в нормальное состояние. Но шесть недель свободной жизни.
ЮР Но как вы видели свет, то есть изображение не было размыто?
ЕБ Они мне дали очки сразу затемненные, вдаль я видела, и даже очень прилично, а для чтения еще не давали. После гуляния по Сиене я неделю жила в имении Ирины Строцци, у них просто в гостях, у меня была спальня размером больше, чем эта вся квартира, с кроватью размером с эту кухню, а то и больше. С XIV века стены обтянуты какими-то материями, черт-те что, ну как в музее жила. Ирина устроила обед для врачей моих и Нины с Машей, так посуду из Палаццо Строцци из Флоренции привезли, то есть ей самой хотелось тоже пофасонить. А потом она меня попросила мыть фужеры времен Лоренцо Великолепного и Козимо Медичи. Своим девушкам-домработницам доверить боялась.
И приехал Юра Меклер из Израиля, и мы с благословения врача поехали по Италии. Почему я говорю о Юре Меклере – он за время своей лагерной жизни изучил искусство Италии как профессионал. И мне безумно повезло, что я первый раз ездила по Италии с ним. Просто подвалило счастье. О таком гиде можно было только мечтать.
Первым нашим маршрутом был Север, поехали в Венецию. Пришли в какую-то гостиницу около Академии. У меня паспорт просят, а у меня нет никакого документа. Юрке хорошо с его израильским паспортом, а я «неизвестная личность».