ЕБ Да. И говорю: у меня к тебе дело, давай встретимся. И мы встретились на лавочке у Динамо. И я ему говорю: вот, мне Револьт дал письмо, надо передать академику. Он мне говорит: ну, ты и передавай. Я говорю: да не пойду я ни к какому академику.
ЮР Вы его не видели до этого и не представляли как он выглядит?
ЕБ Нет, нет. Не пойду я ни к какому академику, ты в этом конце живешь – он где-то у Сокола живет – ну пойди и положи ему в почтовый ящик.
ЮР Да он жил не у Сокола, а он жил тогда около института Курчатова.
ЕБ Да, ну за Соколом. В общем, Юра чуть покобенился и сказал: ну ладно, и положил эти письма Сахарову в почтовый ящик. Андрей говорил потом, что я украла несколько месяцев знакомства у него.
ЮР Но неизвестно, как бы оно сложилось.
ЕБ Тоже верно. Далее суд в Калуге. Виля – жена Пименова – стащила папку с документами со стола суда. И сунула ее Сахарову, который был в зале суда. Как-то эта папка на две части была разделена, одну часть он – я с Сережей[15] стояла – сунул нам, а одна часть у него осталась.
ЮР Это уже после того, как?
ЕБ Это уже после кефира.
ЮР Теперь одну секундочку, я задам маленький вопрос. Вот как он вам чисто внешне, визуально, когда вы его увидели? Вот вы его увидели, вы его представляли как-то? У вас есть манера представлять человека?
ЕБ Тебе честно сказать?
ЮР Честно.
ЕБ В 68-м году, летом, я была во Франции у родни. Тогда в «Русской мысли» появилась статья «О мирном сосуществовании»[16] – трактат сахаровский. И я его там прочла во Франции и несколько экземпляров привезла сюда через границу без всяких осложнений, в чемодане, где у меня была куча старых журналов мод для мамы – мама шила.
ЮР На русском языке была издана?
ЕБ У меня была только на русском языке. И там было имя Сахарова. Мне понравилось, что у него эпиграф из Гёте – «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой», но в содержании я не видела ничего экстраординарного: проблемы разоружения, экологической безопасности, народонаселения. У меня более примитивные представления были. Не было бы зэков и посылок, и уже хорошо. Понимаешь? Как раз этого там почти не было. Поэтому я прочла как обязательный самиздат, но никакого восторга и никаких «ох» не испытала. Вот все мое представление о Сахарове.
ЮР Образ его строили?
ЕБ Насчет образа. У меня в то время был единственный знакомый академик, это Иосиф Шкловский, дальний мой родственник.
ЮР Это тот, который космосом занимался?
ЕБ Да, или, вернее, даже свойственник, долгая история. Но я была с ним хорошо знакома и других академиков не знала. Единственно, что я знала просто заранее, что Сахаров явно не похож на Иосифа. На этого хохмача, трепача и бабника – вот в этом я была уверена. Хотя Иосиф при этих трех качествах был очень талантливый и очень обаятельный человек. Ты его знаешь?
ЮР Да, я его знал, конечно.
ЕБ Так что никакого облика, который я приписала бы Сахарову, у меня не было. Когда я его увидела, он тоже на меня особого впечатления не произвел. А главное, он сразу произвел некое отталкивающее действие вот этим холодным кефиром или там холодным молоком. Понимаешь, вот в этой среде (я не первый раз была около суда) всегда создавался пусть временный, но такой свой микрокосмос. А Сахаров как бы исключался из него. Этот микрокосмос включал и общий кефир или еще что-то там, понятно тебе? Он не входил в это.
А на следующий день звонит Виля, Пименова жена.
ЮР То есть никаких контактов в этот раз вообще не было, просто вы взяли бумаги и ушли?
ЕБ Да. Мы не хотели брать с собой все, за нами ГБ следил. Считали, Сахаров надежнее. И Виля говорит, что ей не дают свидания, пока она не вернет все документы, часть документов есть у нас, а часть у Сахарова. Я звоню Валерию и говорю, что вот, такая вещь. Надо к нему поехать, а у меня кончается обеденный перерыв, у меня лекция должна быть, здесь сидит наш и Пименова друг Володя Козаровецкий[17]. Он говорит: я к Сахарову не поеду, я боюсь. Тут Таня пришла из института, я говорю: ну хорошо, Таня с тобой поедет. А Валерий звонит Сахарову и говорит, кто к нему поедет. Сахаров спрашивает, как он их узнает. И Валерий говорит ему: а вот придет девочка, вы ее сразу узнаете, она очень похожа на свою маму.
ЮР Это про Таню?
ЕБ Да. Я тогда Валерию говорю – а что это ты Сахарову сказал? Откуда он знает ее маму? А он меня спрашивал про вас.
ЮР То есть вот это мимолетное свидание привлекло его внимание?
ЕБ Да, привлекло его внимание, и он у Валерия про меня спрашивал. И действительно, Таня поехала с Володей Козаровецким к Сахарову, взяла эту папку, а уже Володька отвез ее в Калугу. Мы еще собрали какие-то вещи, так как не знали, будут ли еще свидания, а осень была, октябрь: шарф, свитер, ну, что было в доме, дали это все Володе. И он туда укатил.
Но до этого там, в Калуге был такой момент. Наташа, которую ты знаешь, Наталья Викторовна[18], жила там все три дня суда. Наташа жила в той гостинице, где Сахаров однажды ночевал. И вот она увидела, что он сидит в одиночку в ресторане, пьет чай. А она любит все имена, Сахаров ее тоже устраивал как имя. И она взяла свой стакан чая и пошла к нему разговоры разговаривать про всякие разные дела. И она сама ему сказала о ленинградском деле «самолетчиков». А мы с Валерием (и этот весь круг) договорились Сахарову не рассказывать, чтобы он не влезал в это дело, потому что, с нашей точки зрения, правозащитной, оно было не чистым.
ЮР Угон?
ЕБ Попытка угона. Угон самолета – это все-таки уголовка. Как ни крути. Так что Сахаров не знал. Но Наташа начала ему трепаться про это дело. Он захотел узнать подробней. И тут она ему говорит: а это Люся, она главная там над этим делом, надо об этом с ней разговаривать. А он уже мое имя знал тогда. Видимо, от Валерия. А я в Ленинград гоняла передачи делать, а потом на все заседания суда. У меня была на вооружении справка от Эдиковой мамы, врачом заверенная, что я являюсь его теткой, и меня пустили на суд. Я записывала суд. Заседания там шли не регулярно, я, в общем, не работала весь этот декабрь месяц толком.
ЮР А вы где в то время работали? В медучилище?
ЕБ В медучилище. Я переставляла время лекций, благо завуч была. И как только я приехала, Валерий сказал – академик интересуется делом, вам надо поехать и рассказать ему все.
ЮР Он что, сам? Ну, у вас была компания, а он каким образом попал в эти дела?
ЕБ Когда посадили Жореса Медведева, началась всеобщая кампания, и я не помню, кто первый к нему пришел с какими-то документами в защиту Жореса. Это 70-й год. И к нему пришли каждый сам от себя, Сергей Ковалёв от Инициативной группы защиты прав человека и Чалидзе как бы сам по себе.
ЮР Это первое дело, в которое он включился, дело Жореса и Роя?[19]
ЕБ У Роя не было дела. Рой включил Сахарова в дело Жореса, но на суды он никогда не ездил. А когда уже Пименова арестовали, то я думаю, что это была идея Валерия, чтобы Сахаров поехал на суд. И он поехал.
ЮР Вот интересно, почему он включился в это дело? Он же так тихо сидел, совершенно не публичный человек был.
ЕБ Тебя интересует мое мнение или общественное?
ЮР Меня общественное мнение тоже интересует, но…
ЕБ Как ни странно, но я думаю, был личный позыв. Я ему еще когда-то, когда называла его Андрей Дмитриевич, сказала, что, Андрей Дмитриевич, мы собираемся у Валерия, для вас ведь самое интересное в этом не те документы, которые сочиняют Валерий и Андрей Твердохлебов[20], а то, что мы собираемся и идет треп какой-то и общение? Он сказал: ну, конечно. Я называла эти сборища «ВЧК» – «Вольпин – Чай – Кекс». Вольпин[21] приходил и трепался сам по себе, чай – обязанность Валерия, а обеспечить кекс была обязанность моя. Когда мне было некогда, я покупала там около Валерия в гастрономе готовый кекс, а когда было время, я пекла что-нибудь, или яблочный пирог или ватрушку. Вот это называлось «ВЧК». Это мое «мо»!
Понимаешь, может быть, впервые в его жизни возникла ситуация вот такого, хотя вроде бы дела, но простого человеческого общения. Такой ситуации у него не было. В школьной жизни не было и практически не было в студенческой жизни. И вот тут возникла впервые такая общность, да еще дома было не очень радостно – жена умерла, с детьми ему внутренне непросто было.
ЮР То есть у него была работа и семья? Именно в такой последовательности?
ЕБ Думаю, что да. И при хороших отношениях с сотрудниками все-таки там он был не совсем на равных. А здесь, несмотря на наш пиетет, все было более демократично, и это оказалось ему ближе, теплей было в этой среде.
ЮР Теперь рассмотрим общественное.
ЕБ Ну, вот общественное. Сахаров съездил на суд. Суд был где-то в 20-х числах октября. Потом вокруг суда какие-то бумажки писались, и к концу октября у Валерия родилась мысль создать Комитет. 4 ноября они втроем – Сахаров, Чалидзе и Твердохлебов – объявили Комитет прав человека. Для интереса придумали членов-корреспондентов. Были Вольпин и Цукерман[22]. Потом они решили привлечь Галича[23], Солженицына и, по-моему, с Чуковской[24] еще что-то было. Солженицын очень гневно отказался, Галич не отказывался, но и не участвовал. Объявление Комитета на Западе вызвало восторженные отклики.