ЮР Это им было бы неприятно, решили бы, что они нарочно.
ЕБ Но оно потом вышло, сели. Погрузили нас опять в машину такую же, с закрытыми створками, я опять выглядывать пыталась. На меня кричали уже хамски, но мы ехали довольно долго по городу. Я думаю, что это было часов в восемь вечера. Но вообще в это время темнеет рано, и когда мы переезжали мост, а там мост и такой долгий подъем, я говорю: а мы в Горьком. Я узнала это, потому что у меня мама когда-то в ссылке в Горьком была. Это совсем другая история.
Я просто по подъему поняла, что мы в Горьком. Это место очень характерное, кто по нему ездил, тот знает. Там через мост и потом вверх, такая крутая дорога идет. Долго-долго.
Едем как бы направо, дальше как будто из города. И я спрашиваю начальника этого. Андрюша сидел молчал, он какой-то стал задумчивый, видимо, реакция и осмысливал ситуацию. А я еще была далека от этого. Я говорю: куда вы нас везете? И он довольно резко ответил: узнаете! Мне казалось, что мы уже из города выезжаем. И вдруг Андрей мне говорит шепотом: на объект! Вот так! Это выезд из Горького, Арзамас-16 там.
И в этот момент машина с дороги поворачивает, и мы в какую-то улочку въезжаем.
ЮР Но вы не видите ничего?
ЕБ Я открываю. А они не дают открыть эту занавеску.
ЮР Тоже идиотизм, вы же там будете жить?
ЕБ Подъезжаем к дому, они говорят: приехали, выходите. Подымаемся, там несколько ступенек. Первый этаж, дом большой, я не увидела, кирпичный он или нет. Над подъездом лампа горит, вошли, и привели нас в эту квартиру.
ЮР Это на первом высоком этаже?
ЕБ Да. И с нами вошли четыре человека. И почти сразу мы вошли в первую комнату, там стол стоял, сервант такой стандартный, диван и больше ничего вроде. И около окна телевизор. Вокруг стола там несколько стульев. Торшер и кресло – это потом Андрей покупал.
ЮР То есть такая гостиничная обстановка казенного дома.
ЕБ Да, казенная совершенно.
ЮР Комната одна, две, три?
ЕБ Я сразу не разглядела – их оказалось четыре. Вслед за этим мы сняли пальто прямо на диван, никакой вешалки не было. И вошел какой-то дядя, явно начальник, и он так пошел на нас и говорит: Андрей Дмитриевич, я должен с вами поговорить. Мы поворачиваемся к нему, он садится за стол и просит меня выйти. Андрюша – я думала, он скажет «нет». А он в шоке все-таки был, он не возразил.
Ну, я вышла в коридор. Эти мужики и какая-то женщина показалась из глубины квартиры. Я так зыркнула кругом. Пошла влево и увидела кухню. Пошла вправо, а они все стоят, мне мешают двигаться. Я иду прямо на них – расступились. Я зашла в уборную. Потом зашла в ванную, лежит кусок мыла плохого, висит полотенце. Я прошла вглубь и вижу: комната маленькая, метров шесть, две кровати стоят узкие по обе стороны. Ближе к окну шкаф. Застелены по-солдатски.
Я вышла, вижу – дверь в другую комнату. Пощупала, зажгла свет, в ней ничего нет, она пустая. Пошла назад по коридору, еще одна дверь, совсем маленькая комната, тоже метров шесть, с окном. Там на диване постелена постель, и она производит вид жилой.
ЮР То есть там, видимо, кто-нибудь из этих охранников?
ЕБ Нет, там жила эта женщина, которую нам приставили в виде домработницы. А в это время Перелыгин, зампрокурора области Горьковской – это потом я узнала, что он Перелыгин и зампрокурора, – объявлял Андрею режим.
ЮР То есть она должна была с вами жить, присутствовать или она уходила и приходила?
ЕБ Жить и присутствовать. Прожила она с нами меньше недели. Иногда она уходила якобы ночевать к себе, и тогда мы поймали ее на том, что она оставляла в своей комнате окно закрытое, но не на шпингалет. И они влезали через окно. Андрей ее просто не пустил и все. И она исчезла.
ЮР Ну, вот этот прокурор поговорил… Все ушли, и осталась эта женщина, и вы остались?
ЕБ И мы остались. Она стала хлопотать, чтобы ужин нам сделать, и чай, и там прочее. Я сказала: не надо, я все умею сама делать, так что вы можете нас оставить. Я очень резко всегда с ней говорила. А Андрей, пока мы не поймали ее с поличным, был, как всегда, с виду мягкий. Я пошла на кухню, там был висячий шкаф, там была посуда необходимая и прочее, но какие-то чашечки маленькие, Андрей не любил. В общем, я все нашла, мы попили чай и пошли в ту комнату, где две узкие кровати, разделенные проходом.
ЮР Поехали сдвигать кровати?
ЕБ Нет. В этой комнате их было не сдвинуть. Если их сдвинуть, то они закрывали дверь. А Андрюша сказал: ничего, мы уместимся на одной. Ну вот, мы уместились. И вообще мы устали и легли, и я думала, что сейчас мы с ним поговорим подробно обо всем и все. А он через три минуты заснул. Хоть бы что, спит как младенец. А я думаю, что нам надо завтра делать и как дальше жить.
ЮР Телефона нет, конечно?
ЕБ Телефона нет. Над кроватью лампочки нет, я люблю читать перед сном, я не могу заснуть без книги. Ни одной настольной лампы нету, Андрюша без настольной лампы вообще читать или работать не может. Письменного стола в помине нет, то есть для кого они готовили этот уют, мы не знаем.
В общем, утром мы встали, нормально позавтракали. Да. Свежий хлеб появился на столе, я ее сразу спросила, сколько я ей должна. Она сказала, сколько стоит. Я достала наш сыр, которого в Горьком не бывало, какая-то колбаса у нас была, еще что-то такое, нашла сковородку, погрела Андрюше сыр. Все, мы позавтракали. И я говорю: собирайся, пойдем в город.
ЮР А они в режиме не ограничивали ваши передвижения по городу?
ЕБ Нет, ничего не было сказано об этом. Он мне говорит: а куда мы пойдем? Я говорю: пойдем гулять. Вышли, увидели автобусную остановку, а я Горький знаю, и поехали на Центральный телеграф. Я дала телеграммы в Ленинград, на Пушкинскую, и сюда. Попыталась звонить сюда. У меня ничего не получилось, потом я прозвонилась в Ленинград, подошла Зоечка[128], я ей все быстро сказала, где мы и какой адрес.
ЮР А телеграммы приняли, все в порядке. Вы подписались – Люся, Андрей?
ЕБ Ну, я не пишу маме фамилию, смешно. И Андрей ей не писал «Андрей Сахаров». Ну все, пришли домой, включили радио. А тут приемник вовсю лупит – Горький, Щербинка, проспект Гагарина, дом 214.
ЮР То есть вам рассказали ваш адрес.
ЕБ «Свобода» лупит вовсю. Значит, от Зоечки все пошло дальше. Ну, все хорошо. Мы купили кружки, одна из них сохранилась. Такая щербатая с красным. Купили настольную лампу и удлинитель, я решила, что обеденный стол будет за письменный, а потом что-нибудь купим. Что-то еще купили в первый же день. Вот, вернулись домой.
А на следующий день снова поехали в город, тоже по магазинам прошли и по главной улице прошли, ресторан там, я забыла, как называется, довольно большой. И мы там обедали. И за соседним столом сидели два мужика, явно гэбэшные, то ли им денег не давали на слежку, то ли что, я все время Андрею говорила: оглянись, они уже которую чашку чая пьют. Наверное, тогда не давали денег на еду. А мы довольно хорошо пообедали.
Вернулись домой и начали сочинять документы. Сочинили Андрюшино обращение и еще что-то такое. Я свое обращение к коллегам при нем не писала, я писала его здесь, в Москве. И, по-моему, на третий день мы пошли и купили мне билет на поезд в Москву. Прокурор ничего не говорил про меня, он говорил про Андрюшу.
ЮР Что он не может выезжать за пределы города? Город же был закрыт в то время?
ЕБ На въезд – да, для иностранцев. Я боюсь сейчас напутать. Причем, покупая билет, мы ожидали, что мне не выдадут билет или еще что-нибудь. Совершенно спокойно купили. Следующим моментом было: а интересно, впустят меня в поезд? Андрей хотел ехать меня провожать. А я была против, мне как-то казалось – поезд ночью, в 11 с чем-то – что он один будет возвращаться, что лучше не стоит. И он меня посадил в такси – тут же на Гагарина поймали – и пошел домой. А я приехала на вокзал. Нормально все. Вошла в вагон, но в тамбуре, прямо в тамбуре, ждал меня человек в штатском. Он сказал: Елена Георгиевна, вам не стоит ехать в Москву. Я говорю: вы что, мне запрещаете? Он говорит: нет, просто ваша мама и Лиза сейчас едут к вам и Наташа с ними. Я говорю: на чем они едут, сейчас ведь поезда нету? Он говорит: их везет Эмиль – всех по именам называет.
ЮР Поскольку у нас Эмиль возник, то…
ЕБ Эмиль по профессии зубной врач, как я понимаю, он когда-то попался на золотых работах и немножко посидел. И там пересекся с кем-то из диссидентов.
ЮР Как его фамилия?
ЕБ Шинберг. Стал зубным врачом всех диссидентов. Он всем делал зубы почти задарма, брал только деньги, которые технику надо платить. И я с ним познакомилась на зубах и очень подружилась и с ним, и с его женой. И еще у них был тогда совсем маленький, ползал еще, парнишка Олег, который меня тоже очень привлекал в их семье. Очень прелестный был.
ЮР Наталья – это кто?
ЕБ Наталья Викторовна, которая после того, как я прозвонилась в Ленинград, села в поезд и приехала в Москву, Лиза и мама – понятно.
ЮР Что они, на машине едут?
ЕБ Ну раз Эмиль, значит на машине едут. И я ему поверила, и думаю ладно. Села на такси и поехала назад.
Приехала, у Андрея глаза круглые – почему я вернулась? И, наверное, прошло часа два, ночью совсем приехали – не обманул. Снегопад был, и я думала: погода ужасная, дорога скользкая, если они правда едут. И действительно, они ввалились. Эмиль говорил потом, что за ними ехала всю дорогу машина, когда он ее заметил, он вначале волновался, что не подстроят ли что-нибудь, ну а потом все нормально. Мы их согрели, накормили и легли спать где-то под утро, потому что разговоры.
А когда мы позавтракали, Эмиль сказал: я пошел в город. И я немножко похожу, посмотрю, и вообще я сниму себе гостиницу на пару дней. Я еще так смеясь, говорю: Эмиль, ты вообще-то не в Чикаго. Он говорит: а почему бы не попробовать? И он снял себе номер в гостинице «Ока», самой близкой к нашим Щербинкам, совершенно спокойно, в российском городе, не командировочный никакой.