ЮР Но, может быть, такое указание: не чинить препятствий, поселите, пусть там живет?
ЕБ Думаю, да. А я решила, что мы с Лизкой утром уедем в Москву, а мама с Наташей останутся с Андреем, а потом с Эмилем поедут. Чтобы он один не оставался. В феврале я вообще Наташку оставила там надолго, дней на десять. А потом стала оставлять одного, как-то привыкли, спокойнее внутренне стали оба.
ЮР Сегодня мы договорили с вами до первой вашей поездки в Москву. Но до этого я хотел узнать, что явилось мотивом, с вашей точки зрения, высылки Андрея Дмитриевича?
ЕБ Вопрос о высылке Андрея из Москвы на Политбюро стоял первый раз, по-моему, в 73-м году. Это по документам в КГБ известно. Потом в 75-м после Нобеля. А это было как следствие того, что 27 декабря было вторжение в Афганистан. Я помню эти напряженные жутко дни, когда заседала Генеральная Ассамблея и ночью передавали полностью по «Свободе» ее заседание. Мы сидели все на кухне, кроме Лизы, она как раз в ночную смену ушла. Потом Лизу выгнали с работы.
ЮР Еще тема Лизы у нас должна быть, как тема Лары.
ЕБ Лиза работала здесь, в Замоскворечье, оператором в вычислительном центре «Мостранс». Но тему Лары, как и роман, я не люблю. Люблю только стихи из романа.
ЮР Это 80-й год?
ЕБ Да, 80-й – высылка, а декабрь 79-го – начало афганской эпопеи.
ЮР Я думаю, что Афганистан, и я думаю, что грядущие Олимпийские игры. Они не хотели, чтобы вы были во время Олимпийских игр.
ЕБ Я думаю, что Олимпийские игры были ни при чем. Андрей сделал первое заявление по поводу Афганистана 2-го января, очень серьезное. Там было много заявлений. Андрей ужасно волновался, он считал, что это безумная авантюра и что она приведет к катастрофе для Советского Союза, собственно, она и привела к катастрофе. Он, может быть, по-другому представлял эту катастрофу, но она и привела к ней. И с вечера 21-го на 22-е это все произошло.
ЮР 22-го января?
ЕБ Да. 21-го вечером у нас сидел Георгий Владимов с Наташей. Мы готовили заявление Хельсинкской группы. Вскоре после того, как они ушли, позвонил Владимов – мы уже ложились спать – и сказал, что он совершенно точно знает, что нам надо уйти из дома и куда-то спрятаться. Наутро могут Андрея арестовать. Андрей что-то ему сказал: что же, бегать что ли, и положил трубку. Так что фактически мы вроде бы были предупреждены. Но когда это разразилось, оказалось, что для каждого неожиданно. А Георгий Николаевич рассказал, что у него был какой-то знакомец, в доме что ли, бывший гэбэшник, и он ждал его в подъезде, чтобы сказать об этом.
ЮР Но вы к этому отнеслись несерьезно.
ЕБ Ну, не то что несерьезно, но куда ходить по ночам, когда надо лечь в свою кровать и все. Не знаю, не так уж смешно, тем паче что я всегда предполагаю, что наша власть делает некие вещи импульсивно, и если вовремя их пресечь, то они потом не делают.
ЮР Но все-таки мотив побудительный – события Афганистана?
ЕБ Андрей Дмитриевич считал, что Афганистан и что его перестал защищать Брежнев. Брежнев был ромали полностью. Он считает, что все предыдущие годы его так или иначе Брежнев страховал.
ЮР Это догадка просто была?
ЕБ Догадка. Никаких документальных этому подтверждений нет.
ЮР Вообще он считал, что Брежнев был неглупым человеком?
ЕБ Да, он говорил, что Брежнев был очень толковым человеком, очень быстро схватывал суть проблемы. Брежнев, когда не был Генеральным секретарем, курировал как член Политбюро оборонную промышленность. Андрей мне несколько раз говорил, что любое обращение к Брежневу было результативным.
ЮР То есть у него контакт был?
ЕБ Контакт был, и неоднократно. Я подозреваю, что в результате этих контактов у Брежнева было какое-то собственное представление о Сахарове, и может быть, он представлял реальную ценность этого человека. Когда они к нему приходили с какими-то деловыми вещами, он всегда говорил: а, «бомбовики» пришли!
ЮР Давайте вспомним, тем не менее, этот кусочек перед Горьким? Нас интересует эмоциональный ряд.
ЕБ Эмоциональную совершенно историю нашей другой поездки, в ссылку к Андрею Твердохлебову я тебе расскажу.
ЮР Вспомните, когда это было, это как раз неплохо. Приблизительно.
ЕБ Даже приблизительно не помню. В августе что ли 76-го. К Андрею Твердохлебову уже съездили его родственники и рассказывали, что как-то неуютно ему после того, как он попал в ссылку. И главное, показали фотографии. И у него было какое-то другое лицо, и мне показалось, что он в депрессии. И я, ничего вслух не говоря, это было в Жуковке, написала Сахарову: «надо к нему ехать». Он сразу согласился. Наши домашние знали, потому что мы писали. Но вообще никто не знал, ни слова не было сказано вслух. Поехали в город, собрались, сели в такси и поехали на аэродром, заранее билет не покупая. На аэродроме купили билеты в Мирный. В Мирном нас засекло КГБ или уже ждало.
ЮР В Мирном, в Якутии?
ЕБ Да.
ЮР Это вы за свои деньги, что ли, летали?
ЕБ Мы всегда летали за свои деньги. Очень многие за наши деньги ездили в ссылку или еще куда-нибудь, потому что у многих, готовых сделать это, не было денег. У нас, надо сказать, деньги летели очень быстро, именно не на жизнь. Мы в общем мало что покупали, но нормально питались. Мебель не заводили. Там еще что-то такое. И помощь детям Андрюшиным, помощь Таньке с Ремкой. Меньше всех от нас получал, когда женился, Алешка. Но это не потому, что мы его ставили в худшее положение, а потому что Алешка вообще упорный. Он сказал, что ему хватает его стипендии и заработка, он работал в троллейбусном парке около Спортивной мойщиком троллейбусов с семи вечера. Нужна была норма сколько троллейбусов вымыть, и это была полная ставка рабочего. И потом еще десятиклассников к поступлению натаскивал.
ЮР Вот вы брали билет и летели. В те поры можно было, наверное. Или еще пользовались своей излюбленной методикой – академик и инвалид?
ЕБ Академик и инвалид, и то и другое. Пользовались постоянно.
ЮР Лиса Алиса и Кот Базилио.
ЕБ Да, или так, или эдак. Прилетели в Мирный, и вдруг отменяют рейсы на Нюрбу. В общем, мы в Мирном просидели почти сутки на аэродроме. На самом деле это тоже было очень интересно. Потому что мы ходили на отвалы[129], от которых милиция не очень тщательно отгоняла всех бомжей. Оказалось, что там в отвалах вообще бомжи роются и чего-то нарывают. Мы с ними общались, разговаривали, и это было очень интересно.
ЮР Там они не бомжи называются, а бичи.
ЕБ Да, бичи. И когда мы наконец сели в маленький самолетик и летели над этим котлованом, это очень величавое зрелище. Сверху виден такой серпантин и кратер сужающийся, и по нему ползут вверх и вниз тяжелые самосвалы, которые везут породу. Андрей прямо от окна оторваться не мог. Прилетели в Нюрбу.
ЮР Все-таки они не выдержали и пустили вас?
ЕБ Да, в Нюрбу пустили. А дальше – автобусы отменены в Нюрбачан, там 23 километра по тайге. Но мы решили, что какой-нибудь левак будет и нас подвезут. Но нарвались на то, что один водитель нам сказал – а там стоит пост и всех предупреждают: никого не брать на Нюрбачан. Мы вернулись назад, мы действительно проглядели пост – там было милиционера два и два мотоцикла с колясками. И они стали нам говорить, что вы никуда все равно не уедете. Явно один из милиционеров выглядел каким-то начальником. И он очень вежливо нас уговаривает, что транспорта нет и не будет, и поэтому заворачивайте назад в Мирный. Я сказала: ну вот дайте мотоцикл с коляской, мы доедем. И он мне сказал: что вы, Елена Георгиевна, на мотоцикле Андрей Дмитриевич может простудиться. Именно Андрей Дмитриевич.
ЮР Он вежливо говорил?
ЕБ Сверхвежливый, очень, особенно с Андреем, со мной не очень-то. В общем, этот разговор длился минут двадцать. И я сказала: ну тогда мы пойдем пешком. И я увидела, что Андрей ошеломленно на меня смотрит, он видимо не представляет, что можно 23 километра пройти.
ЮР А это время года какое было?
ЕБ Это, наверное, начало августа, хорошее время. И я говорю – пошли. Андрей сразу же вскочил, у нас с собой один рюкзачок был нетяжелый и сумка. Да, еще этот нам говорил: там бандиты в тайге шляются. Я ему сказала: бандиты нам не страшны. Смешной разговор.
Мы пошли – ночь светлая, северная, луна, тайга, тишина, никто нам не мешает. До того хорошо! Мы шли, наверное, всю ночь. Но когда прошли там сколько-то, устроили себе привал, жалели только, что нет воды. А было печенье, сыр и еще что-то, мы поели, отдохнули и пошли дальше, не торопясь. Безумно счастливая прогулка.
ЮР Но он устал, он же ходить не очень умел?
ЕБ Медленно мог вполне. А мы отдыхали, маленький костерик один раз жгли, дождя не было. Холодно не было, была прелестная северная ночь летняя. Мы пришли, наверное, часов в пять утра.
ЮР Никакая милиция вас не сопровождала, никого не встретили?
ЕБ Никого мы не видели, никого не встретили всю дорогу.
ЮР Дорога там одна, сбиться вы не могли?
ЕБ Сбиться не могли, дорога немощеная, лесная просека. Пришли в деревню, а как кого искать? Увидели огонек.
ЮР Он был на поселении там?
ЕБ Высланный он, ссыльный. Постучались в это окно. Вначале очень приветливо поздоровались, но как только я спросила: вот мы приехали в гости, такой у вас Андрей Твердохлебов из Москвы, словно «ссыльный» не сказала, – захлопнулось окно, не отвечают. Второе окно увидели – как раз начинали просыпаться в деревне – туда! Повторилась та же картина. И вот мы бродим, и вдруг я вспомнила фотографию: диск от автомобиля и сидит Андрей на корточках, а там огонь, и у него котелок стоит на этом диске. И я в одном дворе это увидела. И я Андрею говорю – здесь! Мы постучались в эту дверь. Дверь довольно быстро открылась, стоит Андрей Твердохлебов в трусах и говорит: ну и ну! Это было его первое восклицание. Ни тебе здравствуйте: «ну и ну!». И провели мы там три дня.