Потом ложились. Мы оба очень возбужденные были, тогда мы оба начали пить снотворное, и Андрюша небольшими дозами стал пить снотворное до самой смерти. Но я через несколько дней прекратила, я не пила. И у него была такая обычная норма, он всегда на ночь пил раунатин годами, чтобы поддерживать давление, и две-три таблеточки валерьянки, а в Москве он их довел до пяти и даже больше.
Потому что этот поток людей очень труден был. Потом возникли очень неприятные коллизии. Одна была связана с освобождением политзаключенных. Вторая коллизия была связана с Форумом, который открывался в феврале. И третья – лично с Горбачевым.
Первая коллизия заключалась в том, что нам позвонил в первые же дни заместитель Генерального прокурора, кажется, его фамилия Васильев. Он все переговоры вел со мной. И он говорил, что большинство зэков могут быть освобождены, но они должны вроде как бы пойти навстречу и написать заявление о помиловании. И Софья Васильевна, Андрей и я, мы считали, что…
ЮР Каллистратова Софья Васильевна?
ЕБ Да. Мы считали, что это чистая формальность, написать в этот период какое-то заявление можно без слов «помилование», любое. Но зэки некоторые считали, что это преступление, что мы уговариваем людей писать якобы «помиловку»[156]. И возникла коллизия такая, что тут многие ходили, давили, кричали. У меня было такое желание – открыв дверь и увидев кого-то из них, сказать: а пошел ты, и закрыть дверь. Вера Лашкова[157], отобедав с нами, мыла посуду и рассуждала, что Андрей Дмитриевич, спасибо сказав Горбачеву, как бы взятку дал. Она сказала такую фразу: Андрей Дмитриевич, а чем вы теперь расплачиваться за это будете? И у меня было желание ей тоже сказать: слушай, иди отсюда. Это первая коллизия – с зэками.
Вторая коллизия с Форумом. Андрею предложили участие в Форуме, он сразу согласился.
ЮР Форум. Как он назывался?
ЕБ За безъядерный мир, за выживание человечества. С Форумом много было грустного. Но Андрей Дмитриевич считал, что если ему дают право не только высказаться в Самиздате, а здесь, на международном представительном собрании, то он должен четко выразить свое отношение к принципу разоружения, к проблеме ядерной энергетики, это после-чернобыльский мир. Опять дверь не закрывалась, и часть наших диссидентов считала, что Андрей Дмитриевич предает правозащитное движение, соглашаясь участвовать в Форуме, который проходит под эгидой советского правительства.
И третья коллизия была, что Андрей Дмитриевич написал о себе Горбачеву и что вот он принял это как бы помилование, забывая, что он не был осужден вообще. Это я была осуждена. А мне было на них плевать вообще – что они думают: пишу я помилование или нет. Вот эту коллизию очень четко выразила Вера Лашкова, моя посуду здесь. То есть было некое постоянное психологическое давление со всех сторон. Очень странно. Мы освободились, а Андрея Дмитриевича упрекают за то, что освобождают других. Ему дают право высказаться, а на него давят за это.
К Форуму приехал Клайн.
ЮР А они не встречались до этого?
ЕБ Нет, я с Эдом много встречалась, когда была в Америке, в Норвегии, во Франции. А Андрей не был знаком.
На Форуме в последний день по просьбе западных участников Андрею дали персональную пресс-конференцию. Велихов[158] согласился, правда, он там пытался смягчать что-то.
ЮР А почему Велихов. При чем тут Велихов?
ЕБ А Велихов был ученый при начальниках. Его Горбачев очень долго при себе держал. Как говорят – «ученый еврей при императоре», хотя он, конечно, русский.
В гостиницу «Космос» во время Форума пускали только по пропуску. И Андрей сказал, что ему нужен пропуск для меня и Эда. И ему отказали в этом. И он пришел домой безумно злой, сказал: а может быть, я не пойду на эту пресс-конференцию вообще? И я ему говорю: кто они? Эти шавки всякие. И вообще плюнь ты на это, ну не пойду я. Пошел без меня на эту пресс-конференцию. И так все не до конца было в его освобождении. И такие мелочи показывают, что им, власти нашей, нужен был факт его освобождения. Такая демонстрация нового мышления.
Но до этого было ужасное, просто физиологически непереносимое напряжение где-то к концу января. Приехал Алеша, и этот приезд было безумно сложно организовать. Просто так детям не давали визу. Придумали, чтобы приехала к Андрею делегация президентов американских колледжей. Очень быстро собралось их 12 человек, которые решили ехать. И они формально взяли Алешу переводчиком, и подали документы как делегация ученых, ехать сюда.
В результате они прилетели. Андрюша их встречал в аэропорту, есть фотографии. Андрей с тележкой, потому что Рема позвонил и сказал: будете жить как современные люди, Алеша везет компьютер. Андрей с тележкой ждет. В общем, приехали все ученые и ввалились сюда. 15 человек у меня здесь обедали на кухне, обед я какой-то роскошный закатила.
ЮР Роскошный – это что?
ЕБ А я не помню, что было, я знаю, что американцы были в полном восторге, и я помню, что была икра, уха из осетрины и еще много чего. Так что накопленные за время пребывания в Горьком деньги поубавились. Галка же у нас была снабженец, за нашу сберкнижку снабжала нас, но экономно. А вот я здесь кормила – роскошествовала.
А потом у Горбачева был прием. И на этом приеме ГБ тоже подсуетилось. Опять Андрей оказался под запретом. Был большой зал до тысячи человек в Большом Кремлевском дворце.
ЮР Вас не было?
ЕБ Меня никто не приглашал. Я продолжала быть, между прочим, неформальным преступником номер один, потому Андрея пригласили без жены на прием. По всем формальным признакам я как была для Политбюро «зверюга в юбке», помнишь такое выражение, так и осталась.
ЮР Иногда в штанах, впрочем?
ЕБ Да, мне так и хотелось сказать – чаще в брюках. Пошел Андрей на прием, хотя не хотел, более того, я его заставила, потому что мы составили первый список политзаключенных, который он хотел передать на приеме Горбачеву. И вот много столов, все известные участники Форума – Велихов и прочие западные, которые умели подсуетиться, все в том конце, где Горбачев, а Андрей совсем в другом конце. И когда Андрей решил, что он пойдет к Горбачеву и передаст свой список, его под белы ручки не пустили туда. Конечно, при мне такое бы не прошло, я бы накричала, а Андрей смолчал.
А в это время к их столу подошел Хаммер[159], когда Андрея вернули на место и он был в некой растерянности. И Хаммер пригласил его прийти к нему в гостиницу, вот в этот самый «Хаммеровский центр». И Андрей ему сказал: я приду с женой, а Хаммер сказал: нет, один.
ЮР Даже Хаммер сказал?
ЕБ Да. Думаю, его предупредили.
ЮР А сейчас-то вы у нас реабилитированы, с кем я разговариваю? Или вы по-прежнему преступник?
ЕБ Нет, формально я реабилитирована, но не совсем. Дело в том, что я получила из горьковской прокуратуры году в 94-м письмо. Без моего заявления, без ничего, горьковская прокуратура пересмотрела мое дело, и я реабилитирована за отсутствием состава преступления. И за справкой о реабилитации мне надлежит обратиться в какой-то там адрес.
ЮР Значит, вы, приехав в 86-м году, нарушили закон?
ЕБ Закон не я нарушила. Горбачев по телефону сказал, бумажки никакой не было: «и ваша Боннэр может возвращаться». Он нарушил закон, а не я. Юрист он аховый. Для меня бумажку надо было какую-то сделать.
Точно так же могу сказать тебе еще: после смерти Андрея позвонила какая-то дама и сказала, что она из секретариата Горбачева. Что ей поручено сообщить, что принято решение рассмотреть вопрос о назначении мне персональной пенсии, и мне надлежит собрать документы о научной и общественной деятельности мужа. Я сказала: а мне больше ничего не надлежит делать? Очень зло. Она промолчала. Я сказала: я никаких документов не буду собирать, и скажите тем, кто принял это решение, что я шлю их с их пенсией на … Так прямо и сказала, что обойдусь пенсией инвалида второй группы Отечественной войны и врача с 33-летним стажем. И больше меня не беспокоили по этому вопросу.
И Хаммер что-то поговорил с Андреем. И Андрей ему сказал, что вот, меня туда не пустили, а у меня список политзаключенных. Вы там сидите рядом с Горбачевым, можете вы ему передать? И Хаммер сказал: нет-нет, что вы! На этом Андрей на середке приема взял и ушел.
ЮР И уже к Хаммеру не ходил никуда?
ЕБ Нет, он пришел и сказал мне, что его пригласили к Хаммеру, но без меня опять же. Ну, мы посмеялись так. Потом позвонил, по-моему, тот же самый Велихов или кто-то из них и начал уговаривать пойти к Хаммеру, что это очень важный разговор для будущего. И я смотрела, что скажет и сделает мой муж. Он пошел. Когда пошел, я смолчала, а когда вернулся, выдала по первое число. Он чуть не плакал, и по сей день считаю, что была права.
ЮР Но вы, когда он пошел, вы специальным взглядом на него посмотрели?
ЕБ Очень хорошо я на него посмотрела: пошел, значит! Хорошо! Но он пришел, на мои слова обиделся. А потом решил мириться и повод нашел. Говорит: мне Хаммер подарил два камушка. Вынул из кармана две такие отполированные галечки зеленоватого цвета. Вот Хаммер сказал, что это какие-то китайские камни, на счастье. Ну, буквально вот точно такая же галька, как мы были с Андреем и с внуками во Флориде. Они там собирали камушки, ракушки, Андрей привез килограмм десять этого. Вот они все лежат, надо их в музей отдать. Андрей очень любил собирать камушки и ракушки.
ЮР На первом семинаре[160] в Фиане меня не было.
ЕБ Следующий семинар был 30-го.
ЮР Вот на нем я уже был. Я просто пришел в зал и сел. Я пришел, и сидели рядом Мигдал