— Я сидел у милорда на коленях, — гордо и чуть ли не торжественно сообщил он гостям.
— Пресвятая Матерь Божья! — сказал Фалк. — Что это нашло на нашего Саймона?
В этот момент вошел Саймон, и Седрик, выскользнув из рук Алана, вприпрыжку устремился к нему.
— Милорд, я принял гостей, и мой отец со мной, я предложил гостям кресла, но я не выполнил вашего приказания, — хихикнул озорник.
Саймон отдал Седрику свои стрелы.
— Отнеси их на место, маленький негодник, — сказал Саймон, — и смотри не вздумай ими играться!
Последним словам Саймона пришлось догонять убегающего рысцой Седрика. Затем Саймон подошел к Фалку и взял его руку в свою.
— Милорд, вы здесь более чем желанный гость, и вы, лорд Гранмер. Привет, Алан!
— Никогда и нигде не видел таких разительных перемен! — заверил Саймона Фалк. — Мы приехали повидаться с тобой и заодно взглянуть, как ты продвинулся в своих делах. И надо же — порядок, как в монастыре! Повсюду кипит работа, в то время как в твоем доме тихо и спокойно, как в могиле. Как тебе это удалось?
— Это было не так уж трудно, я нанес удар в голову беспорядка, избавился от его зачинщиков. Как дела в Монтлисе?
— Нам не хватает твоей твердой руки, — поморщился Фалк. — Но Алан делает, что может. Клянусь Богом, как подумаю, что какой-то месяц назад здесь болтались одни только пьяные бездельники и плуты и все было в запустении, а теперь такие вот перемены — глазам не верю.
— А я не удивлен, — возразил Гранмер. — Узнав тебя, я был уверен, что через месяц ты добьешься своего. А что это за бутуз — твой очаровательный паж?
Саймон улыбнулся:
— Это сынок моего маршала.
— И ты этого постреленка сажаешь, говорят, к себе на колени, — съехидничал Алан.
— Уже рассказал. Было раз. Он раскричался, когда я отругал его за что-то.
— Саймон, — прервал их Фалк, — прошу тебя, развяжи, наконец, язык, расскажи мне подробно про свои здешние дела и перемены.
— Непременно, сэр. Но если вы хотите услышать все как было, соблаговолите удалиться на время, пока мои слуги приготовят все необходимое к обеду.
— Да, конечно, так мы и сделаем, — кивнул Фалк, вставая с кресла. — Алан пусть останется с тобой, если позволишь.
Алан дружески взял Саймона за руку:
— Я останусь, нравится это тебе или нет.
— Ну конечно, оставайся! — сказал Саймон и увлек Алана за собою к выходу из зала.
Они вернулись как раз к обеду, и тут Саймон представил гостям своего управляющего, начальника стражи и всех остальных офицеров и служащих. Из-за стола встали почти через три чвса, и Фалк сразу же отвел Саймона в сторонку для доверительного разговора.
— Саймон, дорогой, ты теперь совсем уже мужчина, — начал он издалека. — Хочу высказать тебе одну, мне кажется, хорошую мысль.
— Да, милорд?
Фалк слегка хлопнул Саймона по плечу.
— Послушай, дружище, имению необходима хозяйка, да и наследник! У меня есть идея выдать за тебя мою дочь Элен, хоть и и намеревался раньше выдать ее за сына Джона Балфри. Что скажешь на это?
Саймон плотно сжал губы, задумался.
— Сэр, я скажу, что благодарен вам за оказанную мне честь, но было бы лучше отдать вашу дочь Элен за Роберта Балфри, — ответил он.
— Она не нравится тебе? — Фалк, казалось, не верит Саймону. — Подумай, глупый мой мальчик, — она хороша собой, добра, да и приданое у нее немалое.
— Да, сэр, но она не любит меня, а я не чувствую любви к ней.
Фалк, похоже, был несколько обижен.
— Может, ты присмотрел себе невесту получше?
— Нет. Я нигде не ищу себе невесты. Я не люблю ни одну женщину и думаю, что останусь холостяком.
— Но это глупо, мой милый! — недоумевал Фалк, готовый уже, впрочем, смириться с неподатливостью Саймона. — Хорошая умная жена — это не так мало!
— Возможно. Не знаю, — сухо сказал Саймон. — Я не поклонник ни добрых, ни благоразумных женщин.
— Но Саймон! Ты ведь любишь детей!
— Люблю? — как бы самого себя спросил Саймон, казавшийся несколько озадаченным. — Н-не знаю…
— Да любишь, чего уж там! Ну, взять хотя бы твоего паж мальчонку!
— Седрика? Да, я забочусь о нем, но чтобы у меня был такой сын?.. Не знаю… Нет, пожалуй…
— Ах, Саймон, Саймон, ты уходишь от сути дела. Пока я нахожусь у тебя, мне попалось на глаза этой малышни — твои пажей — гораздо больше, чем тебе их надо. Зачем их столько у тебя?
— Они… они нужны, от них есть… польза, — скорее промямлил, чем ответил Саймон. — Они передают мои поручения…
— И сколько же их у тебя? — допытывался Фалк.
— Шестеро, — сказал Саймон, которому этот разговор начинал досаждать.
— А на что одному человеку целых шестеро пажей? — стоял на своем Фалк.
— Я… я нахожу им дело.
— Полно! — усмехнулся Фалк. — Просто тебе нравится, что эта милая мелюзга вьется вокруг тебя.
— Нет, когда они надоедают, я отсылаю их от себя…
— Саймон, меня не обманешь. Любишь ты детей и для тебя же лучше заиметь своих собственных.
— Нет, — чуть ли не огрызнулся Саймон.
— А я говорю — да!
— Милорд, вы напрасно пытаетесь уговорить меня. Я не собираюсь жениться.
Фалк еще по инерции что-то недовольно ворчал, но он слишком хорошо знал Саймона и больше ни на чем не настаивал.
— Ладно, будь по-твоему. Но придет время, и ты признаешь, что я был прав и мужчина должен ввести в свой дом жену.
— Если такой день настанет, я сам скажу вам об этом, — пообещал Саймон.
Алан остался в Бьювэллете на неделю, и Саймон был рад этому. Чтобы развлечь Алана, он устроил охоту и нанял труппу комедиантов из соседнего городка. Алан, однако, был вполне доволен своим досугом и без этих забав, а чтобы доставить Саймону удовольствие, участвовал вместе с ним в соревнованиях стрелков из лука. Когда они возвращались с этих утомительных соревнований, Алан украдкой с любопытством поглядывал на Саймона. Саймон знал об этом, даже не видя Алана.
— Ну? — спросил он. — Слушаю тебя.
— Как тебе удалось расположить к себе этих людей?
— Удалось? Некоторые из них меня терпеть не могут.
— Но большинство, по-моему, в тебе души не чают. Что такого они нашли в тебе? Что находит в тебе каждый из нас? Ты суров, холоден и никого не любишь.
— Алан, если тебе так нравится болтать о любви, отправляйся к дамам своего сердца. Я в этом не разбираюсь.
— И за что твои люди любят тебя? — не отставал Алан.
— Не знаю. Наверное, за то, что я подчинил их своей воле.
— Возможно. Но отчего дети так льнут к тебе?
— Оттого, что я уделяю им хоть немного внимания.
— Нет, не в этом дело. По правде говоря, Саймон, я давно знаю тебя и до сих пор совсем не знаю. За твоей холодностью скрывается что-то такое, о чем я и не догадываюсь.
— Наверное, это голод, — ответил Саймон, шуткой кончая разговор.
Когда Алан вернулся в Монтлис, Саймон приступил к формированию своего войска и отряда лучников. Дело пошло столь успешно, что через шесть месяцев у него уже была весьма боеспособная армия, состоящая из крестьянских сыновей и небольшого числа наемников. Уолтер Сантой превосходно проявил себя на посту капитана, благодаря чему Саймону удалось высвободить часть своего времени, чтобы уделить внимание возделыванию земель. С Морисом Гаунтри у него установилось полное взаимопонимание, и Морис готов был идти в огонь и в воду за своего лорда.
Вот так — в мирных трудах и заботах встретили они Новый год. Потом, когда Саймон начал осматриваться в поисках новых дел и улучшений, с визитом к нему одним дождливым утром явился его отец Джеффри Мэлвэллет.
Как только Саймону доложили о появлении гостя, он поспешно вышел встретить его и преклонил перед отцом колени:
— Милорд, вы оказываете мне большую честь.
Джеффри Мэлвэллет поднял Саймона с колен.
— Мне было нелегко решиться приехать к тебе, Саймон, но сегодня у меня есть оправдание этому визиту, который ты сочтешь, быть может, назойливым.
— Нет, сэр, мне оказана честь, — ответил Саймон, вводя отца в свои покои.
Мэлвэллет осматривался вокруг.
— Вот и у тебя есть свои владения благодаря твоим собственным заслугам.
— Но я сказал в свое время, что все это у меня будет, — ответил Саймон и отправил пажа передать распоряжение, чтобы подали эль. — Чем могу вам служить, сэр?
— Я привез тебе письмо от твоего брата, — ответил Мэлвэллет, — прочтешь?
— От Джеффри? Да, конечно, с радостью. Не угодно ли вам сесть, сэр?
Мэлвэллет сел в кресло, стоявшее возле окна, и наблюдал оттуда, как Саймон распечатывает письмо Джеффри-младшего.
«Саймону, лорду Бьювэллету.
Мой дорогой и единственный горячо любимый брат! От всей души приветствую тебя и шлю тебе это письмо с выражением радости и поздравлениями в связи с новым счастливым поворотом в твоей судьбе. Я знаю, что у тебя за владения, и рад за тебя, потому что они мне очень нравятся. Пусть тебе сопутствует та огромная удача, которой ты заслуживаешь!
Брат, я пишу тебе, чтобы убедить тебя, что ты должен прибыть сюда со всеми своими силами, какие только можешь собрать, на соединение с войском принца. Предстоит подавить мятеж самого непокорного бунтовщика Оуэна Глендовера, чьи сторонники кишат в этих злополучных местах. Вопреки оптимистическим заявлениям Совета Его Величества, сделанным в августе и гласившим, что в распоряжении Его Величества достаточно людей и провианта, чтобы смело выступить против мятежников, почти никто не выставил никаких сил, и в тот день, когда я пишу тебе, численность нашего войска ненамного превышает 100 человек, вооруженных мечами и копьями, и 240 лучников. Теперь, когда ты сам себе хозяин, захочешь ли ты снова прийти сражаться на моей стороне, как ты когда-то обещал? Здесь, в Уэльсе, положение очень серьезное, и ты должен знать, что в декабре прошлого года пал Кардифф, а также Харлеч и Ллампадарн, наши крепости, на которые мы возлагали самые большие надежды. Необходимо упредить мятежника Оуэна, который раньше ничем не блистал, не дать ему собраться с силами, и — если мы действительно хотим победить его — нам надо выступить против него, как только наступит весна. А весной, если ты придешь, мой брат, я могу обещать тебе баталию не хуже, чем под Шрюсбери, где ты так славно показал себя.