— Сюда, сюда! — крикнула Маргарет.
— В коридор! — скомандовал Саймон и еще шире распахнул ту дверь, возле которой он стоял, после чего и сам вслед за Гастоном вошел в коридор и приостановился, пропуская Джеффри, несшего Жанну на руках. Теперь можно было закрыть и эту дверь на засовы, что Саймон и сделал. — Сначала они бросятся в ту дверь, которую я оставил открытой, — сказал он.
Впереди прозвучал голос Маргарет:
— Ступеньки, ступеньки!
— Осторожно, — тихо сказал Саймон, придерживая Джеффри. — Внизу могут быть люди. Я пойду первым.
Держа в руке меч, он спустился по лестнице и увидел внизу мальчика-поваренка, который во все глаза уставился на него, открыв от удивления рот. Это был ход, ведущий на кухню.
Поваренок сломя голову бросился наутек, взывая о помощи.
— Окно! — выдохнул Джеффри.
— Нет, дверь, — ответил Саймон. — Туда, немедленно!
Гастон взломал эту дверь, и беглецы проникли через нее на узкий двор, в конце которого увидели ворота и устремились к ним. Сзади послышалась погоня, и Саймон с Гастоном отчаянными усилиями спешили открыть засовы. Но вот ворота распахнулись, наконец, и перед ними открылась зеленая лужайка. Справа от себя они увидели Сантоя с людьми и лошадьми. Сантой тоже увидел горстку беглецов и поспешил к ним, ведя в поводу коня Саймона, а своим людям приказав следовать за собой.
Саймон молча поднял Маргарет вверх и усадил на своего коня. Она ухватилась за конскую гриву.
Джеффри сначала поставил Жанну на ноги, а затем быстро вскочил в седло.
— Подними Жанну! — сказал он Саймону, и тот исполнил просьбу, после чего Джеффри принял ее из рук Саймона и усадил на луку своего седла.
Рядом ворчал и чертыхался Гастон, неуклюже взбираясь на седло прихваченного в Бельреми резервного коня:
— Вот дьявол, никогда в жизни не сидел еще на лошади!
Уже сидя в седле, Саймон обхватил Маргарет своими сильными руками и поднял ее на луку седла.
— Держись крепко, — сказал он и улыбнулся ей. — А теперь — на юг, и не будем терять время. Вперед! — приказал он, и кавалькада устремилась за своим предводителем.
Едва лишь они покинули территорию дворца, как в воротах показались их преследователи. Слышалась разноголосица яростных угроз, посылаемых вдогонку беглецам. Какое-то время люди Рауля сгоряча еще бежали за всадниками, но быстро поняли безнадежность такой погони и повернули обратно. Саймон оглянулся:
— Побежали, наверное, за лошадьми. Впрочем, граница этой проклятой земли уже недалеко. Еще немного — и мы будем в безопасности. — Потом он покосился на Джеффри и расхохотался: — Джеффри, это в первый и — даст Бог в последний — раз я показал врагу спину.
— И в первый раз потерял голову, — отозвался Джеффри. — Ну и огорошил ты меня. Это после твоего-то предостережения, чтобы я был хладнокровен! Интересно, что сказал бы обо всем этом король Генрих?
— Сказал бы, что мы избавились от гнусной гадины. Возьми правее, Сантой!
Охотничий дворец Рауля от границы его владений отделяло всего лишь одно лье, и вскоре кавалькада пересекла эту границу, пока они не углубились на пол-лье в соседние владения, Саймон не разрешал ослабить поводья. Потом они остановились, и Саймон, сняв с седла свой просторный зеленый плащ, накинул его себе на плечи, застегнув на шее и расправив складки плаща так, что сумел закутать в него Маргарет, защитив ее холодного ветра и любопытных глаз. Он чуть поудобнее усадил ее на луке седла, так что теперь она в полудреме лежала на его левой руке. Испытания, лишения и ужасы, через которые пришлось ей пройти в последние пять дней, не прошли для нее бесследно. Пока ей грозили опасности и она сама должна была принимать решения, Маргарет стойко переносила невзгоды, преодолевая страх и усталость. Но теперь, когда явился Саймон и смел все на своем пути к ней, она вдруг почувствовала, что его сила и покровительство приятны ей. Полулежа на его сильной руке, она, наконец-то, ощутила себя в безопасности. Слишком усталая, чтобы думать об этом или — если она вообще думала об этом — чтобы чувствовать, что Саймон — ее враг, которого она должна ненавидеть, Маргарет тесно прильнула к его панцирю и со вздохом облегчения закуталась в плащ Саймона. А он взглянул на нее и увидел, что ее глаза закрыты. И еще он увидел красное пятно на рукаве ее накидки. Саймон обернулся к Джеффри, который в эту самую минуту закутывал Жанну в плащ.
— Джеффри, она ранена. Мне нужно найти полотно для перевязки.
— Ранена? — встревожилась Жанна. — Опасно, сэр?
— Думаю, нет. Дай-ка мне твою косынку.
Жанна быстро сняла косынку с шеи, передала Саймону, и он склонился над Маргарет, разрезая рукав ее накидки кинжалом. У Маргарет был окровавлен локоть. Рана оказалась легкая, но когда Саймон начал туго перевязывать ее, Маргарет слегка вскрикнула. Он не обратил на это внимания, затянул повязку и закутал Маргарет в свой плащ еще заботливее, чем прежде, так что она совсем утонула в нем.
— Ты готов, Джеффри? — спросил он.
Джеффри и Жанна в этот момент целовались, но это не помешало Джеффри утвердительно кивнуть головой, и скачка возобновилась. Джеффри слегка поотстал от Саймона и теперь без помех любовался большими синими глазами Жанны, которых она не сводила с его лица.
— Ты… ты… сердит на меня, Джеффри? — спросила Жанна.
— Нет, — ответил он. — За что?
Глаза Жанны округлились.
— Я… я…думала, ты будешь ужасно как рассержен, — чуть упавшим голосом сказала Жанна.
Джеффри покачал головой:
— Нет. Но я позабочусь о том, чтобы ты больше не выкидывала таких фокусов, голубушка.
Так-то было уже лучше. Жанна с облегчением вздохнула.
— Но как ты сумеешь помешать мне? — спросила она.
— Обвенчаюсь с тобой, — сказал Джеффри. — Вот тогда ты увидишь, какой я строгий муж.
Жанна оживилась и на щеках у нее заиграли очаровательные ямочки.
— Ты хочешь силой потащить меня к алтарю?
— Если понадобится, — сказал Джеффри.
— Ты это серьезно? — спросила Жанна, не скрывая своего восхищения.
— Да.
— Тогда я возненавижу тебя, — холодно сказала Жанна.
Джеффри засмеялся.
— И ты будешь несчастлив, живя с такой сварливой каргой.
— Придется наказать тебя за это.
— Как?
— Вот так, — сказал Джеффри, целуя ее.
— Это очень суровое наказание, — пожаловалась Жанна. — Наверное, я не выдержу его.
— Тогда и ты будешь несчастлива, — ответил ей Джеффри.
— По правде говоря, мне кажется, вы собираетесь сделать меня вашим движимым имуществом, — вздохнула Жанна. — Как это грустно и неучтиво. Зато уж, можно не сомневаться, очень по-вашему, по-английски. Варварский вы народ.
— Ты еще увидишь, как умеют любить англичане, дорогая.
— О, представляю себе, сэр! С дубинкой. Как Бьювэллет собирается ухаживать за моей госпожой.
— Бьювэллет? За леди Маргарет? — скептически отозвался Джеффри. — Это вовсе не остроумно, дорогая, пожалуй, наоборот — даже глупо.
— Сам ты, хоть большой, да глупый, — засмеялась Жанна. — Я сама сегодня это видела.
— Но Саймон…
— Если Саймон не влюблен в мою госпожу, почему тогда он убил Рауля?
— Не знаю. Я думаю, что…
— Я права, — убежденно сказала Жанна и закрыла глаза, прекращая всякие споры с Джеффри.
До девяти часов они ехали молча, а в девять остановились возле трактира. Обе женщины от всего пережитого и от утомления так и не проснулись, и их пришлось внести в трактир на руках. Проснулись они только, когда был подан обед. Маргарет, однако, лишь отпила немного вина и почти сразу снова погрузилась в тяжелую дрему.
Через час они снова пустились в путь и не давали лошадям отдыху уже до наступления сумерек, когда вдали забрезжили городские ворота Бельреми. Пустив лошадей шагом, они миновали ворота, подъехали к замку, и только тут Жанна пробудилась и сладко потянулась.
— Где мы? — спросила она спросонок.
Джеффри спешился и придерживал Жанну в седле.
— Мы дома, дорогая. Смотри!
— Ах, как хорошо! — воскликнула она. — Сними меня с седла и не надо больше меня нести, сама пойду.
Джеффри исполнил просьбу Жанны и повернулся к Саймону:
— Помочь?
— Нет, спасибо.
Рука Саймона придерживала дремлющую Маргарет. Он осторожно опустился на землю, держа Маргарет на руках, и понес ее в замок.
В зале их встретило несколько человек. Здесь были Алан, шевалье и еще кто-то очень массивный, державшийся на заднем плане в тени. Была здесь и мадемуазель Элен, которая первой устремилась навстречу Саймону.
— Где мадам? — крикнула она, готовая откинуть складки плаща Саймона, в который он так заботливо закутал Маргарет.
— Мадам здесь, у меня на руках, — упредил Саймон мадемуазель Элен.
— Наконец-то! — воскликнул Алан. — Вы оба здесь? А вот и Джеффри!
Не обошлось и без чопорного шевалье:
— Милор’, позвольте моей кузине идти самой, неприлично, чтобы вы вот так несли графиню. Ее фрейлины позаботятся о ней.
— Уйдите с дороги, — оборвал его Саймон и, оттеснив своим телом шевалье в сторону, подошел к лестнице, ведущей в покои Маргарет.
Она между тем проснулась, высвободилась из складок плаща и осмотрелась вокруг.
— Мы дома! Элен! — воскликнула она и перевела взгляд на суровое лицо Саймона. Веки ее дрогнули.
— Если позволите, я пойду сама, — сказала она.
— Я отнесу тебя в твои покои. Не волнуйся.
Маргарет вспомнила, что на ней одежда пажа, и подчинилась. Саймон быстро взошел по лестнице. Жанна и Элен следовали за ним по пятам.
В передней комнате покоев графини вокруг них сразу же образовалась стайка фрейлин, и Саймон буквально протиснулся между ними в спальню графини и уложил ее на постель.
— Тебе необходим покой, оставайся в постели, — приказал он и обернулся к фрейлинам: — Пусть кто-нибудь приведет сюда врача. Мадам ранена.
Саймон отступил в сторону, и фрейлины окружили свою госпожу, наполнив спальню охами и ахами. Саймон же вышел из спальни графини и вернулся в зал.